Выйдя из этого царства через полчаса и вспомнив, что уже была там до разговора с сыном, я пригорюнилась – не только вес, ещё и память подводит. Так и до полного маразма недалеко или до Альцгеймера. Неужели это старость?! Господи, мне же всего сорок! Озвучив наконец самой себе свой возраст, окончательно впала в депрессию. Боже мой! Как скоротечна жизнь! Казалось бы, ещё вчера я закончила медучилище и родила сына, потом узнала про то, что вслед за мной родили по ребёнку ещё пять-семь баб моего первого, потом первые шаги Толика, садики, больничные, потом год работы в стоматологии, прощание с родителями и братом, скоропалительный и скоротечный второй брак со слесарем из ЖЭКа, и вот я уже пятнадцать лет продавец в бутике «Торжество».

Это просто торжество злого рока какое-то! Ну, вот что я видела в своей жизни? Только пляжи Болгарии и Турции, да дачу закадычной подружки Вики Коротковой. И что в перспективе? Климакс, ожирение, одиночество и пенсия, отстающая от прожиточного минимума.

Я вздохнула. С чего вдруг вообще я об этом задумалась? А, с другой стороны, пора бы и задуматься! Вот только что после этого делать? Бабушка бы сказала: «снять штаны и бегать». Только перед кем снимать и куда бежать? Правительство, как возраст, не обгонишь. Остаётся только принять свой близкий нищий конец. Я плотоядно облизнулась. Может, тогда и диету ни к чему соблюдать? Хоть порадоваться напоследок, пока еда ещё есть и пока ещё радует.

Нет! Стоп! Стоп, Анжелика Анатольевна! Эйфория и депрессия скоро пройдут, спугнутые повседневной рутиной, а килограммы останутся!

Запутавшись окончательно, я выпила кофе без сахара, сморщилась от горечи напитка и всей своей неустроенной жизни, и пошла на работу…

***

В «Торжестве» с утра тоже витал запах кофе, правда дешёвого растворимого, и было тихо и пусто, как всегда по утрам.

– Будешь? – протянула мне Викуся шоколадку.

– На диете, – мрачно ответила я, переодеваясь в неизменные джинсы и майку.

– Да ладно! – с восхищённой завистью всплеснула руками Викуся.

– Ты, кстати, тоже, – ещё мрачнее добавила я.

– Я? – изумилась Викуся.

– Ты мне подруга или стерва?

– Э, Ликуся, а мне тут родители свининку подкинули и уточек пару тушек.

– Сами уже, как тушки, – проворчала я, оглядывая тощую, как осиновую жердь, словно приготовленную на пику, светлоликую светловолосую Викусю.

Вот почему так? Что за чудовищная несправедливость матери-природы к детям, и особенно к дочерям? К чему давать одним модельную внешность, а другим модельный характер? Викуля вообще не пользуется стройностью как даром природы. Ходит в каких-то балахонах да в штанах, как мужик. А с такими ногами и осиной талией можно было бы носить весь ассортимент «Торжества»! Эх, мне бы такой вес и объёмы! А то меня, раскрасавицу, не каждая особь мужского пола приподнять может, а уж на руках носить – и в помине нет. Даже сын, к которому иногда присаживаюсь на кровать и нечаянно придавливаю руку, бухтит про то, что я не пушинка. Даже после свадеб бывшие мужья просто галантно пропускали меня вперёд, не рискуя внести в новую жизнь на руках. И все мои девичьи мечты о принцах и романтике разбились о собственные габариты: рост сто семьдесят сантиметров, размер ноги тридцать девятый, размер одежды пятьдесят второй, в бюсте пятьдесят четвёртый, а то и весь пятьдесят шестой. Зато зубки у меня – закачаешься, точнее, не подкачали – как у голливудской примы, даже лучше.

Зубы аж сводит, как есть хочется. Срочно сеанс терапии!

Вот оно! Белое, как лошадь того сказочного принца, кружевное облегающее платье, точная копия известной модели от кутюр. Вот она – моя сверкающая тога, воплощение торжества женственности на земле. В таком хоть на торжество, хоть в гроб – всех превзойду! Если впишусь, конечно, так что рот на скотч и крепиться. Сжав волю в кулак на борьбу со складками и целлюлитом, я встала за кассу…

***

Неделю я честно страдала на диете и тренажёрах. Результат – минус кило триста. Не густо! Для такого платья надо бы минус пять, да уж куда их девать. В четверг я перерыла все полки в бутике, но платья своего размера не нашла.

– Викуся! А где моё платье?

– «Белая леди»? Польское под Францию от кутюр?

– Да! Где оно?!

– Вот тут было, как ты откладывала.

Я поворачиваюсь к третьей продавщице и холодею, заметив змеиное торжество в её подлых глазюках.

– Лена!

– А что Лена? Тётка попросила свой размер, я подала. Ей подошло, я и отбила. А оно что, отложено было? Тебе, да?

Если бы мыслью и взглядом можно было убить!

– Что осталось? – спрашиваю я Викусю, не удостаивая Лену ответом.

– Пятьдесят-пятьдесят два, ростовка та же, – протягивает она мне свёрток.

Я примеряю платье, садящееся на меня, как вторая кожа, тоже, видимо, змеиная.

– И что? Очень даже хорошо! – утверждает подлюка Лена.

– Куда, к чёрту, хорошо?! Мне в нём не вздохнуть, ни пукнуть!

– А ты не перди! – хамит Лена весело.

– Так и не дышать, что ли?!

– И не дыши! А то только титьки вздымаются! Сядь в уголке и сиди.

– Да кого там сидеть, я только стоять могу! Если сяду, да ещё поем, оно на мне треснет!

– Треснет твоя морда, если ещё жрать будешь! – утверждает нахалка, – так ты не жри! Ты же на диете!

Заметив мои непроизвольно сжавшиеся кулаки, Ленуся ретируется в подсобку, где она как-то углядела и, я вот вешалкой клянусь, специально продала моё платье. Я оглядываю себя в зеркале. Говорят, надо носить платье на размер меньше, а обувь на размер больше, но этому платью до меня не хватает двух размеров!

Вот оно, время принятия решения: сменить платье или рискнуть!

Я мечтала об этом платье несколько месяцев, отложила его с новой партии и берегла, худела и изводила себя, откладывала бешеные деньги на покупку ненужной, в общем-то, в повседневной жизни вещи, только ради того, чтобы покрасоваться в нём один вечер. Я даже бельё под него купила дорогущее!

– Ликуся? – осторожно окликает меня Викуся.

– Я мечтала об этом чёртовом платье полгода! И я, чёрт побери всё на свете, в нём пойду! – и я обречённо протянула Викусе зарплатную карточку…

***

В пятницу я притопала на работу в белоснежных босоножках на двенадцатисантиметровой шпильке и в огромном тюрбане из шёлкового шарфа.

– Бигуди? – ахнула Викуся.

– Гулять так гулять. Раз смену эта зараза не переставила, поедем прямо отсюда. Ты-то готова?

– Да. Мой побухтел, но отпустил. Мы же недолго, да? Чуть-чуть и домой, да? Недолго же посидим?

– Только до встречи с принцем!

– Так это мы бомжихами останемся! – вздыхает Викуся.

– Не нуди. Крути бигуди, – и я поставила перед подругой коробку.

Пришедшая как всегда с опозданием Ленуся только пальцем у виска покрутила, увидев нас в шёлковых тюрбанах. Я вздёрнула нос. А сама дура!

Вечером, покрутившись в белом кружевном наряде так и эдак в тесной кабинке, я мучительно раздумывала, надевать под облегающее до не могу платье кружевные трусы или уж не надевать. Опять же жара стоит такая, что во всех впадинах моего рельефного тела естественная влага хлюпает несмотря на навороченные дезодоранты и антиперсперанты…

***

В ресторане было многолюдно и шумно.

– Конец недели, – извинительно сказала Викуся, заметив, как я поморщилась и чихнула в накуренном зале.

– Ясно. Идём за стол.

Сели мы удачно – прямо под кондиционером. Заказав по «Цезарю» с красной рыбой и ту же рыбу с овощами на гриле, устроились с мартини поболтать.

– Глянь-ка! – кивком указала мне Викуся на пару напротив.

– Не дай бог! – вымолвила я, оглядывая двух мамонтообразных супругов невероятной толщины.

– А ты ещё на себя наговариваешь, – шепчет Викуся.

– Ну, на их фоне я просто модель, а ты вообще иголка! – шепчу я в ответ.

Нам приносят салат. Мы аккуратно выбираем рыбку и зажёвываем её листиком салата. Остальное отодвигаем, опасливо косясь на двух кашалотов.

– Ваша рыба с овощами. Десерт закажем? – интересуется официант.