…Город меж тем радовал глаз. Улицы сияли чистотой и уютом, дома, в основном трех-четырехэтажные, стояли не вплотную друг к другу, а чуть на расстоянии, словно особняки, и почти каждый имел свой небольшой сад или палисадник, а там, где их не было, на подоконниках или прямо под окнами в горшках и кадках росли цветы. Названия улиц были написаны вертикально по углам домов со всех четырех сторон.

А вот те существа, что попадались навстречу, вызвали у Юльки безотчетную тревогу. С виду — люди как люди, но приглядевшись, девушка стала замечать в знакомых чертах и обликах нечто нечеловеческое. Несколько раз навстречу попадались люди с кошачьими желто-зелеными глазами и с вертикальным темным зрачком. Несколько позднее она заметила когти на руках и в смятении шепнула об этом Насте. Та лишь пожала плечами.

— Я давно их вижу. Может, мода у них такая.

Люди навстречу попадались разные.

— Смотри, какие странные, — Юлька опять дернула Настю за рукав и та нехотя повернула голову. Мужчина и женщина, остановившиеся у входа в магазинчик, высокие и тонкокостные, с изящными, точеными чертами лица, имели пепельно-серую кожу, узкие, раскосые темно-синие глаза, веки которых были густо покрыты сине-зелеными тенями. Присмотревшись, она обнаружила, что их кожа состоит из мелких, очень гладких, едва заметных чешуек. Пальцы у них тоже заканчивались когтями, но не темными, как у кошачеглазых, а перламутровыми. Женщина, одетая искусно и дорого, носила множество причудливых украшений, а мужчина, гладко выбритый и бледный, казался вампиром, если бы не яркие, большие глаза.

— Фрики какие-то, — бросила Настя, не останавливаясь и бесцеремонно толкая Юльку за плечо. — Может, у них тут сегодня карнавал.

Та проводила глазами еще троих — крупных, высоких и ширококостных мужчин и женщину, кареглазых и темноволосых, с выразительными, резкими чертами лица. Несмотря на внешнюю грубоватость и простоватость, лица у них были на редкость добродушные и спокойные. В городе таких было пруд пруди, и заметив на улице подобных себе, они шумно здоровались и кланялись.

Попадались и обычные люди, точь-в-точь похожие на земных. Их было меньше, чем людей с нечеловеческими чертами, но ни поведением, ни манерой говорить и одеваться, ни статусом они от остальных не отличались. Эх, объяснил бы кто-нибудь, что это значит…

Улица закончилась у крыльца монументального здания, похожего на храм. Шестиугольные башни с высокими шпилями по краям массивного каменного строения с четырехскатной крышей, увенчанной круглой башенкой, огромные стрельчатые арки и окна, сплошь украшенные витражами, у входа по бокам — две потемневшие от времени и непогоды скульптуры грозных животных кошачьей породы. Юлька задержалась рядом — у огромной, с нее ростом, хищной кошки были почти человеческие глаза, живые и осмысленные.

— Зайдем? — предложила Настя.

— А не выгонят?

— Заодно и узнаем. У них здесь какой-то звериный культ, — Настя глазами указала на витраж на окне над дверью — это было мозаичное панно кошачеподобного существа, чем-то напомнившем Юльке рысь.

Огромная двустворчатая дверь открылась мягко и бесшумно. Сразу же навалилась теплая, бархатная полутьма, а затем тишина постепенно расцветилась звуками льющейся сверху торжественной мелодии. Сквозь витражи в зал, свод которого поддерживали резные колонны розового мрамора, струился свет. В нишах скрывались картины и статуи. Сюжеты картин разнились, на них Юлька увидела как зарисовки городской жизни, так и пасторально сельские сцены, но везде, в каждом сюжете присутствовала пепельно-серая зеленоглазая рысь. Она же сидела в центре зала, созданная из серого камня, огромная, совершенная, с точеным телом хищного животного, шерсть — волосок к волоску, и разумными холодными глазами. Изящество и утонченность сквозили во всем ее облике — в горделивой позе, в легком, чуть ироничном наклоне головы, в стройных лапах, коготочки которых были инкрустированы драгоценными камнями. Животная хищность в сочетании с человеческим, чисто женским изяществом, и величественный, холодный взгляд свысока производили впечатление божественности.

Задрав голову, Юлька стояла перед ней, проникшись искусством создателя этого совершенного каменного идола. Захотелось подойти, потрогать коготки, провести рукой по искусно вырезанным прядям шерсти. Она уже почти протянула руку и вдруг отдернула, увидев, что камень отполирован сотнями и тысячами подобных прикосновений. Да, Настя права — этому животному здесь поклонялись, как божеству. Юлька отступила назад, уловив краем глаза, что к Насте подошел какой-то благообразного вида мужчина и та, ослепительно улыбаясь, завела с ним разговор. Подавив первое желание присоединиться, она отступила подальше от идола и, заинтересовавшись башенками, устремилась к ближайшей из них.

Помещение напомнило ей часовню. В центре шестигранной башенки струился небольшой фонтанчик, созданный в виде чаши цветка. По краям четырехугольного ложа фонтана стояли все те же фигурки рыси. В трех стенах обнаружилось по нише, в каждой из них — опять по рыси. Первая поставила лапу на книгу и разглядывала открытые страницы с любопытством на морде, вторая держала в зубах кинжал, на голове третьей покоилась корона. Помня про религиозные символы, Юлька истолковала это как мудрость, защиту и власть. Царственное, в общем, животное.

Выразительные, зеленые рысьи глаза той, что с короной, притянули ее вплотную, и Юлька не удержалась, прикоснулась к изящно сложенным лапам. Отнять руку она уже не смогла — рука, а затем и все тело оцепенели. В голове застучали хрустальные молоточки, все громче и громче, перехватило дыхание, накатила едва сдерживаемая дурнота. Окружающий мир сузился до хищной рысьей морды с горящими властными глазами. Чувствуя паралич дыхания, Юлька попыталась закричать, позвать на помощь, но из горла вырвался лишь жалкий хрип.

Она рванулась изо всех сил, прочь от этих безумных, жестоких глаз, и на короткое мгновение выскользнула из-под этой злобной, подавляющей воли, но потеряла равновесие и упала, понимая, что ее тянет, засасывает куда-то в пустоту. Глаза на миг залила серая пелена и сразу же рассеялась, явив ей мир, адски холодный и бесконечно прекрасный. Черное с алмазными сполохами небо встретило ее ледяным дыханием, ярко-алые снежинки кружились над головой в медленном старинном танце, лаская, обволакивая холодными прикосновениями. Она ступила на ослепительно белую тропу босыми ногами. Идти было больно и холодно, но стоять — невыносимо.

Оглянувшись назад, Юлька увидела оставшийся позади храм рыси, где затягивался выход из живого теплого мира. Ощутив панический страх остаться здесь навсегда, она дернулась назад в порыве вернуться, но тело окоченело, не желая слушаться. Юлька собрала всю силу воли, заставляя себя развернуться назад и сделать хотя бы шажок, но ничего у нее не вышло — ноги приморозило к снежно-белой тропинке.

Повернувшись обратно, она вздрогнула — прямо на нее неслась огромная серая тень, напоминавшая гигантскую летучую мышь. Крылатое создание снизилось, описало над ней круг и приземлилось на дорожку, накрыв себя гигантскими кожистыми крыльями. Юлька зачарованно глядела на это создание тьмы и холода, отметив про себя, что крылья у него тонкие, пепельно-серые, с просвечивающими сквозь кожу прожилками кровеносных сосудов. Страх исчез, сменившись любопытством. Снежинки, опускаясь на крылья, таяли — значит, в жилах существа текла живая, теплая кровь.

За несколько мгновений создание обернулось худощавой женщиной с белой кожей, черными прямыми волосами и серыми внимательными глазами. Одета она была очень просто — светло- серое платье до щиколоток и тонкий плащ из струящейся, легкой ткани. И, что потрясло Юльку сильнее всего — узкие босые ступни, белые, нежные, по-человечески беззащитные.

Они смотрели друг другу в глаза пристально и долго. Страх исчез, сменившись любопытством и симпатией. Хотелось начать разговор, но Юлька не знала, как. Тогда та, что только что была летучей мышью, опередила ее.