Малфой кивнул и внимательно посмотрел на неё:

- Грейнджер, я в таком же положении. Я люблю тебя и люблю семью.

Гермиона почувствовала безысходность и ужасную тоску.

- Да, влипли мы с тобой, – она фыркнула и грусть полностью приняла её в свои объятья.

- Да, и не говори, – слизеринец перевёл взгляд в пол и кивнул.

Это было иронично, эти параллели между ними. От того и печально, что всё могло закончиться плохо.

***

У Драко была паническая атака. Снова.

Это состояние начинало его уже нормально так бесить. Он пытался собраться, пытался дышать ровнее и думать о хорошем, но не получалось. Давно не получалось.

Чёртов Исчезательный шкаф был неумолим. Малфой уже не знал, что придумать, чтобы он наконец заработал.

Всё было дерьмово и шло через задницу. Единственное, что произошло из хорошего, так это его сдвиги в окклюменции. Он научился прочно скрывать всё необходимое и создавать желаемое другими. Снейп остался довольным, в своей манере, разумеется. Но Драко контактировал с профессором только в крайней необходимости.

Его выходка, Малфоя сильно задела. Конечно, если бы не она, слизеринец либо был бы мёртв, либо убиты были бы другие. Но это можно было сделать по-другому, хотя не факт, что это сработало.

Эта путаница его самого раздражала. Драко начал метаться в своей голове, он не мог понять, что с ним происходит. Приходили разные варианты, но один выделялся среди них. Апатия.

Руки опускались при любом действии и сил не было. Ничего не было. Всё уходило на починку этого паршивого шкафа и попытку не сойти с ума.

Та паника, что проникла в него и не собиралась уходить - она хотела прописаться на постоянное сожительство с ним - душила. Почувствовав, что лучше проветриться, пока он в состоянии ходить, Драко пошел на Астрономическую башню. Она стала его частым пристанищем, как и выручай-комната.

Поднявшись с большим трудом по извилистой лестнице, Малфой подошел и облокотился о парапет. Становилось легче. Или он просто отвлекся.

Блондин чувствовал себя сумасшедшим. Такие мысли атаковали его разум слишком часто в последнее время. Хотя, в этом было мало удивительного, с тем количеством стресса, что он испытывал, было поразительно, что Драко вообще жив.

Люди недооценивают нервные расстройства, они похуже физических, потому что ты плохо представляешь, что собственно делать. Если ты сломал ногу, ты видишь проблему и решаешь её определённым образом, а с психологией такое не прокатывает.

Там пиздец, как сложно понять, что с тобой не так. Но Малфой знал, что с ним не так. Он собирался стать убийцей. И это не было его желанием. Никогда.

Услышав позади себя шаги, Драко развернулся и увидел Гермиону, которая запыхалась от быстрого бега.

- Ты что делаешь? – паника и страх так и прорывались в её голосе.

- Я не собираюсь прыгать, если ты об этом, – её плечи расслабились, и она облегченно выдохнула, это разозлило. – Давно следишь за мной?

- Да, после того случая, постоянно, – ну конечно, как же иначе.

Радовало, что это был честный ответ.

- Дай угадаю, через вашу чёртову карту? – Драко развернулся всем корпусом и сложил руки на груди. Злость начинала всё сильнее пробиваться через его внутреннюю защиту.

- Правильно, – Грейнджер смотрела на него своими большими глазами и будто выжидала, когда он сорвется. Видит, Мерлин, это было близко.

Они стояли друг напротив друга и просто пялились. Их отношения опять находились в подвешенном состоянии.

В который раз.

Становилось и грустно, и смешно, что у них всё как-то не так. По-дурацки, что ли.

- Проверила, что я хороший мальчик? – Малфой хотел наорать на неё, сам не знал за что и почему, и это отчетливо чувствовалось в его голосе. Это желание ссоры.

- Я не буду с тобой ругаться, Драко. Даже не пытайся.

Блять.

Вечно она обламывала его. Сейчас эти эмоциональные качели, с криками, были ему нужны. Слизеринец нуждался в негативе. В чем-то тёмном. Хотелось почувствовать себя уёбищем, глядишь станет легче.

- Знаешь, ты сейчас не в себе, пойдём и спокойно поговорим, если хочешь, – Гермиона пыталась его успокоить, видя в каком он странном и безумном состоянии, но это не помогало.

- Грейнджер, а если я не хочу спокойного разговора?! А если я не хочу ничего?! – Драко говорил громко и яростно, чтобы она поняла: его уже не спасти.

- Это не правда! Ты просто устал и тебе страшно, – гриффиндорка хотела приблизиться к нему, но Малфой не дал ей этого сделать, отскочив в другой угол башни.

- Не трогай меня! – Драко проорал это и сам испугался от ненависти, что была в голосе.

Девушка поникла от этого восклицания, и он ощутил, что хотел - презрение к себе.

- Тебе противны мои прикосновения? – она спросила это тихо, но саркастично.

- Нет, – Драко вцепился руками в волосы и не знал, что за хрень с ним твориться. – Чёрт.

- Драко, прошу тебя, успокойся, не дай эмоциям поглотить тебя, – Гермиона так легко это говорила, будто понимала, о чём речь.

- Не получится у меня успокоиться, как ты не понимаешь?! Я больше не могу!

Слизеринец опустился на колени и начал раскачиваться из стороны в сторону. Он действительно вёл себя, как псих.

Грейнджер аккуратно присела рядом с ним и взяла за руку. Она касалась его, будто он был хрустальным. Но нет. Не был. А она была, и он должен заботиться о ней, и не делал этого. Чёртов дебил.

- Драко, расскажи мне. Поделись всем, чем хочешь, – девушка выводила мелкие узоры на его руке и смотрела на свои колени.

- Ты и так всё знаешь. Я в дерьме и не знаю, что мне делать, – он облизал нижнюю губу и посмотрел на гриффиндорку, – мне страшно. Постоянно. Я не могу его убить, понимаешь?! Не могу. Но и остановить всё это тоже. Блять, как же я устал. Я чувствую, что схожу с ума, – Малфой зажмурился и постарался сохранить относительно спокойное состояние. – Я… Грейнджер, я ощущаю себя стариком умудренным жизнью и мечтающим только о смерти. Я точно схожу с ума.

В его словах был слышен только страх и ужас. И паника, которая никуда и не уходила.

- Держать себя в руках в десять раз сложнее, чем сойти с ума, – Гермиона пожала плечами и продолжила,– а ты держишься и поэтому тебе так больно и страшно. Но ты не должен сдаваться, понимаешь?

- А почему именно я должен держаться?! Почему?! Я только это и делаю, что держусь! Почему мама позволила себе уйти в такое состояние, почему отец натворил херни, а теперь я разгребаю это дерьмо?!

- Дети не должны расплачиваться за грехи родителей, ты прав, но не стоит вызывать ненависть ко всему миру – это неправильно.

- Неужели, нельзя побыть нормальным человеком, а не быть такой правильной?! – Драко вскочил и начал трястись от злости на весь мир.

Грейнджер недовольно посмотрела на него и поднялась следом.

- А ты не можешь не быть сейчас таким мудаком?!

Он рассмеялся, и никак не мог остановиться. Смех напоминал крик безумца. Как и он сам.

- Серьёзно, Грейнджер? Давай, начни читать мораль и поднимать боевой дух в войсках, ты это можешь. Только проблема в том, что романтику войны придумали те, кто на ней никогда не был. На войне нет чистеньких, там все хороши. И чем раньше ты это поймешь, тем раньше тебе станет проще жить. А знаешь, почему? – Драко перевёл дыхание и сказал. – Потому что невозможно на войне спасти всех не замарав руки, это нереально. Замарать руки придется всем, и даже ты - не исключение. Так что прекрати строить из себя святошу.

Малфой покачал головой и посмотрел на Гермиону. Она была очень зла и глаза её метали молнии.

- Ты думаешь, я этого не понимаю?! Я всё это знаю. И я ни черта не правильная, и не святоша. Я вру своим друзьям с одиннадцати лет, я вру своим родителям с одиннадцати лет. Я вру половину своей жизни! Так что не смей мне говорить, что я не знаю цену всего этого, что я не знаю цену войны. Всех невозможно спасти, но именно это мы и делаем: спасем друг друга и других. Тем самым, убивая себя. Я тоже больше не могу так.