Слегка покашляв, чтоб привлечь внимание Драко, Гермиона попыталась придать своему лицу серьёзный вид, будто она точно знала, зачем подошла. К её глубочайшему сожалению, такое было возможно только в мечтах.

Малфой спокойно дописал предложение, наверное, специально, чтоб побесить её.

Гадёныш.

Подняв свою голову, он выжидающе уставился на неё со скучающим выражением лица.

Как можно быть таким красивым, Боже. Ну за что?

Сосредоточься, Гермиона. Не выставляй себя идиоткой.

Поздно.

— Я хочу поговорить с тобой, Малфой, — ей показалось, что она произнесла это так, как себе представляла в своей голове, — достаточно хладнокровно. От этого Гермиона чуть расслабилась.

— Грейнджер, хотеть не вредно, слышала о таком? — Драко произнес это надменно, и не дав ей даже рта раскрыть, выплюнул: — Я не хочу с тобой ни о чём разговаривать. Проваливай.

У него определённо начал ломаться голос. Стал более хриплым и низким. Но звучал он сейчас гораздо мужественнее.

Ох, и о чём она только думает.

Гермиона нахмурилась и постаралась сильно не заводиться из-за его слов. Это было вполне ожидаемо. И она решила стоять на своём. В конце концов, что она теряет?

— Это важно, Малфой, и ты меня выслушаешь, понял?!

— Нет, не понял, у меня нет привычки понимать грязнокровок.

Он точно был доволен собой, это чувствовалось. Драко, видимо, надеялся, что она убежит в слезах и отстанет от него, но нет. Размечтался. Это слово больше не трогало её, как раньше. Он сам этому поспособствовал. Гермиона закалилась, наверное, ей стоит благодарить как раз-таки Малфоя.

— Как неоригинально, Малфой. Ты можешь лучше, я в тебя верю, — Грейнджер обожала, когда он бесился от её ответных реплик, и этот раз не стал исключением.

Она с трудом поборола улыбку, что рвалась наружу, когда Драко слегка покраснел от злости и сжал ладонь левой руки в кулак.

— Грейнджер, если не хочешь узнать, на что я способен, то настоятельно советую убираться нахрен.

Гермиона понимала, если она хочет добиться от него хоть чего-то, то нужно перестать дразнить спящего дракона. Хотя сделать это было трудно.

Искушение слишком велико.

— Я хотела спросить про тот случай в поезде, когд…

— Заткнись! — Малфой буквально прорычал эту фразу, даже не дав ей договорить.

Гриффиндорка не совсем поняла, почему тот так агрессивно отреагировал.

— А что я такого сказала? Это просто вопрос, Малфой.

— Просто вопрос, неужели?! — Драко, насмехаясь, поднял брови. — И ты хочешь сказать, что пришла не для того, чтобы узнать, почему я вёл себя, как хороший мальчик?

— Ты меня, конечно, извини, Малфой, — Гермиона произнесла извинение так, чтобы не оставалось сомнений, — ни о каком извинении и речи не идёт, — но ты точно не подходишь под определение хорошего мальчика, скорее, под горного тролля.

Драко глубоко дышал, широко раздувая ноздри. От него разве что пар не шёл.

Точно как Дракон.

— Теперь, когда ты закончила упражняться в своём убогом остроумии, я тебя просвещу, — Малфой встал из-за стола, чтобы смотреть на Грейнджер сверху вниз, показывать своё превосходство даже в такой мелочи, как рост, — то, что было в прошлом году, — ошибка. Я просто неудачно стукнулся головой, и мозг не встал на место. Вот, что было, а не то, что ты себе напридумывала. — Гермиона хотела возразить, но он не дал ей это сделать, сразу продолжив свой монолог. — Грейнджер, мне на тебя насрать, уяснила?! Мне плевать, кто ты, что ты, вот честно. А знаешь почему?! Ты грязнокровка. Вот и всё. Всё, что ты есть. Ты даже дышать со мной одним воздухом не достойна, не то что бы чего-то хотеть. Не советую тебе больше открывать свой рот в моем присутствии, особенно на эту тему, поняла?

Гермиона не собиралась отвечать: всё, что она могла, так это смотреть ему в глаза и ненавидеть.

О, она ненавидела, причём так сильно, что, казалось, её разорвёт изнутри. У Драко был феноменальный талант. Он мог быть обаятельным и милым, а мог быть самой настоящей гнидой, иначе не скажешь. Грейнджер даже не думала, что способна на такие отрицательные эмоции. Она не была такой. Это он сделал с ней. Ублюдок.

Малфой, видимо увидев что-то в её глазах, кивнул сам себе и начал собираться. Уже когда он собирался уйти, Гермиона не выдержала и спросила, не зная зачем:

— Что с тобой происходит, Малфой?

Вопрос, не требующий ответа, но он ответил:

— Мне бы узнать ответ.

И он ушёл. А Грейнджер пыталась собрать себя по кусочкам после его пламенной речи. За всё время их совместной учёбы она никогда не слышала от него столько слов. Прогресс, только какой — непонятно. На удивление боли не было, были другие чувства. Ненависть. Злость. Смятение. И сочувствие. Малфой не выглядел довольным, когда произносил всё это. Его как будто ломало так же, как и Гермиону. И от этого ей показалось, что они ближе, чем сами думают.

***

Малфою нравились посиделки в гостиной Слизерина, на которые их теперь пускали. В том году они были для этого слишком мелкими. Он пил пунш, но, как ему потом по секрету сообщил Тео, не просто пунш. До этого он ещё не пробовал алкоголь, не удавалось, но сейчас он не мог понять свои ощущения.

Вроде в голове пусто, и тебе весело, но в то же время в мозгах шум и время от времени всплывают не самые приятные мысли. В его случае — мысли о Грейнджер.

Вот кто просил её подходить к нему?

Сидела бы себе спокойно и восторгалась бы и дальше своими любимыми книжками. Но нет, ей вечно нужно всё усложнить. Драко был так горд собой, что научился её игнорировать. Конечно, потом он бесил самого себя, что каждую минуту хочет повернуться и посмотреть на неё. А когда он её донимал, его после этого чуть ли не выворачивало от самого себя.

Классика.

Вот почему он не может быть нормальным? Или нет, не так. Почему он не может думать о нормальных вещах чистокровного волшебника? Он должен наслаждаться жизнью, тем, что ему все дороги открыты из-за его фамилии.

Должен кайфовать, что ничего не нужно делать, у него всё есть. Что может выбрать любую,правильную, девушку, и она будет его.

А вместо этого он ненавидит себя и думает каждую секунду о грязнокровке.

Блеск.

Драко сам себя не понимал вот уже третий год кряду. До встречи с Грейнджер такого не было. Всё было понятно, структурировано и правильно. А сейчас просто какой-то каламбур непонятно из чего. Ему на полном серьёзе приходили мысли о любовном зелье или о чём-то подобном. Но это был бред, и попытка себя оправдать. Да и это не в характере Грейнджер: слишком правильная. Малфой подозревал, что его логика походила на женскую, а он сам на истеричку с постоянным отключением головы.

— Бля, вы это видели?! — Монтегю заорал, когда пробка от вина вылетела из бутылки и чуть не разбила окно.

Все слизеринцы уже были навеселе. Возраст сказывался. Им сейчас много не надо было. Девчонки пили вино, а парни — огневиски, но особой разницы уже никто не видел, всем хотелось только веселиться, а потом спать. Пара человек уже выбыли, как Дафна Гринграсс. Она после двух стаканов вина вперемешку с пуншем отрубилась.

Когда Драко посмотрел на неё, к нему в голову пришла мысль о том, как Грейнджер выглядит, когда спит, или, когда она просыпается. Ему стало интересно, чем она занимается, когда остается наедине с собой. Она определенно росла. И становилась всё симпатичней. Волосы стали выглядеть более опрятно и не так торчать. Правда, картину портили большие передние зубы, но ладно, с этим можно смириться.

От такой мысли Драко резко открыл глаза и поднял голову с подлокотника дивана, на котором сидел. Он понял, что конкретно так перепил, раз думает о таком.

Мерлин, как хорошо, что никто не слышал его мыслей.

От такого позора он бы не отмылся. Ему нужно идти спать, срочно. А то он так точно Грейнджер пойдет искать. Он чувствовал, что был к этому близок. Несмотря на их напряженный разговор в библиотеке, Малфой знал, что что-то изменилось. И не так, как он того хотел. Грейнджер не отстанет — он её не оттолкнул, а как раз наоборот. Что само по себе звучит дико. Но это было в их стиле.