— Кстати, Рон, ты не так давно упоминал, что Лаванда хочет навестить тебя? — решила поменять тему Гермиона. На что тот просиял, как обычно это бывало, когда речь заходила о его отношениях с Браун. Она была, мягко говоря, бесящей. Но выдержать её общество, Гермиона вполне могла. Лаванда не так часто посещала Нору, и единственный, кому это не нравилось, был Рон. Эта парочка привыкла находиться всё время в зоне досягаемости друг друга за время, что они были соулмейтами и встречались в Хогвартсе.

— Она писала, что планирует приехать в этот понедельник, — радостно сказал Рон. Джинни одарила брата скептическим взглядом.

— Ты хочешь испортить нам понедельник? — невинно спросила Джинни. На что получила сердитый взгляд от Рона и захихикала, наблюдая за тем, как её брат хмурится. Такого рода перепалки были уже настолько привычны, что почти никто не обращал на них внимания.

— Тогда, может, в следующий раз ты сходишь с нами, Миона? — подал голос Гарри, до этого молча наблюдающий за разговором.

— Это не только от меня зависит, — расплывчато ответила Гермиона.

— Как знаешь, — пожал плечами Гарри, переключаясь на Джинни, которая покоилась у него на плече, и целуя её в макушку. Рон показательно закатил глаза и снова уткнулся в телевизор.

Гермиона открыла упаковку шоколада и закинула пару долек в рот.

***

Девушка вышла на улицу и вдохнула тёплый летний воздух. Лёгкий ветерок раскачивал листву высокого и пышного дуба, одиноко стоящего недалеко от Норы. К нему Гермиона и шла. Она часто проводила время в тени этого дерева, отлично спасающего от жары летних дней.

День близился к концу и жара начинала спадать. Здесь Гермиона могла уединиться и побыть одной, что не часто могла внутри дома. Там была вечная суматоха, не позволяющая иногда даже спокойно вздохнуть. И хоть по-началу это нравилось Гермионе — от всего можно устать. Она привыкла к тишине библиотеки, где часто коротала вечера. И если бы не Гарри и Рон она могла бы проводить там чуть ли не всё свободное от учёбы время.

Грейнджер присела на мягкую траву за деревом, чтобы скрыться от чужих глаз. Отломив дольку от плитки тёмного шоколада, она провела кончиками пальцев по обложке книги, лежащей на её коленях, и с задумчивым выражением лица открыла первую страницу. Не найдя то, зачем начала читать её, она перелистнула на последнюю страницу и провела пальцем по содержанию, взглядом находя нужную ей главу:

«Глава 5: Можно ли оборвать связь?»

Гермиона сразу же открыла нужную страницу и начала жадно вчитываться в информацию страницы. Через десять минут она со вздохом то ли разочарования, то ли восторга захлопнула и отложила её на траву рядом с собой. Во время чтения она успела съесть половину шоколада.

Способы и правда были. Однако всегда были какие-то «но». Почти все были травмоопасны, либо безумны. Единственный адекватный был только один древний ритуал, но и здесь были свои множества «но». Одно из них было то, что он должен проводиться добровольно. Два соулмейта должны дать своё полное согласие, и Гермиона недавно поняла, что не получит это согласие от Лестрейндж. Как и догадывалась девушка Пожирательница явно не случайно затеяла эту «игру». Без согласия ритуал просто не сработает, а может и убить. Да и она предполагает, что с такой древней магией в одиночку она не справится, а Беллатрикс точно помогать не будет.

«Она явно что-то задумала, и я должна узнать что!» — подумала Гриффиндорка, задумчиво разглядывая горизонт, за которым в скором времени скроется солнце и ночь вступит в свои владения.

Вздохнув, она решила прочитать остальную часть книги, чтобы скоротать время и, возможно, узнать что-то новое. Вообще она редко слышала про однополых соулмейтов и как проходит формирование их связи. Такие случаи встречаются намного реже. Поэтому её знания в этом вопросе были очень малы.

Гермиона не любила, когда она чего-то не знает, ведь это значит не может и контролировать. Что было ещё хуже с её отчаянным стремлением всё знать и держать под контролем. И это относилось не только к учёбе, но и к отношениям.

Она ещё не размышляла на тему того, кто её привлекает больше. Ей симпатизировал Крам, которого она встретила во время Турнира Трёх Волшебников, но ни во что, кроме недолгой дружбы, это не вылилось. В основном, она не получала в сторону себя много мужского или женского внимания. Почему, она не знала и никогда серьёзно не задумывалась. Смотря на себя в зеркало, она видела вполне привлекательную девушку. Гермиона никогда не считала себя эталоном красоты, но и всегда ей было важно то, что внутри у человека, как в людях, так и в себе. Но она была Гриффиндорской заучкой. Невыносимой всезнайкой. Магглорождённой подругой Гарри Поттера.

Кем угодно.

Всё ещё было сложно осознавать, что ты связан с тем, кого даже почти не знаешь. И это не исправить, не зачеркнуть, как ошибку на бумаге. Она будет с ней. И только вопрос времени, когда Беллатрикс появится снова. Гермиона не знала, радоваться или плакать, поэтому такие эмоции сопровождали её постоянно. Смятение. Ведь она даже не думала об отношениях, что сейчас это было бы возможно. Когда тот кого-нельзя-называть вернулся и стал серьёзной угрозой. Отношения ей были точно не нужны. Но, как назло, судьба решила разыграть свой спектакль, в котором Гермиона была в главной роли.

Хотелось отпустить это.

Не понимать и не воспринимать действительность. Забыть реальность. Будто ничего не было и она свободна от этой связи, вольна в своих действиях. Гермиона прикрыла глаза, облокачивая голову и утыкаясь в дерево.

Приглушённое карканье раздалось где-то в кроне, стихая в шелесте листьев. И снова мысли возвращались к этой женщине. Всё это было ужасным и чистым безумием.

Она часто думала, кто окажется её соулмейтом. А появится ли он вообще? Но всё оказалось хуже, чем могло быть.

Беллатрикс, мать её, Лестрейндж.

Бесспорно, эта ведьма была красива и харизматична. Но одно то, что она была Пожирателем Смерти перекрывало остальные факты с лихвой. А связь просто не давала ей выбора.

Гермиона поднялась на ноги с книгой в руках и пустой фольгой от шоколада. Отряхнув траву с шорт, она пошагала в сторону дома.

«Скоро я стану на неё похожа, если не перестану всё анализировать», — подумала Гриффиндорка, смотря на здание.

Возможно именно из-за своих мыслей она упустила то, что за ней наблюдают.

***

— Эй, отдай!

Раздался громкий и требовательный голос Рона, который, кажется, можно было услышать во всём доме. Они с Джинни, словно ураган, вбежали в кухню.

— А ты отбери, — весело дразнила Джинни брата, убегая с какой-то розовой бумажкой в руках. Уизли заприметила Гарри, мирно стоящего посреди гостиной. Она заскочила за его спину и вцепилась пальцами в торс, используя в качестве живого щита.

— Джинни, это нечестно! — воскликнул Рон, замечая сестру за спиной Гарри.

— А что это? Это же любовная записка нашему Бон-Бончику! — веселясь, начала младшая Уизли, поднимая руку с запиской. — Читаю дословно.

— НЕТ!

— Мой любимый Бон-Бончик. Я люблю тебя так сильно, что словами выразить это я не смогу!

Гермиона закатила глаза в свою чашку с чаем, утратив всякий интерес к этому представлению. Отломив дольку тёмного шоколада, который она нашла в одном из ящиков на кухне, она закинула его себе в рот, запивая чаем. Гермиона не очень любила всякого рода сладости. Однако тёмный шоколад всегда был её слабостью, и все друзья это знали.

— До сих пор не верится во всю эту ситуацию про твоего соулмейта, — негромко начала француженка, сидящая напротив. Гермионе очень не хотелось обсуждать эту тему, поэтому она лишь кивнула.

— Я думаю, ты понимаешь, что это нужно держать в секрете, — уточнила Гриффиндорка, закидывая в рот очередной кусок горьковато-сладкого лакомства.

— Конечно. Не представляю, что тебе пришлось бы вынести, узнай об этом пресса, — воскликнула Флёр.

— Особенно, если это будет та второсортная журналистка — Рита Скитер, — на последних словах Гермиона скривилась. Она всё ещё помнила ту ужасную статейку, в которой её объятия и страх за друга вывернули в совершенно ненужном контексте.