— Не бойся, кусаться не буду, — хищно улыбнулся и пальцем уверенно поманил в свою сторону.
Неоднозначно, сквозь настоящую бурю в собственной голове посмотрела на меня, но как будто наблюдала сквозь. Обхватила руками собственные плечи, словно в комнате стало неожиданно холодно и выдохнула, резко и уверенно.
— А что мне нужно сделать? — голос был на первый взгляд спокойным, но незаметная дрожь, несильно примечательная, дала кое-что понять.
— Сесть на меня, — улыбнулся и безобидно моргнул, заметив её покрасневшее лицо от стеснения.
— А без этого возможно обойтись? — спросила со странным волнением, но уголки губ едва заметно дрогнули.
Конечно можно, но так намного интереснее… Давно я тебя не видел рядом с собой…
— Нет, это главное условие, — договорив, вытянул руки в разные стороны. — Смелее. Не буду я же тебя убивать.
Красные глаза с наслаждающим и долгожданным любопытством следили за сломленной нерешительностью Непризнанной. Она сидела чуть дальше от меня, не убирая проницательного, заглядывающего в самую душу взгляда. Нервничала, стараясь этого не выдавать, но женские пальчики, охватившие подол платья, демонстрировали нервозность, волнение в каждом незамысловатом действии. Непризнанная напоминала беззащитную жертву перед жестоким маньяком, но также и не казалась ей, а была слишком в выигрышном положении изменить мою игру в свою пользу.
Как бедный, напуганный и растерянный котёнок, через неоднозначный выдох, поползла в мою сторону, удовлетворяя демоном похоти внутри. Даже в полутьме, обволакивающей мрачную комнату, женские щёчки заметно вспыхнули, но взгляд девушки был не невинным, а скрывающим что-то на самом дне чёрных зрачков. Не отнимая взгляда и стараясь не спугнуть, обхватил её тоненькую талию, приближая женское тело уверенно ближе.
Аккуратно обхватив торс ногами, она удобно умостилась на моих согнутых коленях и положила руки на свои худые ножки, стараясь теперь не пересекаться взглядами. Соблазнительная грудь девушки, до этого спокойно выдыхающаяся, наворачивала обороты, с заметным вдохом и выдохом поднималась чаще прежнего. Внимательный взгляд старался воспользоваться возможностью рассмотреть каждую линию и изгиб, сексуальное тело, поддавшееся необходимой для меня прихоти.
Снова слишком развратные и похотливые мысли навязчиво крутились в голове, с каждой осознанной секундой было тяжелее не смотреть на её язык, медленно облизывающий нижнюю губу. Непризнанная будто читала, сидев на мне, полностью знала каждую идею в голове и испытывала на прочность, но видимо забыла, кто здесь являлся настоящим дьяволом хитрости.
Хочешь поиграть? Что ж, никогда не буду против возбудить тебя до жалобно-просящих выдохов…
— И… что дальше? — теперь с не скрывающейся неловкостью спросила, и наконец-то посмотрела на меня.
— Просто сиди и наслаждайся, — приблизился к лицу, оставаясь на несколько обжигающих миллиметрах друг от друга, прошептал, тихим хрипловатым голосом.
Уверенным движением пальцев, чувствуя бесконечностью власть над женским телом, огладил изгиб талии и незаметно скользнул легкими движениями за спину, неспешна поднимаясь к основаниям пульсирующих крыльев. Непризнанная заметно задышала чаще, и неосознанно прижалась ближе к пылающему телу, уже собственными пальцами коснулась моего оголённого торса, вытаскивая насильно неожиданный выдох.
Пальцы теперь более чувствительными касаниями, даже через ткань, скользили вокруг основания правого крыла, приятными движениями доставляли облегчающее удовольствие. Девушка прикрыла удовлетворенно глаза, прижимаясь неосознанно ближе, одурманивала запахом энергии, позволяющей гулять на моих рецепторах языка. Рваное, неожиданно резкое движение ткани заставило её вздрогнуть, взволнованно оглянуться назад, но пальцы, охватив подбородок, заставили встретиться взглядами — растерянным её и самодовольным моим.
— Чтобы облегчить твои мучения, мне необходимо касаться пальцами кожу, а не через ткань это всё делать, — пояснил, чтобы она перестала странно поглядывать в мою сторону.
Она с затуманенным взглядом кивнула и тяжело вздохнула. Но мои пальцы, теперь подушечками, гладили гладкую и бархатную кожу, где пульсирующая боль не отпускала изнывающую спину Непризнанной. Она изогнулась, прижимаясь грудью к моему телу, когда почувствовала тёплую энергию, поступающую через кожу в самый очаг, рассеивающий медленно и избавляющий от причины неприятности.
Её неосознанно соблазнительные приближения, обычные движения всего тела возбуждали и вскружили голову сильнее, а в штанах становилось всё теснее и теснее. Хотелось забросить это глупое занятие и прижать Непризнанную покорно вплотную, а потом животными движениями выдалбливать громкие стоны, не забывая накручивать мягкие волосы на руку. Но что-то внутри осознавало, шептало неприятно на ушко этого не делать, ведь моё зверское желание заняться сексом могло причинить ей неприятную боль.
Меня никогда не заботили другие, волновало только собственное желание и было абсолютно плевать, что чувствовали и ощущали они. Но эта малышка подавала себя на вид хрупкой вазой, от несильного нажатия способной непредвещающе треснуть, рассыпаясь на многочисленные и сильно острые осколки. Непризнанная, почему-то без каких-либо усилий заставила меня делать то, чего вообще не было в планах. Но её болезненные серые крылышки за спиной не приносили мне радости, не позволяли перейти чувствительную между нами грань на более похотливую и зверскую.
Что со мной происходит, когда она рядом?..
Я не мог дать полного ответа, ведь сам был в непонятной растерянности, но показывать этого не стал. Пальцы продолжали ласкать приятными движениями основание сломанного крыла, но неожиданный порыв девушки заставил меня остановиться. На теле, в зоне моих расслабленных плеч, негаданное прикосновение мягких губ девушки затормозили, снесли крышу и поддающиеся контролю мысли, а ласкающие поцелуи становились требовательнее, дразня, поднимались от ключиц к шее.
Непризнанная руками оглаживала живот, обводя подушечками пальцев каждый изгиб, не отстранялась, продолжая посыпать места возбуждающими поцелуями. Дыхание участилось, тяжело было осознавать, что она сдалась и поддалась желанному порыву в голове, разрушая в клочья образ непорочного ангелочка и превращалась на глазах в соблазнительную дьяволицу, образ которой мне нравился определённо больше.
Кому я вру? Любой её образ возбуждает меня не на шутку.
Продолжая посыпать шею мокрыми следами, остановилась рядом с пульсирующей венкой под кожей и, пройдясь мокрым языком, неожиданно укусила, несильно, но так, чтобы наверняка оставить чернильный след. Я рыкнул и прикрыл глаза, борясь с желанием до жестокого срыва не прижать к кровати всем телом, не оттрахать, проучить эту грешную девочку, желающую доставлять мне ублажение.
Пальцы всё равно, уже как запрограммированный механизм, продолжали избавлять от боли, а Непризнанная будто в благодарность поднималась всё выше и выше, но встретившись с внимательно следящими красными глазами, резко замерла, полностью обездвижила прорвавшийся порыв наружу, но пробудила несомненно заинтересовавший мой интерес к ней сильнее.
Она хотела что-то сказать, как-то оправдаться, но не успела. Желание поцеловать было слишком требовательным, и я накрыл её губы своими. Язык прошёлся по нижней губе девушки и, услышав её вырвавшийся стон, проник бесцеремонно, по-собственнически внутрь, сплетаясь и создавая танец ритмов страсти и, будоражащее желание, всё это время запертое в нас двоих, наконец-то вырвалось из запертого плена.
Я чувствовал насколько возбуждена она и я, но не хотел причинять боль, ведь помнил состояние её пернатых друзей, серых и уже полностью раздражающих. Нежно отстранился и опустился к шее, доставляя теперь малышке мои ловкие ласки, которые мгновенно вызвали тихие выдохи, наполненные чрезмерной страстью.
Было до ужаса тяжело контролировать почти неподдающиеся мысли и уверенные движения рук, желающие вкусить соблазнительную малышку полностью, без остатка, приласкать так, чтобы она в порыве страсти выкрикивала моё имя, но голова оставалась на удивление разумной и помнила о её пострадавшем тельце. Поэтому только ловкие движения языка на шее. Губы, посасывающие кожу, ласкали, принося неземное блаженство, а в благодарность уши слышали её стоны, ставшие необходимой дозой до странного гнева.
