По версии умников выходило, что система навигации, которую строили функции, не смогла удерживать «корабль» пришельцев на прежнем курсе. Тогда ими был произведено разделение Носителя на несколько частей. И каждый отправился по одному из векторов, которые Шпили выдавали до недавнего времени. И одному из этих сегментов повезло больше, чем другим.
Я считал, что ученые плодят сущности. Сложно все как-то у них выходило. С одной стороны, Аналитики могут быть правы в своих предположениях. С другой – я помнил из видений, что Носитель – это не более, чем корабль-колонист. В нем в спящем состоянии или каком-то стазисе находились неактивные функции. Кто тогда проводил разделение астероида на части? Автоматика? Но ведь пришельцы не техногенная цивилизация, как мы.
В общем, вопросов было множество, и не только у меня. Но я рассчитывал получить ответы на них не в сотрудничестве со Структурами или, как они сами называли свой аналог правительства, Иерархией, а самостоятельно. Я узнаю, что скрывают пришельцы. Но уже сейчас уверен, что ничего хорошего это людям не несет.
Заметив, что Захар все еще смотрит на меня с вопросительным выражением на лице, я сообразил, что завис в своих размышлениях. Быстренько промотал воспоминания к тому моменту, на котором ушел в себя, и ответил почти честно:
– Понятия не имею.
Забрался на заднее сидение «Peugeot» и махнул рукой, поехали, мол.
Жертву легионеров я решил называть просто Пиратом. Захар называл его имя, но в нем было столько согласных, да еще и через и приставку «ибн», что я попросту выкинул его из головы. Да и кто он мне, чтобы имя запоминать? К концу дня с высокой степенью вероятности он будет лежать на песке с простреленной головой, так что не все ли равно, как его звали.
Добирались до его поместья мы долго, хотя шеф-капрал и уверял, что это недалеко. Но – у меня уже присказка такая засела в голове – это же Африка! Тут все небыстро. И закон Мерфи срабатывает чаще, чем в других местах на планете. Скорее всего, так было и до прибытия функций.
Через тридцать километров кончилась дорога. В прямом смысле. Вот она вилась между холмов, которые, чем дальше от побережья, тем становились выше, и вот ее нет. Будто строителям внезапно наскучило это дело и они ушли в длительный загул.
Захар, видя мое недоумение, сказал, что Пират – параноик и добраться к нему на машине не получится, только по воздуху или пешком. А еще, добавил он, вокруг поместья есть минные полосы, но мне о них волноваться не стоит, легионеры уже проложили среди них проходы. Это окончательно убедило меня в том, что шеф-капрал планировал экспроприацию давно и хорошо к ней подготовился.
Некоторое время мы еще двигались по бездорожью, но скорость снизили серьезно, где-то до двадцати-тридцати километров в час. А потом и вовсе оставили транспорт, чтобы не выдать себя шумом моторов. Последние пять километров мы прошли пешком, причем я, памятуя о минных полях, был вынужден придерживаться той же скорости, что и легионеры.
Только в полной темноте мы вышли к поместью. Сапер провел меня в очищенный от мин проход, и я, приблизившись, насколько было возможно, чтобы не выдать себя, просканировал объект.
– Функций нет, – сообщил я через минуту, вернувшись к легионерам. – Действуем как договорились.
Десятый день после Вторжения
Первым к поместью пошел я – на разведку. В принципе, если его охраняют только люди, а функции отчего-то побрезговали этим местом, скрытая операция может превратиться и в штурм. Такой довольно своеобразный штурм, где один нападает на охраняемую вооруженными боевиками базу. Таковы уж реалии нового мира – численность и превосходство в вооружении уже не являются гарантией победы.
Я знал, что могу справиться с охраной самостоятельно. Знал, что три-четыре десятка боевиков не станут для меня проблемой. Тем более что они не будут стоять на стенах и стрелять, пока я бегу вперед. Захар тоже знал, но пока не особенно в это верил. Он имел скромный опыт столкновения с новусами. Но, по крайней мере, не возражал, против моего плана. Увидел в нем отличную возможность сберечь жизни своих бойцов, как командира я его очень даже понимаю.
Так что мы решили, что легионеры рассредоточатся на местности и будут ждать сигнала. А потом, если все пройдет нормально, войдут и возьмут добычу. Все просто. На бумаге.
На первый взгляд и реальность не должна была преподнести каких-то неожиданностей и «оврагов». База Пирата выглядела как средневековая крепость в восточном стиле, разве что пулеметные гнезда на стенах и вышках немного смазывали впечатление. А так один в один: глухие стены метра в четыре из песчаника, траншеи, призванные блокировать нападение техники со всех сторон, массивные ворота, которые не всяким грузовиком снесешь. Процесс взятия не казался мне чем-то сложным.
Если смотреть с небольшой возвышенности, на которую я забрался ради лучшего обзора, внутри охранного периметра имелось с десяток строений. Невысоких, самое крупное всего три этажа, сложенных из того же песчаника, они прекрасно демонстрировали, что цель моей атаки не загородный дом богатого злодея, а постоянная база преступника-параноика. Стены зданий толстые, окна больше напоминают бойницы, на каждой крыше оборудованы позиции для стрельбы, а на некоторых, самых высоких, еще и зенитные орудия стоят. Древние, оставшиеся, похоже, еще с тех времен, когда Советский Союз активно поставлял технику государству-союзнику, но вполне по виду рабочие.
Часовые тоже имелись, целых двенадцать штук. Четверо занимали вышки торчащих по углам прямоугольника стен, еще четыре пары курсировали от одной точки к другой и, как мне показалось, больше интересовались тем, что происходит внутри охраняемого периметра. Также я обнаружил камеры наблюдения, которые определил по характерному кожному зуду, способности странной и довольно редко мной используемой.
Быстро прикинув в уме, я сделал вывод, что с таким количеством действующей охраны боевиков должно быть даже больше сорока. Если дюжина несет службу сейчас, значит, должно быть по меньшей мере еще две смены. Это только обеспечение периметра, а ведь еще кто-то может тусоваться рядом с Пиратом. Да и какой-никакой резерв на случай непредвиденных обстоятельств. Выходит, что тут человек семьдесят минимум. Понятно, что в большинстве своем это плохо обученные бандюганы, в столкновении со спецназом не способные продержаться дольше пяти минут. Но их количество в моем случае могло перейти в качество.
Я был уверен, что не ошибся в расчетах. А также убежден, что профессиональный военный, каковым являлся Захар, не мог допустить столь грубую ошибку. Но он сказал тридцать, край сорок боевиков. А у нас тут минимум семьдесят. Что это может значить?
Через минуту я уже стоял рядом с ним и с очень нехорошим прищуром задавал этот вопрос.
– Да я понятия не имею! – шеф-капрал, кажется, немного струхнул. Решил, видать, что я с него сейчас спрашивать буду кровью. – Последний раз мы тут были два дня назад и манкей стояли только на вышках!
– А теперь тут этих обезьян вдвое больше, – бесстрастно заметил я. – Какие мысли?
– Может, в гости кто приехал?
– А такое бывало?
– Честно говоря, не припомню…
Некоторое время мы оба молчали, а затем Захар с отчетливо читаемым в голосе сожалением спросил:
– Значит, отменяем все?
Я из чистого злорадства взял такую многозначительную паузу, что выпускники МХАТа побледнели бы от зависти. А когда нервоз легионера достиг пика, небрежно ответил:
– Да почему же?
– То есть будем штурмовать?
– Не. Только людей положим. Я один пойду.
В моем решении не было ни позерства, ни пренебрежения, только голый расчет. Если мы ударим все вместе, я со своими сверхспособностями и легионеры с огнестрелом и выучкой, то победить-то победим, но вот какой ценой – вопрос. Мне, положим, пара новых дырок только настроение испортит, а среди бойцов будут потери. И зачем? Мы никуда не торопимся, как, например, со штурмом Шпилей, функции в затылок не дышат. Почему бы мне тогда не прогуляться по внутреннему периметру и не устроить афробоевикам тихую Варфоломеевскую ночь?
