Дымящийся бычок сердито вдавили в пепельницу, закопав среди других окурков.

– Да нормально всё будет, ― Кирилл пытался выглядеть легкомысленно, но его гложили те же сомнения.

– Неужели так сложно держать хозяйство в штанах? Мало прошлого раза? Мы тогда еле вытащили тебя из запоя.

– Да какой запой, тоже скажешь. Я просто пил… несколько дней.

Пиарщик сурово цыкнул.

– В общем, крутись как хочешь, но от этой девицы надо избавиться. Причём так, чтобы она сама тебя бросила и согласилась подписать договор о неразглашении.

– Ну так натрави на неё пару адвокатов.

– Как будто я не пытался. Она выставила их за дверь, а пригрозить ей мы ничем не можем. На неё-то, в отличие от тебя, нет компромата.

– Ладно, ― отмахнулся Кометов. ― Надо избавиться ― значит, избавимся. Она ещё рыдать будет, убегая от меня.

– О, да. Это ты умеешь, ― хмыкнул развалившийся на кожаном диване парень с непослушными пшеничными волосами, длинная косая чёлка которого постоянно лезла ему в глаза, от чего приходилось то и дело трясти головой. Весь разговор происходил в кабинете продюсера. Собственно, именно его все трое и ждали сейчас, чтобы решить, что делать дальше.

– Ульяна Матвеева, ― как бы пробуя слова на вкус, Кирилл задумчиво побарабанил пальцами по экрану подсвеченного айфона, разглядывая одно из немногочисленных фото девушки, выложенных в так подгадившем ему Инстаграм. За последние несколько часов число её подписчиков увеличилось почти на восемь тысяч. Вот вам и последствия спонтанного поцелуя со звездой.

– Матвеева… Знакомое имя, ― заинтересовался пшеничноволосый.

– Вот и мне…

Саму девушку певец раньше явно не встречал, такую он бы запомнил, а вот её имя и фамилия резали слух, отзываясь в памяти чем-то очень-очень далёким.

– Дай-ка посмотреть, ― у него жестом попросили телефон. С минуту старый друг пристально вглядывался в фотографию. Интересно, изображённая на нём девушка сейчас на другом конце города не икала от свалившегося на неё внимания? ― Слушай, а это не Кривозубок?

– Кто?

– Ну помнишь девчонку с выпирающим клыком, она ещё с нами училась классе в седьмом-восьмом. Потом перевелась вроде в другую школу, ― Кирилл в ответ отрицательно покачал головой. ― Ну она к тебе ещё клеилась, ― полное непонимание во взгляде собеседника. Тогда к нему клеилась каждая третья. Сейчас каждая вторая. ― Ну толстушка такая… В брекетах ходила.

У Кометова только что лампочка над головой не загорелась. Он вспомнил.

– Она. Точно она, ― он требовательно отобрал айфон, теперь уже по-новому рассматривая лицо в экране. Вадик прав. Вот это метаморфозы. Да и как можно распознать в несуразной закомплексованной девчонке красотку с вечера? Это же небо и земля, две совершенно разные личности. ― Теперь всё встаёт на места. Понятно, откуда желание отомстить. Я тогда правда повёл себя как скотина.

– Хах… Вот тебе и дурнушка с кривым зубом, ― хихикнул Вадик. ― А ты глянь, как похорошела. Такая уже бегать за парнями не будет. За такой парни сами бегают.

Кометов хмыкнул, но вслух ничего отвечать не стал. Однако не согласиться с другом не мог. Кто бы мог подумать, что гадкий утёнок спустя несколько лет превратится в прекрасного лебедя. Прекрасного, но колючего, как ёж. Девочка-то не промах. Острая на язычок, с крутым нравом. Всё, как он любит. Сложись другие обстоятельства…

– Закончили обсуждать свои эротические фантазии? ― сердито осадил их пиар-менеджер. ― Теперь, может, о более важных вещах поговорим?

– Да не вопрос, ― согласно пожал плечами певец, выстреливая из пачки очередную сигарету. ― Как думаешь, что мне на ужин заказать? Пасту или жульен?

На своего протеже посмотрели долгим тяжёлым взглядом в стиле: «где мой дробовик?».

– Тебе всё весело?

– Ну не плакать же. Всё будет окей, не кипишуй. Я разберусь с ней. Тут уже дело принципа.

– Очень надеюсь. Главное, не усугуби положение.

– Не боись. Всё сделаем в лучшем виде.

Кирилл с наслаждением в очередной раз затянулся. Дурная привычка расслабляла и помогала думать. Вот и сейчас он уже мысленно наметил фронт предстоящей работы. Что ж, если Матвеева хочет войну ― она её получит. Он тоже не прочь поиграть, тем более на таком интересном поле боя.

― Ромашова? ― хмыкнул Кометов. ― Забавно.

Широкогабаритная девушка с выпирающим пузом, которое обтягивала ставшая давно тесной и стремящаяся треснуть по швам майка, саркастично сгримасничала.

– Ля, гляньте-ка, узнал. Ну ясен пень, я же сиськами не сверкаю перед тобой, разнообразия ради хоть на морду посмотришь.

– Где Матвеева?

– Какая Матвеева? Впервые слышу. Я, если ты не заметил, беременна. А у беременных память знатно отшибает.

– Ромашова, ты помнишь, я не люблю пустой трёп. Где твоя подружка?

– Ага. Стало быть, вспомнил. Не прошло и года.

– Ромашова!

– Да чё ты прикопался к моей фамилии: я вообще теперь Селезнёва.

Кирилл тяжело вздохнул. Как же он не любил эти долгие демагогии.

– Ульяна дома?

– Нет.

– А где?

– Ручка, бумажка есть? Записывай: улица «пошёл нахрен», дом 8, домофон: «проваливай к чёрту». А теперь реально сгинь, нечистая сила. Твоя аура плохо влияет на ребёнка.

– Знаешь, ― честно признался Кирилл. ― Я вот вообще по тебе не скучал.

– Хоть что-то у нас с тобой взаимно, ― перед носом известного музыканта с грохотом захлопнулась дверь.

Вот и вся беседа. Ладно. Он хотел сделать всё по-хорошему, но теперь придётся прибегать к запасному плану. В телефонной книжке был отыскан нужный контакт. Трубку взяли после третьего гудка.

– Дарова.

– Привет, это Комета. Я тебе сейчас номер скину. Найди мне местоположение человечка.

Из универа Ульяна выскочила сердитая, как потревоженный каким-то идиотом пчелиный рой. Опять научный руководитель запорол ей дипломную работу. Всю её поперечеркал, и это уже в третий раз. Защита на самом носу, а этот хрыч из вредности никак не одобрит материал.

Ох, не надо было ей в начале семестра его злить и обзывать старым вредным старикашкой, но этот индюк сам виноват ― припёрся в их группу в сентябре и с порога наехал на неё за внешний вид. Не понравилась ему, видите, юбка на ладонь выше колена. Она молчать не стала, слово за слово, ну и пошло-поехало. А тут ей его ещё и приставили куратором на защиту, вот же закон подлости. В общем, как корабль назовёшь… Теперь приходилось пожинать плоды своего буйного нрава.

И нет, Матвеева не была хамкой или высокомерным снобом. И никогда из себя не строила того, кем не являлась. Но и обижать себя не позволяла. Хватило оскорблений в детстве. Наглотавшись тогда, она дала слово, что больше никому не позволит себя унижать. Ну а многолетние упорные труды над внешностью дали свои плоды ― появилась долгожданная уверенность.

Конечно, это не совсем правильно. Нужно уметь любить себя и уважать любой, тогда и другие будут уважать, однако запертая в теле прыщавого пухлика с ненавистными брекетами Ульяна чувствовала себя, как в клетке. И вообще-то, если уж говорить откровенно, не такой жирной она и была. Полноватой, да, но не прям танк. Проклятый переходный возраст.

Она и сейчас, конечно, далеко не тростника. Комплекция не позволяла ей быть такой же стройной, как идеальная со всех ракурсов Саша, однако выглядела Матвеева именно так, как и всегда мечтала. Грудь на месте, задница тоже, бока не свисают, и что самое главное ― можно спокойно носить обтягивающие вещи, а не ненавистные балахоны оверсайз.

Лишь последние несколько лет она в своё удовольствие начала обряжаться в короткие маечки и приталенные платья. Казалось бы, её гардероб теперь должен был ломиться на радостях, однако выходило всё строго наоборот. Шмоток было немного, но каждая сидела так, словно шилась специально для неё.

Да, всё было простенькое и покупалось на распродажах, а часто и вовсе в секонд хендах, однако Ульяна всегда выглядела, как куколка. Это был её пунктик, маленькая одержимость. Раньше она никак не могла взять в толк, почему стройные девушки, у которых было всё, о чем только можно мечтать, выряжались настолько безвкусно. А сейчас… ну она по-прежнему не могла этого понять.