Часть первая

1

Империя распадалась. Необъятная, невиданная по своим размерам, широтой и бескрайностью своих земель, империя распадалась. Всё началось с окраин. Народы вдохнули этот самый ветер свободы. И всё. Понеслось, закружилось в неистовом вихре маленьких и больших войн. Империя, рождённая стремительной конницей великого, самого великого завоевателя за всемирную историю, была постепенно с течением десятилетий разодрана на несколько клочков, где каждый клочок представил собой новое государство.

Огромная империя когда-то не знала себе равных, ныне же превратившись в несколько государственных образований, утеряли всё то могущество, что составляло некогда гордость империи. И вот на этом самом западном краю бывшей империи в правление вступил довольно таки молодой хан.

Вряд ли чего-нибудь значительного осталось от той эпохи, когда копыта стремительной конницы, не имеющей подобной и равной себе, высекали ярчайшие искры под небом мировой истории. Военный гений великого предка всё ещё продолжал отбрасывать тень на потомков, но было это уже не то, далеко не то, ибо наступили совсем другие времена… Правнукам его надлежала такая незавидная роль свидетелей заката некогда огромной могущественной державы. От единого монолита осталось ничего, кроме нескольких суверенных государств, что каждое само по себе.

Тот лоскуток от бывшей империи, доставшийся молодому хану, представлял собой лишь подобие удельного герцогства и не более того. Так можнобыло бы выразиться. Да ладно бы так, но нависла над этим маленьким ханством угроза от северо-западного соседа, до которого когда-то чуть было не дотянулась рука великого предка, великого завоевателя.

Королевство Кадмия – вот какое государство стало воплощением прямой угрозы отныне маленькому ханству молодого хана. Но если раньше кадмийцы были самим воплощением робости перед его предшественниками и исправно платили дань, то к его восшествию на престол, наступили совсем другие времена. Какая там дань, какое там послушание, тем более робость?! Историческая объективность становилась таковой, что теперь кадмийцы подумывали над обложением их данью, да и то это в лучшем случае. Ну а в худшем… А случай представлялся им очень удобным, потому как во главе этого вожделенного уголка бывшей империи, такого лакомого кусочка становился совсем уж молодой хан, про способности которого мало ли что они слышали, не знали толком об этом молодом хане.

Тяжёлые думы от забот государственного порядка обрушились на молодого хана сразу же при восшествии на престол. Народ, вверенный ему, ждал от него – правнука своего великого предка каких-либо решений относительно своей незавидной судьбы. Мог ли он подойти на такую роль мудрого правителя, словам которого да могли внимать все от мала до велика? Он молодой да статный, в чьих жилах в такую пору да течёт буйно лишь горячая кровь. Но народ готов внимать его словам да указаниям. Их молодой хан умеет не только ловко владеть мечом да саблей, метко стрелять из лука, подолгу сидеть в седле, выигрывать скачки, но к тому владелец незаурядного ума, как знают, представляют многие. Он не только искусный да сильный мастер единоборств, знающий филигранно самые различные приёмы, но человек, овладевший знаниями разных учений, просвещением западного и восточного толка. И это несмотря на его юношеские годы, когда лишь подступил к порогу лет взрослого мужчины. Вот такими-то качествами и был наделён этот молодой хан благородным именем Аурик.

Отец его, внук великого завоевателя, был чистым по крови нанголом, но вот мать была из народа кранков. Когда-то его деду захотелось подобраться к земле кранков, к королевству Кранции и ударить по ним, рассчитывая на богатую добычу, а в лучшем случае и на порабощение. Хотя, врядли. Скорее всего, у деда не было каких-либо серьёзных притязаний, кроме как добычи богатого улова, ну совсем как его далёкие, далёкие предки-кочевники, но прознав про такие намерения кранцозы решили во чтобы-то ни стало откупиться от них.

Тень великого завоевателя зловеще нависла над ними, умело помогая его деду, который талантами своими, конечно же, намного уступал своему великому предку. Богатые откупные, да и дочь одного из аристократов быстро поумерили пыл вот этого деда молодого хана, потому он в высшей степени удовлетворённый, оседлав угодливого коня горделивости и самолюбования, возвратился домой в ранге значительного героя. Вот потому у ныне молодгого хана Аурика не всё было чисто в понимании чистокровной нангольской крови.

Ну, а отец, женившись на дочери добротно щедрой земли кранков, не страдал таким уж бахвальством и обладал всё же таким ценным качеством как осторожность. А мать, дочь щедрой земли кранков, и вовсе была таким, можно сказать, кладезем ума. Править, да править им, но неведомая болезнь подстерегла их, родителей его, и стала вот такой зловеще неизменной спутницей их, и довела до самых, самых дверей в иной мир, откуда нет возвращения. Так что все заботы об этом маленьком ханстве разом навалились на него, отныне молодого хана Аурика, разом отодвинув далеко, далеко назад все забавы молодости.

Внешняя разведка, а она ещё со времён великого предка была на высоте неимоверной, докладывала о военных приготовлениях кадмийцев. О-о, они готовились, не собирались вот так нахрапом напасть на его земли. Уж кто-кто, а перед ними были всё же нанголы, пусть далеко не те, но всё же нанголы. Старый король Кадмии был не раз бит его дедом, а затем и его отцом, и потому, взнуздав, поусмирив бешеного коня мести, готовился тщательно, чтобы с полным успехом завершить предстоящую кампанию.

Восточный сосед, такой же правнук великого завоевателя в военной помощи отказал, оставив его наедине с крепнущим врагом. И вот теперь взор его устремился на юго-запад, где далеко за горизонтом простиралась земля предков его матери, можно сказать и его предков по материнской линии. Но военном совете, где, в общем-то, все превосходили его по возрасту, что было лишь единственной превосходящей чертой, было решено, что делегацию в землю кранков возглавит лично он сам – отныне хан Аурик. Бурных споров по этому поводу не было, ибо внешность молодого хана сама за себя говорила в пользу такого решения.

Кранцозская кровь не преминула сделать кое-какие наброски, может, и во внутренней сущности, в отношении духовном, так сказать, внести свою лепту. И всё же гордая кровь нанголов закипала, кипела в жилах его, но не будь такого заслона, как его голова, в которой явно поселились холодный рассудок и трезвый расчёт, то всколыхнулась бы она высоченным фонтаном, увлекая за собой народ нанголов в неистовую войну до победы иль до поражения. Но ничего подобного, ибо и главенствовал холодный рассудок да трезвый расчёт. И это-то в его молодые годы?

Перед отправкой делегации в земли кранков решено было провести упреждающий набег на Кадмию. Добровольцев было, хоть отбавляй, что пришлось многих удержать дома. Отборный же десант совершил такой набег, навёл такого шороху, шума, что довольно напуганный старый король Кадмии решил, прежде всего, укрепить прочно границы, а затем уж приготовиться тщательно к войне.

Итак время предоставлено, и притом предоставлено с лихвой.

Делегация в сто конных воинов, на время ставших дипломатами, во главе с самим молодым ханом на рассвете дня пустилась вскачь в земли кранков.

2

Никогда он не бывал на земле предков, предков по отцовской линии, откуда вышел великий завоеватель, его прадед, но имел о ней представление, хотя бы по многим песням и рассказам, прославлявших её, а вот о земле матери знал мало, если ничего не знал. Конечно же, мать рассказывала про свою землю, при этом незаметно вздыхая, но рассказы её больше доставались младшей сестре, тогда как он целиком был предоставлен чисто мужскому воспитанию. И вот она – земля предков по материнской линии.