— Ну и еще мне нравилось, как ты смотрела на меня, когда я играл. Словно я — бог, — со смешком добавил он.

Заслышав последнее, я едва не закатила глаза. Кто бы сомневался, что Краснов опять задействует свои нарциссические шуточки.

— Кажется, ты путаешь восхищение с жалостью, Паш, — сочувственно ответила я, включаясь в игру. — Это был жалостливый взгляд.

— Ну, если только ты жалела из-за того, что отправила такого классного парня в френдзону. Серьезно, Сватова, ты что, раньше никогда не думала обо мне в этом плане? — Паша наклонился и игриво прикусил мою нижнюю губу. — Никогда-никогда?

— Не хочу тебя разочаровывать, Краснов…но в этом плане ты для меня не существовал со времен нашего неудавшегося слюнявого эксперимента, — я небрежно стряхнула с крепкого плеча невидимую пылинку и с вызовом посмотрела ему в лицо.

— Не существовал? — серые глаза парня прищурились, а рот растянулся в лукавой усмешке. — Занятно, — он двумя пальцами приподнял мой подбородок и, наклонившись, медленно обвел кончиком языка мои губы.

Пульс, что до этого и так частил, и вовсе взбесился. А Краснов, не ведая, какой колоссальный ущерб причиняет моему неокрепшему от буйства гормонов организму, продолжил свою сладкую пытку:

— Но ведь с тех пор многое изменилось. Да, Кэти? — низким голосом спросил он, целуя чувствительную впадинку за ухом. Висок, щеку, уголок рта…

— Не понимаю о чем ты, — невинно ответила я, игнорируя сладкий трепет внутри, который распаляли его прикосновения. В отместку я прижалась к парню всем телом и запустила ладони под футболку, беззастенчиво исследуя мужскую спину.

«Так то!»

Пашка на такое только выразительно хмыкнул и проделал в ответ то же самое.

— Негодяй, — возмутилась я и, не желая проигрывать в этой странной игре, позволила своим прикосновениям стать чуточку смелее.

— Вредина, — тихий смех пощекотал шею, невесомо опалил линию челюсти и оборвался у моих губ. На какой-то миг мы замерли, шумно дыша и выдавая тем самым свои истинные чувства, а потом…сорвались.

Руки, губы, его рваный выдох, мой отчаянный вздох — и наши языки сплетаются.

И мы проигрываем. Оба.

Или только я?

— Ты чего? — разочарованно выдохнула, когда Паша вдруг отстранился. Грудь резко вздымалась, а губы жгло. Но я хотела большего. Хотела его всего.

— Немного терпения, Китти-Кэт, — парень озорно подмигнул и подошел к письменному столу. С секунду он рассматривал мои методички и конспекты, а потом вдруг одним стремительным движением сбросил те на пол.

Будто в замедленной съемке я наблюдала, как падают, раскрываясь с тихим шелестом, учебники и тетради, и как отскакивают, ударяясь об линолеум, ручки. Должна признать, это выглядело феерично. И почему-то дико волновало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ты сумасшедший, — покачав головой, констатировала я.

— Всегда мечтал это сделать, — усмехнулся в ответ Паша. — А теперь иди ко мне, Китти-Кэт, — уже серьезно добавил он и поманил к себе пальцем.

Эта простая просьба всколыхнула во мне настоящую бурю. Тело заныло при мысли о том, что будет дальше, а в горле пересохло. Сглотнув, я неуверенно шагнула к парню и тут же оказалась в капкане его рук. Сжав талию, Паша приподнял меня и осторожно усадил на крышку стола, жадно рассматривая сверху вниз потемневшим взглядом:

— Какая же ты красивая, — он коснулся моих волос, принявшись медленно распускать прическу. Тяжелые пряди падали на спину, заставляя трепетать от возбуждения, а я всё смотрела ему в глаза, не в силах оторваться. Они напоминали бездонные омуты, в которых отчаянно хотелось утонуть. Или я уже тонула? — Безумно красивая, — прошептал Паша и нежно прикусил мне мочку уха. — Моя Кэти…моя… моя… — его широкие ладони накрыли мои обнаженные коленки и медленно двинулись вверх, сдвигая край юбки. И я окончательно потеряла голову…

Наверное, поэтому, я не сразу заметила, что в комнате появился кто-то еще. Зато Пашка среагировал со сноровкой бывалого человека: он в одно мгновение оторвался от меня и, как опытный телохранитель, заслонил собой. С минуту я шокировано разглядывала голую спину Краснова. Задаваясь мега-супер-важным вопросом: куда успела подеваться его футболка? А потом вдруг узрела красные отметины от моих ногтей на его коже, все вспомнила и устыдилась.

— Извините-извините-извините, — пропищала Лизка от двери, саму соседку мне не было видно: Пашка отлично защищал мою честь. Спохватившись, я как могла, поправила белье и принялась застегивать непослушными пальцами блузку. И замерла, когда в помещении раздался еще один голос:

— Лиз, ты чё… — Маринка замолчала на полуслове, по всей видимости, заметив своего кумира, и тут же заговорила откровенно-громким шепотом: — О. Боже. Мой. Лиз, скажи, он настоящий или у нас просто массовая галлюцинация?

— Иногда я сам задаюсь этим вопросом, — ответил вместо Кузнецовой Краснов. — Привет, я Паша.

— Привет, а я Ли…

— Божечки, он ещё и разговаривает! — с придыханием протянула Булкина, на что я, забывшись, пренебрежительно фыркнула.

— И даже пою временами, — продолжал обольщать мою подругу Краснов, который, к слову, и не думал одеваться.

— А можешь спеть эту, — Булкина пощелкала пальцами. Видать, позабыла от радости всё названия песен её любимой группы.

— Эээ… — наконец, растерялся музыкант, но ему очень повезло с девушкой:

— Он не будет для вас петь! — я спрыгнула со стола и, одернув юбку, вышла из-за спины парня: — Паш, познакомься: это моя соседка Лиза, — указала в сторону раскрасневшейся Кузнецовой. — А это, как ты уже понял, твоя преданная фанатка Марина, которая почему-то тоже относится к моим друзьям, — кивнула на сияющую Булкину.

— Очень приятно, — хором ответили подруги, во все глаза пялясь на полуобнаженного Краснова.

— Девочки, — я наклонилась и подняла с пола Пашкину футболку, — не могли бы вы оставить нас на секундочку?

— Конечно-конечно! — заторопилась уйти Лизка.

— Ты же не прогонишь его? — с прищуром спросила Маринка, но, заметив мой холодный взгляд, тут же скрылась.

— Ты совсем ничего не смущаешься? — я повернулась к Паше и протянула ему футболку.

— Не-а, — пожал плечами музыкант, натягивая одежду. — После того, как я снялся голым, для одного журнала, меня мало что может смутить, — усмехнулся он, а у меня перед глазами мгновенно вспыхнули картинки из той фотосесии. К щекам прилил жар, и я принялась поспешно подбирать тетради с пола и складывать те на стол.

Надо ли говорить, что от этого мои щеки запылали пуще прежнего?

— Хотя, у твоих подруг это почти получилось, — Паша опустился на корточки, помогая мне. — Почему они не постучали?

— Потому что они здесь живут. И ещё я никогда не приводила сюда парня, — на ум отчего-то пришел Серебров. Хотя Стаса в комнату как раз никто не приводил, он сам явился — не запылился. Сталкер чтоб его.

«Поехали со мной в Штаты», — отчетливо зазвучал в мыслях его голос. И я встряхнула волосами, прогоняя ненужные воспоминания.

— Так я единственный? — выпрямившись, просиял улыбкой Паша.

— У тебя сейчас такое лицо, будто ты выиграл «Грэмми».

— Значит «да», — довольно кивнул сам себе избалованный музыкант и, не особо церемонясь, сграбастал меня в свои медвежьи объятия. — Ты лучше «Грэмми»! — провозгласил Пашка, покрывая мое лицо беспорядочными поцелуями: висок, нос, щеки, лоб, губы и даже подбородок, — он был абсолютно беспощаден и совершенно точно безумен.

— Отпусти меня, дурачок! — задыхаясь от смеха, молила я, пытаясь увернуться.

— И лучше «Золотого граммофона».

— Вот уж, спасибо!

Настойчивый стук в дверь напомнил о том, что мы здесь не одни.

— Наверное, мне лучше подождать тебя на улице, — по-прежнему сжимая меня в объятьях, со страдальческим вздохом произнес Пашка. — Только поторапливайся, Сватова.

— Сказал человек, который только и делает, что задерживает меня.