Е.Лена: Стихи про кота
У меня смышленый кот
Током заряжается.
Лапы он сует в розетку
И странно улыбается.
Дергаются уши,
Дергаются лапы,
И бежит по шерсти
Яркий холодок.
Холодок сияет
Синий, голубой,
А в глазах играет
Зубчатый гудок..."
М.Прахова: Мои стихи
Я полетела утром сегодны
Плавно, красиво и даже свободно.
Вот я лечу, и лечу, и лечу,
И отчего - я никак не пойму.
Вдруг ворона ко мне подлетает,
Ловко и резко шапку хватает,
Падают брови на руки мои,
Я уже сплю от вороньих когтей.
Д. Данин
По следам Кроули и Ексакустодиана
Говорить я не мог, лишь чертил круги на одеяле. Врач подсчитал круги и побежал за лекарством:
- Да, уже почти семь часов. Время принимать лекарство, верно?
- Нет, - хотел сказать я, - я хочу сказать, что я в седьмом круге дантова Ада.
В этот момент у меня начался буйный бред. Дикие долгие вопли вырывались из моего горла: меня неустанно пожирал Дис; каждый вопль свидетельствовал о встрече с зубом чудовища. Я не мог ничего объяснить врачу. Смерть - это переход из реальности положенного тебе гроба куданибудь, все равно, только бы в гроб не попасть. Пусть лучше в зубы чудовища. Ведь в гробу так скучно - там ничего нет, совсем ничего. Ексакустодиан был прав, взяв с собой вещи. Этим он приковал себя к гробу и в дантов ад уж точно не пойдет: что ему там делать, когда и здесь все есть.
А. Дунина
По следам Кроули и Батая
Он издал дикий вопль и мигнул.
- Увидите, - сказала я, - он издаст еще восемь воплей и еще восемь раз откроет свой глаз.
Доктор Киршоу взглянул на меня удивленно, но принялся считать.
Мои подсчеты оказались верны.
Он обернулся ко мне:
- Да человек ли вы?
- Нет, - отвечала я. - Я коллега своего мужа.
- Мне кажется, это внушение. Вы его гипнотизировали? Глазами?
- Нет, но я умею читать по его глазам.
- Да, теперь припоминаю. Я читал очень любопытную работу Батая.
- Это были детские забавы. Но позвольте мне продолжить работу.
И я стала выколупывать глаза умирающего. Врач дал последние распоряжения санитару и ушел.
Шпигина Алена: Что такое гроб? Гроб - это ящик, где лежат дохлые мертвецы. А раньше не было ящиков с мертвецами.
Я. Аушкин
В историческом пространстве,
в неком царстве-государстве,
дружно, как одна семья,
Черная семья жила.
Крышки гроба - главы рода,
Господа - Былые Годы,
Петли - мамы, гильотиночки - отцы,
Братья старшие - минуты и часы,
До казни.
Что может быть семейки этой безобразней?
Был Закон в том доме - бог;
он главе семьи помог
разложить все по порядку:
каждому свою зарядку
прописал, свое движенье
красоту смертей круженье.
Гильотины - пели песни,
Крышки гроба дружно вместе
исполняли менуэт;
Петли кушали обед;
Палачи меняли маски,
превращая трупы в сказки;
Мертвецы слагали шутки,
их рассказывали сутки...
громкий смех стоял всегда...
А Нестерова.
Петля
Быть или не быть?
Ответьте на вопрос!
Я мудрая-премудрая,
Ax, я ужасно мудрая,
Я самая премудрая
Стою с петлей в руке,
И петля моя мудрая,
Ох, мудрая-премудрая,
Она ужасно мудрая .
И знает про вопрос:
Быть или не быть?
Петлица изумительна,
Со смертью не сравнительна,
И с жизнью не храбрительна,
И к звездам знает путь!
Но самое пристойное,
Что песни упокойные
Мучительно, творительно
Вжик-вжикает чуть-чуть.
Слова у песни славные,
Но чуточку забавные,
И под такую песенку
Из нас не каждый рос:
"Быть или не быть?
Ответьте на вопрос".
М.Воробьянин: Сказка
В зимний день летал воробей в поисках гроба и ничего не нашёл, бедняга.
Вот и смерть пришла. Стал воробей искать себе места, где устроиться. Взлетел он на вершину огромной сосны, не понравилось ему на сосне - высоко, что ли?
А смерть близко. Агония наступает. Забился в снег, под траву. И тут нехорошо - низко, что ли?
А смерть ещё ближе. Потемнело кругом. Спрятался воробей в хмурый ельник, и в ельнике ему не по себе - иглы колются, что ли?
А смерть совсем близко. Вот-вот придёт.
Прыгает воробей по веткам, перелетает с куста на дерево, с берёзы на рябину. Нигде не может найти подходящего места: там ему неудобно, там ненадёжно, там ветрено.
Увидел он на опушке голый кустик лебеды, пристроился на тоненьком стебельке, поклевал семян.
- Ну, кажется, здесь в самый раз, - сказал, глаза закрыл и умер. Тут его кошки и съели.
Часть 2
Когда бы все так чувствовали силу гармонии! Но нет: тогда б не смог и мир существовать: никто б не стал заботиться о нуждах низкой жизни и предались бы все искусству вольному постройки гроба... Их мало избранных, счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой...
Сквозь рты, желудки, пищеводы, Через кишечную тюрьму Лежит центральный путь природы К благословенному уму. Итак, да здравствуют сраженья, И рев зверей, и ружей гром, И всех живых преображенье В одном сознанье мировом.
Разби, раопро тишину
Отрока ап оды,
Шапро, олако олону
Бетонные уды.
Сират, перевязать, овать.
Бодо в кирпич, в онит.
А рядом - оранато тать
- И пусть оза кудыт!
Ну, коли так, дай скорее чаю. Да позови дочерей! Ах, сколь жизнь тому ужасна, кто во глубь ее проник...
Проникнуть до самой глубины жизни, т.е. до необходимости создания собственного гроба... Неизбежное приидет и грозящее сразит.
Часть 3
Поражаешься иногда практической сметке автора: "Та квартира ( или дом), где, быть может, вы родились, жили, и что так полюбили, хорошо, со вкусом обставили, не может никогда стать вашим гробом, какие бы усилия к этому не прилагались. Забейте дверь досками - выломают, сделайте бронированную дверь - проломят через стену соседа, забронируйте стену - влезут в окно через пожарную лестницу..."
Все мы в роли этого воробья, которому и умереть-то по-человечески негде. И самое подходящее для смерти место может оказаться самым неподходящим.
Заключение
Ексакустодиан, по словам Иосифа Пенкина, "пал возле своего детища". Положил он Ексакустодиана в гроб собственноручно. Стал рыть могилу, но в тот день не управился. Отправился домой, чтоб отдохнуть, а наутро со свежими силами продолжить начатое. Но на следующее утро не удалось отыскать ни Ексакустодиана, ни гроба. Ночь, видимо оказалась достаточно святой. Чтобы свершилось великое чудо: Ексакустодиана прибрали небеса. Остается надеяться, что все то, что мы создаем на этом свете, ожидает та же участь. Аминь.
