– В договор не входят другого рода услуги. Если вдруг захотите дополнительный спектр, нужно будет подписать дополнение к договору.

– Что? Какие еще услуги?

Она окинула меня взглядом, потом посмотрела мне за спину, и получила небрежное пожатие плеч:

– Иногда мы предоставляем особые услуги… Ну, вы знаете… Скучающим мужчинам иногда приходит в голову уборка топлесс, или игры втроем, где третий участник служанка, или даже рабыня. Такое мы тоже можем организовать.

– О, понятно, но спасибо, дополнение нам не понадобится.

– Хорошо, – вполне открыто улыбнулась она, – тогда всего доброго.

И только закрыв за ней дверь и развернувшись, я поняла, что она разглядывала за моей спиной. Дверь в спальню осталась приоткрыта после осмотра помещений, и на спинке кровати все еще были прикреплены наручники, а на тумбе лежала анальная пробка с хвостом зайца.

Вот же! Хотя по специфике своей работы она и не с таким наверняка сталкивалась. Я поспешно убрала аксессуары в тумбочку, но в голове засела мысль: «Скучающим мужчинам иногда приходит в голову уборка топлесс, или игры…». Не потому ли Гера сменил клиринговую компанию?

Но уже одно то, что сменил, чтобы я не столкнулась с теми, с кем у него, возможно, были ранее связи, только добавляла блеска моему мужчине.

Вечером я его не дождалась и даже не проснулась, когда он пришел. Утром легонько поцеловала в висок моего уставшего и осунувшегося мужа и на цыпочках пошла на кухню, готовить завтрак. Я помнила, что он вчера пропустил ужин, и сегодня выглядел неважно.

Тогда я еще не знала, что это предвестник плохих новостей, тогда я еще пребывала в эйфории новой семейной жизни.

Гера благодарно съел приготовленные мной брускетты и омлет, а за кофе вдруг обронил, будто случайно, новость:

– Вечером разговаривал с Арсом, он в курсе, что Макс останется учиться в Лондоне.

– Да? И что сказал?

– Что тоже хочет перевестись в Нью-Йорк и остаться с дядей, моим братом. Был чертовски убедителен, что обучение и стажировка в компании брата пойдет ему на пользу.

Георгий прищурился, следя за моей реакцией, а я не могла скрыть облегчения! Нет, кощунственно конечно радоваться, что из-за нашего брака дети разлетелись из гнезда, но я малодушно трусила предстоящим разборкам с Арсом. Так что его решение было только в радость!

– Ну, это разумно, Гер. Ты сам мне вчера говорил, что диплом наших ВУЗов зарубежом не ценится. Так что Арс получит не только отличное образование, но и опыт работы в фирме своего дяди.

– Да-да, – муж допил кофе, улыбнулся мне. – Только говорить такое про твоего сына оказалось легче, чем отпустить своего. Понимаешь? Иди ко мне, обниму.

Я провожала Геру на работу и снова не придала значения его словам, что на ужин он опоздает. У меня были большие планы на этот день и жизнь все еще била радужными фонтанами. Даже грусть от отсутствия Макса померкла на фоне новости, что и Арса рядом не будет. Оказывается, перестать любить сына моего мужа и сделать это достоверно для меня гораздо труднее, чем смириться со взрослением и отдалением собственного сына.

Восстановив за день старые связи со спа, фитнесом и косметологом, я прошвырнулась по бутикам, радуясь, что моя новенькая кредиточка безлимитная, очередной подарок Георгия. Домой вернулась, застав там рассерженного мужа.

– Я просил лишний раз не уходить.

– Конечно, но… Я же не могу сидеть дома на привязи? Договор с клирингом заключила, ты планировал задержаться на работе, не сходить же мне с ума в четырех стенах?

– Да-да, прости…

Он быстро сдал назад, притянув меня и прижав к себе.

– Совершенно вылетает из головы, что ты вынужденно была затворницей. Я не хочу делать из дома очередную тюрьму, но… Пойми, я не смогу совладать с беспокойством. Обещай звонить мне каждый раз, когда куда-то соберешься?

Я послушно кивнула, окончательно теряя радость новых приобретений. С другой стороны, какой бы муж не настаивал на разумном контроле своей жены? Лишь бы контроль был разумным.

– Гер, а какая клиринговая фирма убиралась у тебя до смены? – невзначай уточнила я за ужином.

– Какая разница?

– Просто… Вдруг позвонят, попросят рекомендации?

– Не позвонят.

Так я узнала, что в некоторые дела мне лезть не позволят. Чуть позже выяснилось, что Гер категорически против того, чтобы я пила и курила. И если с сигаретами и кальяном я распрощалась без проблем и даже сожаления, то запрет на бокал вина мне давался тяжело.

– Почему?

– Зачем? Алкоголь и табак вредны. А мне нужна здоровая жена со здоровыми реакциями.

– С чем тебе нужна жена с реакциями?

– Я про твою чувственность. Когда ты напиваешься – ты становишься заторможенной. А я люблю, когда ты раскрываешься полностью, кончаешь от одних касаний пальцами.

– Извращенец!

– И твой муж.

По хитрой расплывшейся по его лицу улыбке, поняла, что сейчас касаний не избежать.

– Хочу, чтобы ты трахнула себя в душе.

– Снова мастурбировать перед тобой? Я же уже показывала…

– Нет. Трахни себя этим.

Гера вытащил упаковочный пакет с коробкой. Очередная игрушка, только теперь двухрожковая. Такие мы еще не пробовали.

– Черт…

– Да, малыш. Сначала ты себя подготовишь, а потом мы трахнем тебя в два члена.

В отличие от меня Гера остался на сидушке унитаза, смотрел на меня и пил вино.

– Потому что меня это расслабляет и я становлюсь более чувственным, – Гер усмехнулся, отсалютовав мне бокалом, как знак к началу представления.

Наши игры мне нравились, это было чуть утонченнее, чем просто секс, и интереснее, чем мои отрывы в Египте в старые времена.

– Заигрывай с собой, не торопись. Попробуй провести между губками сначала толстым дилдо, потом тонким… Скажи, что ты чувствуешь?

Знала, что он подождет, пока я почувствую, и потом сам считает мои эмоции. Такие правила игры.

Штуковина, мягкая и приятная на ощупь, при прикосновении к обнаженной горячей плоти кажется холодной, чужеродной. Ради Геры я не стала морщиться и жаловаться, стараясь абстрагироваться от неприятных ощущений, концентрируясь только на импульсах, пробуждающих чувственность.

Легонько скользнуть утолщенным концом между ног, перевернуть двурогую штуковину и утопить между складок тонкий конец. Он был приятнее, нежнее скользил, на тонкий рог смазки хватало.

– Переверни его, – прохрипел Гер. – Введи в себя.

Глаза сами собой закатились от глубокого бархатного голоса.

– Не могу, – немного капризно протянула я, – еще не готова.

Муж не настаивал, он просто смотрел за моими движениями и иногда руководил ими.

– Макни толстый конец в себя.

– Он холодный.

– Согрей его. Введи кончик и согрей.

И я углубляла утолщенный конец дилдо внутрь, скрывая легкую неприятность от чужеродного неживого тела. Пальцем надавливала на клитор, теребила, чтобы ускорить собственное возбуждение и выделение смазки.

По учащенному дыханию Геры, чувствовала, что он тоже на грани, и если я немного заиграюсь, запросто могу довести его до того, что никакие игрушки больше не понадобятся.

– Давай, давай вводи его в обе дырочки. Покажи мне.

Его голос дрожал, он уже стоял перед душевой платформой на коленях и жадно вглядывался в мои откровенные ласки. Когда я приставила двурогое дилдо к отверстиям, муж не удержался и протянул руки к моим бедрам, лихорадочно наглаживая их и безумно шепча:

– Я трахну тебя, трахну. Вылижу всю… Да, вводи. Не спеши. Ты течешь… Для меня, женщина.

Умышленно замедлила насаживание себя на игрушку, чтобы Гер в нетерпении окунул в меня свои пальцы и зарычал. Был маленький шанс, что его желание пересилит любовь к экспериментам. Но не сегодня.

Он резко подскочил на ноги, развернул меня спиной и наклонил, одновременно забирая дилдо из ослабевших рук.

– Я сам.

Мне ничего не оставалось, как расслабиться и ждать, когда он наиграется с новым фетишем.

Муж таранил меня разными концами, сначала узким, который я почти не чувствовала внутри, потом толстым, и давление от него скорее раздражало, а потом пытался ввести два рожка одновременно.