– Аппаратура проверена, все окна и двери заперты. Для полной уверенности хотели связать охранника, несущего вахту на первом этаже. Но в бытовке у последнего была обнаружена не начатая бутылка водки, а по сему, решили не связывать – через час он сам себя обезвредит!
И тут началось…
Отличное настроение, еще минуту назад льющееся из глаз каждого члена команды, сменилось безграничной усталостью и чувством глубокой безысходности. Свет померк, а вместе с ним угасли радость и веселье, оставив немыслимую и глубокую тоску. Нет, лампочки под потолком не мигали, свет не гас, просто из яркого и насыщенного он превратился в еле-видный и блеклый. Тени вытянулись, углы затемнились, со стен исчезли яркие цвета, их заменили оттенки серого, на лицах ребят залегли тени, отчего все казались гораздо старше своих лет. Эта перемена произошла мгновенно, не дав и секунды на подготовку, и вне всяких сомнений, прочувствовал ее каждый присутствующий.
– Началось! – мрачно подытожил Антон.
Вот и настал момент, которого я так ждал и боялся, – с мрачным удовлетворением подумал про себя Михаил Александрович. Началось! В такие моменты скептики всегда требуют неопровержимых доказательств присутствия здесь и сейчас потусторонних сил, но тем, кто находился рядом с профессором никаких доказательств не требовалось. Все было просто – где-то рядом, в стенах этого здания, появился сгусток инородной материи, быстро увеличивающийся в размерах и обретавший массу. Не почувствовать этого было невозможно и, раз уж это подтвердил Антон, в реальности происходящего можно было не сомневаться. Тем временем, тёмный энергетический сгусток продолжал увеличиваться и набирать силу. Инородная энергия, материализующаяся в нашем мире, давила на барабанные перепонки и затрудняла дыхание, воздух стал твердым и сухим. К счастью, это продолжалось не долго, набрав критическую массу, чужеродная материя распалась на части, которые быстро, подобно магнитам с разными полюсами, отскочили друг от друга, далее, обычный человек, из которых, собственно и состояла команда профессора, перестал чувствовать присутствие паранормальной материи. С этого момента все дальнейшие действия, предпринятые командой охотников за призраками, зависели только от работы аппаратуры, установленной в здании и от правильных решений, принятых самим профессором.
– Все равно, что ходить в темноте на ощупь, – подумал вслух Михаил Александрович.
Быстрота требуется не только при ловле блох, но в данном случае Михаил Александрович решил, что спешить не следует. Ранее, при проявлении потусторонней энергии, в стенах здания находилась значительная часть преподавателей и учащихся, а, следовательно, хоть ее воздействие и проявлялось на одном конкретном человеке, но охватывала она всех присутствующих. По своему опыту профессор знал, что сверхъестественная энергия, как и электрическая энергия, имеет свои физические законы существования. Во многих случаях, человеческий фактор является катализатором проявления потусторонних сил, но в то же время, чем больше людей находится под воздействием этих сил – тем меньший вред эти силы могут нанести. Следовательно, человеческий фактор является источником, дающим энергию для проявления потусторонних воздействий и в то же время, люди являются сопротивлением, препятствующим распространению этой энергии в нашем пространстве.
А сейчас в замкнутом пространстве, помимо самого профессора, находились еще трое оперативников и сторож. О существовании последнего Семенихин совершенно забыл и теперь уже оставалось только надеяться, на то, что с говорливым старичком, сидевшим в своей каморке на первом этаже, ничего непоправимого не случилось.
Четверо против тьмы, – пришло в голову Михаилу Александровичу, и эта мысль окончательно испортила и без того мрачное настроение профессора. Окончательно взвесив все ЗА и ПРОТИВ, Семенихин решил не торопить события, теперь на каждого оперативника, находившегося в здании, могло воздействовать огромное количество паранормальной энергии, и этот факт необходимо было брать во внимание, как бы не хотелось профессору ускорить работу своей группы, чтобы провести расследование, что называется – «по горячим следам».
– Игорь, Костя! Возьмите фонари и держите рацию включенной! Попробуйте пройти по правому коридору до угла. Далее заходить не следует, неизвестно как там будет работать рация. И, если что-то пойдет не так, тут же возвращайтесь обратно. Мы с Антоном пойдем по левому коридору, встречаемся тут, Михаил Александрович склонил голову в сторону штаба. Вопросы есть?
Вопросов ни у кого не оказалось и мрачные Игорь с Костей, кивнув, в знак согласия, медленно направились вглубь правого крыла здания. Михаил Александрович велел не спешить ребятам, но уже через несколько секунд их силуэты намертво слились с тенями, заполнявшими все пространство темного коридора и различить двух бредущих впереди людей, теперь можно было, лишь по двум еле заметным белым пятакам, отбрасываемым карманными фонариками.
– Как думаешь, далеко ушли? – поинтересовался профессор у стоявшего рядом Антона.
– Думаю шагов на двадцать, не больше.
Михаилу Александровичу оставалось молча кивать головой в знак согласия. В сгустившемся полумраке было сложно определить расстояние, плотоядная темнота, вместе со светом, поглощала и звуки шагов, издаваемые людьми.
– Это место чуждо для человека! – Профессор искренне надеялся, что не высказал вслух эту мимолетную мысль, настроение у команды было и без того мрачным, незачем добавлять негатив.
Антон, все так же молчаливо, стоял рядом и его каменное лицо не выражало эмоций. Со стороны могло показаться, что этот человек в команде лишний – зачем охотникам за призраками оперативник, лишенный эмоций и образного восприятия окружающего мира? Но Семенихин так не думал. Антон не раз проявил себя, как надежный и исполнительный член команды, несмотря на то, что по своей природе он был закоренелым скептиком, никогда и ничего не принимающим на веру. И сейчас, стоя в темном, безлюдном коридоре, Михаил Александрович был рад присутствию рядом сильного и надежного Антона.
– Готов? – спросил профессор, шагая в противоположную сторону от ушедших Кости и Игоря.
Антон, молча кивнув, зашагал в ногу с профессором. На стенах и потолке коридора все так же горели светильники, но теперь их свет растворялся в сгустившемся мраке, превращая электрические лампочки в тусклые пятна света. Этого света не хватала даже на то, чтобы освещать дорогу под ногами, не говоря уже о том, чтобы разглядеть отчетливо какой-либо предмет, находящийся в нескольких шагах впереди. Пройдя расстояние, приблизительно в пол коридора, Михаил Александрович увидел по левую руку впереди себя большое темное пятно, прилипшее к одной из стен. Видимо, это был журнальный столик, рядом с которым вдоль стены стояла пара диванов для отдыха. Сейчас профессор ориентировался, больше полагаясь на память, чем на глаза, так как разглядеть что-то конкретное в таком освещении не представлялось возможным. Все углы и выступы, вдоль стен, окутал мрак, отчего вся боковая поверхность по обе стороны от стен коридора казалась ровной и гладкой.
Углубившись вдоль коридора еще шагов на тридцать, профессор Семенихин дошел до журнального столика, очертания которого он угадал минутой ранее и мысленно похвалил свою память, уж чего-чего, а память Михаила Александровича пока ни разу не подводила, всю информацию, попадавшую в его поле зрения, мозг сразу обрабатывал и структурировал так, чтобы в нужный момент можно было легко и быстро восстановить в ней определенный фрагмент, увиденный ранее или вспомнить нужную дату, при чем, все это происходило само собой, без каких-либо усилий со стороны самого профессора. Вот и сейчас, пройдя немного вперед за журнальный столик, Михаил Александрович остановился напротив одного из двух диванов, стоявших вдоль стены. Над диванами без всякого смысла и хронологии висели картины, изображавшие репродукции полотен знаменитых художников, причем развешены они были настолько хаотично, как будто подчеркивали, что человек, повесивший их на стены, был не только слеп к искусству, но вдобавок и обладал дурным вкусом. Семенихин уже изучил этот коридор днем и прекрасно помнил, как разительно не сочетался портрет Неизвестной руки Крамского с соседствующим рядом полотном Франца Рубо «Живой мост».
