- Будем надеяться, что все сойдет хорошо, - сказала она, - но эта встреча стоила королеве припадка. Когда мы. приехали, ее величество еще была в Кедровой аллее, вдвоем с леди ***; мы вошли в сад через западную калитку и направились в Кедровую аллею. Доктор и епископ вошли вслед за нами и спрятались в кустах на боковой аллее. Когда мы подошли ближе, сердце у меня забилось так, что я едва могла перевести дух. Но принц шепнул: "Мужайтесь, Беатриса", - и твердым шагом продолжал идти вперед. Он слегка раскраснелся, но не испытывал ни малейшего страха. Ему ли, герою Мальплакэ, отступать перед опасностью! - Эсмонд и Каслвуд переглянулись при этом комплименте по адресу принца, видимо, не слишком приятном для слуха обоих.

- Принц обнажил голову, - продолжала Беатриса, - и я увидела, как королева оглянулась на леди Мэшем, словно спрашивая: "Кто эти двое?" Ее величество была очень бледна и казалась совсем больною на вид; потом кровь прилила к ее щекам; миледи сделала нам знак подойти, и я, держа принца за руку, приблизилась к креслу. "Ваше величество, соблаговолите дать милорду виконту руку для поцелуя", - сказала фаворитками королева протянула руку, а принц преклонил колено, чтобы поцеловать ее, - он, кому не должно склоняться ни перед кем из смертных, будь то мужчина или женщина! "Вы долго пробыли на чужбине, милорд, - сказала королева, - а между тем вате место было здесь, в доме вашей матери и сестры". - "Теперь я вернулся, ваше величество, и останусь здесь навсегда, если на то будет воля моей королевы", - отвечал принц, снова отвесив глубокий поклон. "Вы взяли в жены чужестранку, милорд, и перешли в чужую веру; разве религия, принятая в Англии, недостаточно хороша для вас?" - "Я вернулся в лоно церкви, к которой принадлежал мой отец, - возразил принц, - но это не умалило ни моей любви к матери, ни моей преданности вашему величеству".

- Тут фаворитка сделала мне едва заметный знак отойти, - продолжала Беатриса, - и я повиновалась, хотя мне до смерти хотелось услышать, что будет дальше; затем она наклонилась к королеве и что-то шепнула ей, отчего та вздрогнула, издала какое-то бессвязное бормотание и, ухватясь за ручку кресла, вперила в принца испуганный взор. Он меж тем подошел к ней вплотную, потом заговорил быстро и вполголоса; мне удалось только разобрать слова: "отец, благословить, прощение"; и вдруг я увидела, как он упал на колени, вытащил какую-то бумагу, спрятанную у него на груди, и протянул королеве; но та при виде ее вскрикнула, всплеснула руками и отдернула ту руку, которую принц ловил, чтобы поцеловать. Он, однако же, продолжал говорить, оживленно жестикулируя, и то прижимал руки к груди, то, напротив, разводил их в стороны, как бы желая сказать: "Вот я, брат ваш, весь перед вами и в вашей власти". Леди Мэшем, зайдя с другой стороны кресла, также опустилась на колени и что-то говорила весьма горячо и настойчиво. Она схватила руку королевы и подняла бумагу, которую выронила ее величество. Потом принц встал и сказал что-то, словно намереваясь уйти; фаворитка же сперва с удвоенным пылом продолжала убеждать в чем-то свою госпожу, потом вскочила, побежала за принцем и опять подвела его к креслу. Снова он опустился на колени и, завладев рукою королевы, которую она на этот раз не пыталась отнять, стал покрывать ее бесчисленными поцелуями, а миледи все это время не переставала нашептывать королеве, перемежая мольбы вздохами и рыданиями. На ее величество словно нашло оцепенение; она только молча мяла в свободной руке бумагу, которую ей дал принц, потом вдруг несколько раз пронзительно вскрикнула и забилась в истерическом припадке. "Довольно, сэр, хватит на этот раз", - услышала я голос леди Мэшем. Лакей, отошедший было за Банкетный павильон, бежал уже к нам, встревоженный криками.

"Скорее врача", - сказала леди Мэшем, и я бросилась за доктором А., который тотчас же вместе с епископом поспешил на мой зов. Леди Мэшем успела шепнуть принцу, что все идет как нельзя лучше и чтобы завтра он с утра был наготове; и принц уехал в дом епископа Рочестерского, где его ожидали кое-кто из друзей. Итак, решительный ход сделан, - заключила Беатриса, опускаясь на колени и складывая руки на груди. - Боже, храни короля! Боже, храни короля!

После того как Беатриса окончила свой рассказ, и волнение ее несколько улеглось, мы осведомились, когда можно ожидать возвращения принца, и услышали в ответ, что он, возможно, проведет день у епископа Эттербери. При этом известии слушатели Беатрисы обменялись взглядами: ясно было, что у всех троих промелькнула одна и та же мысль.

Но кто возьмет на себя объявить ей о принятом решении? Мсье Батист, или, иначе говоря, Фрэнк Каслвуд, густо покраснел и взглянул на Эсмонда; полковник закусил губу и с позором отступил в тыл, к балкону; пришлось леди Каслвуд начать разговор, который заведомо не предвещал ничего хорошего.

- Мы рады тому, что нашего гостя нет дома, - сказала она мягким, задушевным голосом, взяв дочь за руку.

Беатриса сразу насторожилась, точно почуяла опасность, и подозрительно оглядела нас всех.

- Рады? - переспросила она, и грудь ее начала вздыматься от волнения. Разве он уже успел надоесть вам?

- Кое-кому здесь он чересчур уж пришелся по сердцу! - крикнул Фрэнк Каслвуд.

- Кому же? Вам, милорд, или матушке, которой завидно, что он пьет за мое здоровье? Или, может быть, главе нашего рода (тут она с высокомерным выражением повернулась к полковнику Эсмонду); то-то он за последнее время донимает короля своими проповедями.

- Мы не хотим сказать, что ты допускала излишние вольности в обращении с его величеством.

- Весьма признательна, сударыня, - сказала Беатриса и присела перед матерью, вызывающе вскинув голову.

Но леди Каслвуд продолжала спокойно и с большим достоинством:

- По крайней мере, никто не сказал этого, а можно было, если бы только приличествовало матери говорить подобные слова о родной дочери, о дочери твоего отца.

- Eh! Mon pere, - возразила Беатриса, - он был не лучше всех других отцов. - И снова она бросила взгляд в сторону полковника.

Всех нас словно резнуло, когда она произнесла эти французские слова; и тон и выражение в точности были переняты у нашего заморского гостя.