Молодой лорд не вернулся домой по окончании кампании и написал, что должен задержаться в Брюсселе по делам службы. И точно, он в то время вел осаду некоей леди из свиты недавно скончавшейся мадам де Суассон, матери принца Савойского, каковая леди, подобно фламандским крепостям, за время войны множество раз переходила из рук в руки и принадлежала поочередно французам, англичанам и имперцам. Разумеется, мистер Эсмонд не счел уместным посвящать леди Каслвуд во все дела молодого повесы, как не упомянул ни единым словом о своей встрече с лордом Мохэном, зная, что самое имя этого человека ненавистно его госпоже. Фрэнк не любил тратить много времени и чернил на писание писем; и когда Гарри со своим генералом возвращался в Англию, он лишь написал матери несколько строк, извещая, что рана его уже почти зажила, что на будущий год он надеется отпраздновать дома свое совершеннолетие, что упомянутые дела удерживают его в Брюсселе и что все новости расскажет кузен Гарри.

Но несколько позднее, зная, как миледи любит получать письма к памятному дню 29 декабря, молодой лорд написал ей длинное и пространное послание и, должно быть, рассказал в нем об истории с лордом Мохэном; ибо, когда в один из первых дней нового года мистер Эсмонд явился навестить свою госпожу, она и Беатриса, к немалому его удивлению, обе встали, чтобы приветствовать его, а за ними и вдовствующая виконтесса, которую только что доставили в портшезе из Челси в Кенсингтон. После столь высокой чести, оказанной ему обеими леди Каслвуд, вдовствующая виконтесса, пышно разодетая и причесанная по моде времен царствования короля Иакова, которой она до сих пор упорно придерживалась, торжественно выступила вперед и сказала:

- Кузен Гарри, вся наша фамилия здесь в сборе; позвольте же, кузен, поблагодарить вас за ваш благородный поступок по отношению к главе нашего дома. - И, указав на свою рдеющую щеку, она дала понять мистеру Эсмонду, что ему предстоит насладиться поцелуем. Когда он запечатлел на одной щеке упомянутое приветствие, она подставила ему другую.

- Кузен Гарри, - дружно подхватили остальные две леди, - благодарим вас за ваш благородный поступок, - и тут Гарри окончательно убедился, что известие о лилльской встрече достигло ушей его родственниц. Ему приятно было, что они приветствуют его как члена семьи.

Столы в зале были накрыты точно для большого приема, и все три леди были разодеты с отменной пышностью: челсийская леди Каслвуд надела свой лучший парик, миледи виконтесса сняла траур и казалась счастливой и прекрасной a ravir {На загляденье (франц.).}, наряд же молодой фрейлины блистал тем великолепием, которое всегда отличало ее, и на прекрасной груди сверкала звезда французского офицера, полученная от Фрэнка после Рамильи.

- У нас сегодня большой день, - сказала она, довольно поглядывая на эту звезду, - так что мы при всех орденах. Не правда ли, матушка - прелесть? Это я так нарядила ее! - И поистине, когда Эсмонд взглянул на свою дорогую госпожу, зардевшуюся под его взглядом, она в своем изящном наряде, с причесанными по моде золотистыми локонами показалась ему двадцатилетней девушкой - так строен был ее стан и свеж цвет лица.

На столе лежала великолепная шпага в красных бархатных ножнах, с эфесом чеканного серебра и темляком из синей ленты.

- Что это? - спросил полковник, подходя поближе, чтобы рассмотреть прекрасное оружие. Госпожа Беатриса выступила вперед.

- Преклоните колено, - сказала она, - мы сейчас посвятим вас в рыцари. - И она взмахнула шпагой над его головой. - Шпагу подарила вдовствующая виконтесса; я дала ленту, а матушка нашила бахрому.

- Коснись его шпагой, Беатриса, - сказала ее мать. - Вы ведь в самом деле наш рыцарь, Гарри, наш верный рыцарь. Пусть вечно будет с вами молитва и благодарность матери, которой вы сберегли сына, милый, милый друг мой. Она не могла продолжать, и даже вдовствующая виконтесса была, видимо, растрогана, ибо две непокорные слезы оставили пагубный след на увядших розах, к которым Эсмонду только что дозволено было приложиться.

- Три дня тому назад, - сказала миледи, - когда вы гостили в Хэмптоне у вашего друга, капитана Стиля, пришло письмо от милого Фрэнка. Он написал нам обо всем, что вы сделали, о том, как благородно вы поспешили встать между ним и этим... этим злодеем.

- А я с этого дня усыновляю вас, - сказала вдовствующая виконтесса, - и жалею, что не так богата, - ради вас, сынок Эсмонд, - прибавила она, и когда Эсмонд почтительно преклонил колено перед ее милостью, она устремила свой взгляд к потолку (к позолоченной люстре, в которой горело двенадцать восковых свечей, ибо ожидалось многочисленное общество) и призвала оттуда благословение на голову своего новоявленного сына.

- Милый Фрэнк, - сказала младшая виконтесса, - как он любит свое дело солдата! Он так усердно изучает фортификацию! Мне бы хотелось, чтобы он уже был здесь. На будущий год мы в Каслвуде отпразднуем его совершеннолетие.

- Если дозволит ход кампании, - сказал мистер Эсмонд.

- Когда он с вами, я ничего не боюсь! - воскликнула мать юноши. - Я знаю, мой Генри всегда сумеет защитить его.

- Но мир будет заключен еще в нынешнем году; нам это точно известно! вскричала молодая фрейлина. - Лорд Мальборо получит отставку, а отвратительную герцогиню прогонят со всех ее должностей. Ее величество теперь даже с ней не разговаривает. Вы ее в Буши не видели, Гарри? Она совсем взбесилась, рыщет по парку, как львица, и всем готова выцарапать глаза.

- А принцесса Анна призовет кое-кого из-за моря, - сказала вдовствующая виконтесса и, вынув свой образок, поцеловала его.

- Гарри, вы видели короля при Уденарде? - спросила леди Каслвуд. Она была верной якобиткой, и отречься от своего короля для нее было бы то же, что отступиться от бога.

- Я видел только молодого ганноверца, - сказал Гарри, - что же до шевалье де Сен-Жорж...

- Короля, сэр, короля! - сказали обе леди и Беатриса; она захлопала в ладоши и закричала: "Vive le Roi" {Да здравствует король! (франц.)}.

В эту минуту внизу раздался оглушительный стук, точно кто-то хотел вышибить дверь. Было уже три часа, и гости начали съезжаться; слуга доложил о капитане Стиле с супругой.