А от бабки мы, дети, слыхали, что, когда наш дед впервые представлялся милорду герцогу, его светлость повернулся к нему спиной, а потом говорил герцогине, которая передала его слова вдовствующей виконтессе, а та впоследствии повторила их полковнику Эсмояду: "Нынче был у меня на утреннем приеме ублюдок Тома Эсмонда; такое же ничтожество с виду, как и его беспутный отец", - и этого выражения дед мой никогда не мог простить ему. Он был так же постоянен в неприязни, как и в своих привязанностях, и всегда выказывал крайнее пристрастие к Уэббу, чью сторону держал против более прославленного полководца. Портрет генерала Уэбба и сейчас висит у нас в Каслвуде, в штате Виргиния.}.

Но ссору подхватили подчиненные, и половина армии передралась бы между собой, если бы всему делу не был положен конец. Генерал Кэдоган сообщил генералу Уэббу, что готов дать ему сатисфакцию, если угодно. На приглашения подобного рода наш бравый генерал всегда готов был откликнуться, и нам немало груда стоило убедить его ответить, что он считает своим обидчиком не мистера Кэдогана, чье мужество и достойное поведение заслуживают всякой похвалы, а лишь тех лиц из главной квартиры, которые извратили истину. Мистер Кардонелл также предложил встретиться, на что Уэбб отвечал, что для мистера Кардонелла у него припасена хорошая палка и что есть только один вид удовлетворения, который он хотел бы от него получить, но едва ли получит, а именно - признание истины.

Офицеры Уэбба и джентльмены из свиты главнокомандующего всячески искали случаев подраться; так возникла единственная в жизни мистера Эсмонда встреча, в которой он принимал участие в качестве главного действующего лица, движимый побуждением смыть обиду.

Милорд Мохэн, командовавший эскадроном в конногвардейском полку лорда Мэклсфилда, находился в эту кампанию при особе герцога. Он успел стяжать себе самую дурную славу; в Испании еще раз дрался на дуэли, имевшей столь же роковой исход; был женат и бросил жену; вел жизнь игрока, распутника и гуляки. Он появился в армии накануне битвы при Уденарде; и - чего больше всего опасался Эсмонд - лишь только Фрэнк Каслвуд узнал о его прибытии, так тотчас же стал искать случая встретиться с ним и убить его. Рана, полученная молодым лордом при Уденарде, помешала его замыслам, но сейчас она уже почти зажила, и мистер Эсмонд с трепетом ожидал, что не сегодня-завтра случай сведет его милого мальчика с испытанным убийцей. Все трое встретились в Лилле, на обеде в полку Хэндисайда, командир которого не подозревал о давней вражде между этими джентльменами.

Девять лет прошло с рокового вечера в Лестерфилдс, и за эти девять лет Эсмонд ни разу не видел столь ненавистного ему красивого лица Мохэна. Теперь это лицо испортил отпечаток страстей и пороков; выражение его стало беспокойным, как у человека, на совести у которого три убийства и, кто знает, сколько еще позорных, нечистых и преступных деяний. Когда наш хозяин представил нас друг другу, он поклонился как-то боком и тотчас же хотел отойти. Фрэнк Каслвуд не узнал его, настолько он изменился. Он же отлично узнал мальчика.

Любопытно было глядеть на эту пару - особенно на юношу, который так и вспыхнул, услыхав ненавистное имя, и тотчас же объявил, дурно выговаривая по-французски, но звонко, по-мальчишески, чеканя слова, что он "давно мечтал встретиться с милордом Мохэном". Последний лишь поклонился еще раз и отошел в сторону. Следует отдать ему справедливость: он избегал ссоры с мальчиком.

За столом Эсмонд сел между ними.

- Что за черт! - воскликнул Фрэнк, - Почему ты садишься выше человека, который старше тебя званием? Милорду Мохэну место сейчас же после меня. Я хочу сидеть рядом с милордом Мохэном.

Эсмонд шепнул лорду Мохэну, что Фрэнк был ранен в ногу при Уденарде, и просил милорда сохранять хладнокровие. Некоторое время тот выполнял просьбу, пропуская мимо ушей все шпильки и насмешки, которыми: молодой Каслвуд пытался задеть его, но после нескольких тостов винные пары стали оказывать на него свое действие.

- Не лучше ли вам уйти, милорд? - сказал ему мистер Эсмонд, умоляюще глядя на него.

- Нет, черт возьми, - отвечал лорд Мохэн, - не уйду, кто бы меня ни просил об этом. - Лицо его побагровело от выпитого вина.

Разговор коснулся недавних событий. Уэбб пытался вызвать самого главнокомандующего; Уэбб незаслуженно оскорблен; Уэбб - самый отважный, самый красивый, самый тщеславный командир во всей армии. Лорд Мохэн не знал о том, что Эсмонд - адъютант Уэбба. Он стал рассказывать историю, выставлявшую генерала в невыгодном свете, а молодой Каслвуд, из-за плеча Эсмонда, перечил ему.

- Ну, я более не намерен терпеть это! - вскричал лорд Мохэн.

- И я также, милорд, - сказал мистер Эсмонд, вставая. - Джентльмены, то, что милорд Мохен говорил здесь о генерале Уэббе, - ложь, ложь от начала до конца! - И, отвесив лорду Мохэну низкий поклон, Эсмонд вышел из-за стола и молча покинул зал. Подобные происшествия были в ту пору привычным делом для военных. За домом был сад, куда тотчас же и направились все; не прошло и двух минут после того, как были произнесены опасные слова, а оба джентльмена уже стояли друг против друга без мундиров, с обнаженными шпагами в руках. Если бы капитан Эсмонд тогда же отправил Мохэна на тот свет, - а он мог это сделать, - злодей понес бы кару, и новые злодейства были бы предотвращены, но кто дал право человеку карать человека? Честь моя порукой, что я лишь хотел помешать милорду причинить зло Фрэнку, и встреча закончилась тем, что после полдюжины выпадов милорд уехал домой, получив рану, которая на три месяца лишила его возможности владеть правой рукой.

- О Гарри! Почему ты не убил негодяя? - воскликнул молодой Каслвуд. - Я еще не могу ходить без палки, но ведь можно было драться верхом, на шпагах и пистолетах.

Но Гарри Эсмонд сказал:

- Нехорошо иметь на совести смерть человека, даже такого, как этот.

Все дело, не занявшее и трех минут, на том закончилось, и джентльмены вернулись к обеденному столу, а милорд Мохэн отправился прямо в постель, где пролежал немалый срок в горячке, роковой исход которой мог бы предотвратить немало бед. Вскоре после этого происшествия Гарри Эсмонд отбыл со своим генералом в Лондон, где их успела опередить молва о подвигах капитана, ибо челсийская леди Каслвуд встретила его так, как встречают героя-завоевателя. Она устроила в честь мистера Уэбба пышный обед, на котором генералу пришлось сидеть в кресле, увитом лаврами, и провозгласила за Эсмонда тост, который добрейшему генералу угодно было поддержать в самых лестных выражениях; а в день, когда парламент чествовал генерала за его заслуги, не менее сорока карет съехалось благодаря усердию ее милости, чтобы приветствовать его при выходе из Палаты общин. И чернь и знать равно встретили героя рукоплесканиями и приветственными кликами; любо было смотреть на него, когда он стоял перед толпой и кланялся во все стороны, держа шляпу в правой руке, а левую прижимая к ордену "За Великодушие", украшавшему его грудь. Он представил мистера Эсмонда мистеру Сент-Джону и досточтимому Роберту Харли, которые вместе с ним вышли из здания парламента, и по доброте своей отозвался весьма хвалебно о поведении мистера Эсмонда в трех последних походах.