— Может для него было бы лучше и умереть… — жалостливо произнес женский голос.
— Не спеши его хоронить, может еще кто–то найдется. — ответил ей мужской голос, явно отдаляясь.
Слышу, что они еще о чем–то говорят, но разобрать не получается. Дела мои плохи. Если даже лимит на бесплатное обслуживание не покрывает все что нужно, а его обычно хватает чтобы собрать человека заново, то боюсь представить, что же со мной произошло.
Слышу, как рядом что–то щелкнуло, а меня начало клонить в сон. Так, нужно потом обдумать все. Хотя что думать? Таких денег все равно ни у кого из родственников нет, даже если они все скинутся…
— Доктор, как вы оцениваете его состояние? — спросил высокий, крепко сбитый мужчина у врача в белом халате.
— Вам правду?
— Да.
— Он живой труп. Даже если кто–то внесет нужную сумму, то вернуть полностью к жизни его не получится. У нас просто нет всего необходимого. Ни у кого в стране нет! Это если только везти его за рубеж, в элитную клинику, занимающуюся подобными случаями, но там такие очереди, что он скорее умрет, чем дождется. Они же, чтоб их, берут только несколько пациентов одновременно, обусловливая это требованиями к обслуживанию и сложности проводимой работы.
Спрашивавший мужчина, бросил очередной взгляд через стекло на лежащего в реанимационной капсуле парня. Затем перевел взгляд на экран, выводящий изображение тела внутри капсулы и тут же отвел взгляд. Хотя он никогда не был особо впечатлительным или брезгливым, но вид того что там сейчас даже его заставил внутреннее содрогнуться.
— Что с его родственниками?
— Была его мама, с трудом смогли ее выпроводить отсюда, она хотела остаться прямо тут, раз мы ее не пустили к нему. Больше никого.
— Понятно… Не отключайте его пока что. Я все оплачу, если это выходит за лимит.
— Нет, Андрей Владимирович, пока что расходы на него в пределах лимита.
— Хорошо, держите меня в курсе его состояния. — произнес Андрей Владимирович и пошел на выход.
— Кто это был? — тихо спросила у доктора медсестра.
— Не знаю, но мне по его поводу звонили с самого верха, так что улыбаемся и отвечаем на все вопросы. Я не хочу, чтобы если что нам обрезали финансирование или еще что–нибудь другое. С парня глаз не сводите, проверяйте его состояние, если вдруг что сразу меня вызывайте.
— Я поняла, передам остальным. — кивнула доктору медсестра и зашла в палату.
Андрей Владимирович же в это время уже ехал в машине и думал. Думал о том, как неудачно его дочь вылетела с трассы. И хоть сама она почти не пострадала — система безопасности автомобиля сработала на отлично, то вот про того, на кого приземлилась ее машина этого сказать нельзя.
Удивительно неудачное стечение обстоятельств: сбой в системе управления в почти новой машине, сбой в системе энергопитания трассы и отключение силового барьера, и, наконец, парень, оказавшийся так не вовремя в том месте.
Что ему делать? Бросить парня на произвол судьбы? Так поступить ему не позволяет совесть. Оплатить лечение? Вариант не плохой, но что–то останавливает от его воплощения. Может то что парень все равно с высокой вероятностью останется инвалидом, даже при том условии что попадет в клинику, в которую длиннющая очередь, не смотря на ее расценки? Да, он будет жить, но… по роду своей деятельности Андрей Владимирович вполне представляет их возможности и не смотря на всю продвинутость, далеко не факт, что они смогут собрать парня обратно и вернуть к нормальной жизни.
Остается еще один вариант, который вполне устраивает Андрея Владимировича и можно даже сказать, что нравится ему. После долгих размышлений, уже почти доехав к пункту назначения, он все же решил именно его воплотить в реальность.
Поднявшись в свой кабинет и вызвав помощника, он принялся мерять пространство шагами, дожидаясь того.
— Вызывали? — спросил молодой парень, заглянув в кабинет.
— Да. Подготовь последнюю модель для испытаний.
— Нам предоставили добровольца?
— Можно и так сказать.
— В смысле? Что вы имеете в виду? Стоп, вы же не хотите…
— Да, именно это я и собираюсь сделать.
— Вы шутите? Нас же потом всех тихо смоют в унитаз.
— Ничего не сделают. Проведем как испытания на добровольце согласно пункту сто тридцать восемь дробь два. Максимально урежем возможности. В итоге должно будет остаться чуть больше чем у обычной гражданской модели, не учитывая именно ее особенностей, которые мы никуда убрать не сможем, без них смысла ставить ее нет.
— Может и прокатить. — задумчиво ответил своему начальнику парень.
— Выполняй. Подбери команду. До завтра справишься?
— Должен. А к чему такая спешка? Если не ошибаюсь, то парень в стабильно дерьмовом состоянии, случайно умереть не должен, если только оборудование не отключат.
— Нам еще нужно будет последить за его состоянием, провести кучу тестов… Не мне тебе объяснять!
— Понял. — кивнул парень и почти бегом выбежал из кабинета.
Андрей Владимирович же откинулся на спинку кресла, снова задумавшись. Не совершает ли он ошибку, решив пойти на хитрость и по факту на нарушение всего чего только можно из регламента лаборатории и когда–то давно подписанного договора? Нет, формально, там есть лазейка, которой он и собирается воспользоваться, но… все зависит от того что будет потом: что будет с парнем, проболтается ли кто–то из причастных к задуманной авантюре, кого пошлют для проверки и еще куча всего. Но это все будет потом, а сейчас ему нужно вернуть парня к нормальному состоянию — на счет этого Андрей Владимирович твердо решил.
Ну и плюс к этому, где–то в глубине души он знает об еще одной причине почему делает все это. Спасти парня — это прекрасно, но еще им жизненно необходим эксперимент на совершенно постороннем человеке, который не проходил никаких отборов и тому подобного, просто на человеке с улицы. Времени у них остается все меньше, а стабильного результата все нет.
Поднявшись, Андрей Владимирович достал небольшую бутылку минералки из холодильника и приложился к ней, жадно глотая ледяную воду. Допив, он встряхнулся и сел обратно, запуская рабочий компьютер. Впереди у него бессонная ночь, за которую он должен успеть еще раз проверить все расчеты. У них нет права на ошибку.
Проснувшись в очередной раз, даже сразу и не понимаю, что происходит. Нет, состояние мое по–прежнему без изменений, во всяком случае если исходить из того что я могу оценить — а это почти ничего, но я все еще слышу и думаю, а значит жив. Но вот что ввело в какой–то ступор, так это шум вокруг. Какой–то грохот, скрип, голоса. Что здесь происходит? Меня решили отключить от капсулы? Так подумать, как же прекрасно что кому–то пришла в голову идея встроить в нее динамики и микрофон. Вот что бы я сейчас делал без них?
Пробую как–то прислушаться и вычленить что–то более понятное и информативное. И даже что–то получается разобрать.
— У вас все готово? — спросил незнакомый мне голос.
— Да, вы можете его забирать. — ответил ему уже знакомый голос, который принадлежит доктору, которого я слышал раньше. — Что вы собираетесь с ним делать?
— Это уже не ваше дело. Вы подготовили капсулу для транспортировки и все, дальше мы уже сами. Можете выписывать его, больше он сюда с нынешней проблемой не вернется. Все необходимые документы вам уже присланы.
Слышу, как кажется мою капсулу куда–то покатили. Только через несколько секунд до меня окончательно доходит смысл сказанного, все же мозг работает откровенно паршиво, сказывается то что меня неслабо накачали чем–то. Куда меня везут и что это все значит?! Будь у меня возможность, начал тут же биться всем чем можно об капсулу, пытаясь выбраться. Но тела я не чувствую, так что могу биться только в панике.
— Он в сознании. — произнес все тот же голос, который разговаривал с доктором.
Ответ ему я не разобрал, но почти сразу думать стало гораздо сложнее. Еще несколько секунд борьбы с накатывающей сонливостью, и я ей проиграл.
