Бороться с этим так же бесполезно, как подавать в суд на голубей, которые пачкают твой балкон…
– Недавно я вёз муку в Белоруссию, – посмеиваясь, рассказывал Саша, – и считал, сколько раз меня остановят на постах. Досчитал до двадцати и плюнул. Сбился со счёта.
Теперь мы общались с ним, а Артём перебрался на спальное место и дрых без задних ног, как мне казалось. Ещё бы, вчера, за несколько часов до отъезда, он опять пришёл домой под утро, поспал всего полтора часа, а потом ему пришлось подниматься.
Пусть спит, мне с Сашей не скучно, он развлекает меня изо всех сил, рот не закрывает. И поет, и стихи читает – вот бы удивилась моя мама: простой шофер, а читает наизусть Высоцкого… Впрочем, нет, она бы не удивилась. По её мнению, Высоцкий – поэт плебеев. Кому ж тогда его цитировать, если не простым шофёрам?
Но я, кажется, тоже не выспалась. Вначале ждала Артема, не могла заснуть, а потом не могла заснуть от злости, потому что на моё предложение поговорить, Артем усталым голосом ответил:
– Давай завтра, а? Мне надо хоть часок поспать…
Мой муж наловчился от меня отбиваться. "Давай поговорим завтра", "Я смертельно хочу спать!", "Сколько можно говорить об одном и том же!" И всё в таком роде. Не думаю, что он – первооткрыватель в этом деле. Прикидываться шлангами пытается большинство провинившихся супругов.
Как непохож был Артем нынешний на прежнего. Мы и раньше, считая свой брак вполне благополучным, могли с ним ругаться, но он никогда не уходил от ответа, а если был виноват, то просил прощения с самым смиренным видом.
Теперь он не только не делал этого, но и откровенно "нарывался", словно хотел своим напором взорвать наш и без того хрупкий союз.
Поймала себя на употреблении сленга и опять вспомнила маму. По отношению к Артему она не хотела быть объективной ни в чём.
Недавно, зайдя вечером ко мне на кухню, "по пути", как она сообщила, Галина Аркадьевна произнесла:
– Решетняка, конечно, дома нет. Как всегда, в рейсе?
И, дождавшись от меня кивка, протянула:
– Подумать только, дома не бывает, а когда успевает!
– Что именно? – напряглась я: в последнее время только и ждала, что кто-нибудь сообщит мне какую-нибудь гадость, после чего мой брак с Артёмом станет вконец невозможным.
Но даже и в этом случае я не хотела, чтобы кто-то говорил о моём муже плохо. Говоря словами старшего брата из известного детского стихотворения: "А когда мне будет надо, я и сам его побью!"
– Знаешь, что сказал мне Антошка? Что отец его друга попал в аварию и ласты склеил! Это же типичный шоферский жаргон!
Вот бы она подивилась, узнав, что такие слова приносит в дом вовсе не Артём, а моя подруга Татьяна, которая окончила университет вместе со мной и считается одним из лучших пишущих филологов города.
То ли я так глубоко задумалась, то ли задремала, так что не сразу сообразила, что мы останавливаемся. Саша что-то негромко, но зло буркнул, и Артем сразу вскочил:
– Это что за остановка – Бологое иль Поповка? – спросил он стихами Маршака, которого читал нашим детям лет шесть назад.
– Мало-Степанец, – сказал Саша, – пора платить.
Он взял документы, Артём вылез следом, и я, от нечего делать, тоже подошла поближе. Сержант-гаишник, кажется, требовал с водителей нашей и двух других машин больше положенного. Расценка на взятку – что может быть смешнее!
Палыч – один из водителей соседней машины, выбранный другими шоферами для ведения переговоров с рэкетирами в погонах, тщетно что-то доказывал сержанту, но тот стоял на своем. И тогда в разговор вмешался мой муж.
– Зря ты, Володя, на нас наезжаешь, – вроде с улыбкой, но с металлом в голосе заговорил Артем. – Мы порядок не нарушаем, платим по уговору…
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – закричал обеспокоенный сержант. Теперь, похоже, и он хотел отправить побыстрее с глаз долой слишком осведомленных шоферюг.
– Да кто ж тебя не знает! – уверенно говорил мой муж, а я готова была дать сто против одного, что он нагло врёт. – Ты своими придирками затрахал не только наш край, но и две соседних области.
Разговор между ними был, конечно, не для женских ушей, но я упорно держалась за спинами мужчин, стараясь не пропустить не одного слова.
– Езжайте! – махнул рукой сержант; водители так выбили его из колеи, что он не сразу смог засунуть в карман причитающуюся ему мзду.
Мы поехали дальше, и Артем теперь не спал, а болтал с Сашей, свесившись со спального места.
– Ты что, в натуре его знаешь? – удивлялся Саша.
– Какое там, знаю! У него же на руке наколка: "Вова". Ты не заметил?
– Не до наколки было. Разозлил он меня, волчара позорный! Если бы я был миллионером, я бы ездил на "Мерседесе" и раздавал таким вот живоглотам отнятые у честных граждан бабки, а когда я пашу как папа Карло, чтобы кормить этих сук…
Они замолчали. Приемник в кабине, настроенный на "Радио-ретро" негромко бубнил знакомые мелодии, и Саша стал подпевать:
– Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду, – а потом, скосив на меня глаз, продолжал на тот же мотив. – Спать отправь жену, спать отправь жену, спит ведь на ходу, спит ведь на ходу!
Но я встрепенулась и стала доказывать, что вовсе не хочу спать. Я твердо решила просидеть рядом с водителем всю смену, но примерно через час таки заснула и разбила бы себе лицо о приборную панель, если бы не Артем, незадолго до того сменивший Сашу. Муж и придержал рукой мое падение вперед.
– Спите на посту, рядовой! – сказал он насмешливо.
Вот и всё сочувствие. Жалости у него ко мне не было, сама напросилась. Теперь он невольно отыгрывался на мне за мое пренебрежительное отношение к его работе. Подумаешь, тяжелый труд! Крути себе баранку, вот и все дела. И вот я заснула, ничего не делая, просто сидя рядом, а ведь тот, кто за рулем, должен следить за дорогой и не позволять себе расслабляться…
Теперь никто меня не стал слушать, просто запихнули наверх:
– Спи!
И я уснула. Проснулась от негромкого разговора друзей.
– Мне бы такую жену, как твоя Белка, – говорил Саша. – А ты, Решетняк, харчами перебираешь. С моей Лилькой не больно попрыгал бы. Не баба, а змея подколодная…
– Что имеем, не храним, потерявши – плачем, – согласно кивнул Артем, чему я ужасно удивилась.
Мне казалось, что он только и ждет повода, чтобы разойтись со мной. Что же я такое важное проглядела?.. Понятно, думала только о себе. Крути себе баранку. Это ж надо, говорить подобное о тяжелейшей работе!
Артем приезжал из рейсов уставшим не только физически, но и морально. Скольким унижениям подвергались на дороге водители, которые зарабатывали деньги в поте лица своего, без нормального отдыха, полноценного питания! Ко всему прочему, люди, дело которых было облегчать им работу, служили лишь дополнительным препятствием, для преодоления которого требовались немалые душевные силы.
– Помнишь, – рассказывал Саша, – я ездил без тебя в леспромхоз?
– Это когда у тебя приступ был? – вспомнил Артем.
– Тут и у здорового бы сердце схватило. Представь, везу эти проклятущие доски. Уже всё, что имел, на взятки отдал. Но нет, останавливает меня на дороге – заметь, не на посту – лейтенант. Буквально на въезде в город, когда я уже и не ждал…
– За мостом? – уточнил внимательно слушавший муж.
– За мостом. Из кустов вылез. "Ваши документы!" Христом богом стал просить: не задерживай, и так опаздываю! Не обращает на меня никакого внимания. Забрал документы и что-то пишет. Оказалось, записку. Поезжай, говорит, туда-то, сбросишь во дворе шесть досок. И пусть прораб свою подпись поставит. Хоть кричи, хоть зубами скрипи! Поехал по адресу. А там такой дворец строится! Нам на него за всю жизнь не заработать. Сбросил доски. Мне какой-то хмырь в записке закорючку поставил, с тем я и уехал. Документы мои лейтенант вернул, а записку отобрал. И рэкет налицо, и следов никаких. А дворец строится.
