Брежнев не только не сделал карьеру во время войны, даже наоборот: новые должности, которые он занимал после реорганизаций армий и участков фронтов, были скорее понижениями в звании, чем продвижением по службе. Когда в конце 1941 г. член Политбюро А. А. Андреев послал Хрущеву список перспективных товарищей, которые на государственной службе были бы полезнее, чем в армии, там, судя по всему, были, среди прочих, Щёлоков и два других секретаря из Днепропетровска, а не Брежнев373. В ходе переформирования Южного фронта Брежнев был назначен в августе 1942 г. всего лишь заместителем начальника политуправления Северо-Кавказского фронта, который переименовался в Черноморскую группу в составе Северо-Кавказского фронта в сентябре374. Но уже в апреле 1943 г. он покинул и этот участок. Находясь под командованием генерал-майора С. Е. Колонина, он стал начальником политотдела одной-единственной армии – 18-й. Соответственно, Брежнев получил те же самые ордена, которыми за победы награждали многих военнослужащих375. Когда в 1943 г. были снова введены отмененные прежде военные звания и политические комиссары производились в полковники или генерал-майоры, Брежневу пришлось удовольствоваться полковничьими звездами376.

Вот почему литературные негры, работавшие над мемуарами Брежнева, прилагали все усилия, чтобы превратить обычного полковника в выдающегося офицера, наделенного необыкновенной мудростью и душевностью. При этом трудно отличить вымысел от правды, так как для последней имеется лишь несколько точек опоры. К примеру, как утверждают сочинители «мемуаров» Брежнева, он ясно выразил желание «не отзывать меня в числе партийных работников-фронтовиков, направляемых на руководящую работу в тыл». «Благодарен и за то, что в 1944 году была удовлетворена просьба не назначать на более высокий пост, который отдалил бы меня от непосредственных боевых действий…»377 Не исключено, что так дело и обстояло, даже если здесь проявляется намерение авторов представить Брежнева как скромного, расположенного к простым людям партийного руководителя. Но как утверждает Млечин, Брежнев неоднократно жаловался, что его не продвигают378. Чтобы загладить этот изъян, литературные негры попытались перенести на более ранний срок повышение Брежнева до начальника политического управления 4-го Украинского фронта, которое состоялось в 1945 г. только после окончания войны. Так, маршал К. С. Москаленко по настоянию Брежнева опубликовал в своих мемуарах фотографию, которая показывает его еще начальником политотдела 18-й армии, но с такой подписью: «Брежнев, начальник политуправления 4-го Украинского фронта»379.

Наконец, Брежнев и коллектив его сотрудников делали все, чтобы обосновать героический миф вокруг 18-й армии: «С 18-й армией связана моя фронтовая жизнь, и она навсегда сделалась для меня родной. В рядах 18-й я сражался в горах Кавказа в момент, когда там решались судьбы Родины, воевал на полях Украины, одолевал карпатские хребты, участвовал в освобождении Польши, Румынии, Венгрии, Чехословакии»380. Как говорилось, Брежнев сам не участвовал в сражениях, и освобождение Новороссийска 18-й армией в 1943 г. также не имело решающего значения для хода войны. Но к возмущению генерала Ортенберга, который сам руководил частью операций, «мемуары» «Малая земля» сделали эти военные действия из-за участия в них Брежнева «одним из крупнейших десантов Великой Отечественной войны»381.

«Малая земля» в 1943 г. еще не носила этого названия, однако, согласно «мемуарам», была окрещена солдатами как «наша, советская, она полита нашим потом, нашей кровью»382. Она представляла собой маленькую полоску суши на Черном море под Новороссийском, которую Красная Армия смогла взять и удерживала в качестве плацдарма 225 дней, пока, наконец, в сентябре не удалось освободить Новороссийск. Как утверждает Ортенберг, Брежнев, будучи начальником политотдела 18-й армии, прибыл сюда только в апреле. В отличие от упомянутого в «Малой земле», он не вгрызался в каменистую ничейную землю вплоть до решающего сражения в сентябре, а переправлялся туда только два раза, чтобы вручать солдатам партбилеты и награды383. Но, очевидно, истина лежит посередине между «мемуарами» Брежнева и воспоминаниями Ортенберга, ибо Брежнев получил в марте 1943 г. орден за заслуги в ходе наступления на Новороссийск в январе 1943 г., и, следовательно, действительно уже задолго до апреля находился на месте боевых действий384. Близким к истине кажется описание событий, оставленное генералом Андреем Антоновичем Гречко, который с октября 1942 г. командовал 18-й армией: «Начальник политотдела 18-й армии полковник Л. И. Брежнев, находясь у десантников, проверял подготовку к операции, интересовался, в чем нуждаются войска. Л. И. Брежнев беседовал с воинами, проводил совещания с командирами и политработниками, бывал на партийных и комсомольских собраниях, вручал партийные билеты принятым в ряды ВКП(б)»385.

Литературные негры не останавливались и перед тем, чтобы ситуацию, в которой Брежнев получил свое единственное ранение на войне, восславить в «мемуарах» как подвиг, но при этом умолчать о самой ране, с которой он попал в лазарет386. В ходе освобождения Новороссийска в сентябре 1943 г. Брежнев переправлялся на десантном судне на «Малую землю», но сейнер подорвался, налетев на мину. «Мемуары» утверждают, что Брежнев, будучи хорошим пловцом, геройски помог своим товарищам снова забраться на борт, достоверно же известно, что Брежнева, потерявшего сознание, спасли из воды387. Об этом сообщал в своих мемуарах в 1967 г. и Гречко, которого Брежнев в том же году назначил министром обороны. Тогда, по-видимому, Генерального секретаря еще не заботило, что будет написано в этих мемуарах388. Брежнев перенес травму челюсти, при этом столь тяжелую, что на старости лет речь давалась ему с трудом389.

Пожалуй, и во многом остальном автор «Малой земли» дал простор своей фантазии. Он рассказывает о сети окопов на Малой земле, где солдатская жизнь хотя и была суровой, полной лишений, но благодаря передышкам, шахматным турнирам, а иной раз и пляскам оказывалась не столь уж однообразной. Фронтовики же вспоминали о том, что в каменистом грунте нельзя было рыть окопы, и о том, что и в их жизни на передовой не было никаких приятных моментов390.

Литературные негры заставили Брежнева не только выступить советником командующего К. Н. Леселидзе, но и поучать генерал-майора Колонина: «Ты член Военного совета, а я начальник политотдела. Я должен на два шага идти впереди»391. Наконец, они приписали Брежневу еще один подвиг: 12 декабря 1943 г. он якобы внезапно схватил на Киевском шоссе пулемет убитого солдата и удерживал позицию до тех пор, пока не пришла замена: «Только одна мысль владела всем существом: остановить! Кажется, я не слышал грохота боя, не слышал шума команд, раздававшихся рядом. Заметил лишь в какой-то момент, что падают и те враги, в которых я не целился: это вели огонь подоспевшие нам на выручку бойцы. Помню, моей руки коснулась рука одного из них: Уступите место пулеметчику, товарищ полковник»392.