– За честь посчитаю и с благодарностью приму, мой господин. Особенно если позволите при вас вновь остаться. Я буду очень стараться впредь вас своим поведением не разочаровывать и никогда и ничем более не досаждать.

– Меня радует такое твоё отношение. Тогда на первое время тебя начальником темницы сделаю. Порядок мне там наведёшь, а то без твоего надзора распустились все… А заодно эту своевольную красотку с порядками там познакомишь, чтобы не было у неё больше желания своевольничать и сбегать. А потом посмотрю, если справишься и сумеешь былое доверие вернуть, может, и к старым обязанностям вернёшься. Понял?

– Да, мой господин. Я постараюсь оправдать оказанное мне вами доверие. Всё будет в лучшем виде.

– Тогда иди и принимай полномочия. Потом принесёшь необходимые бумаги, я подпишу.

– Её в камеру или куда? – Илиас кивком указал на Миранду.

– В камеру, в камеру, пусть почувствует, каково приходится тем, кого заподозрили в нарушении закона. И пусть на всех допросах присутствует и видит, как они проходят. Может, просветление в мозгах и настанет! – уже не сдерживая злости, выдохнул Альфред.

– Может, её допросить, с чего вдруг она сбежать решила? – осторожно осведомился Илиас, видя, что он явно разгневан.

– Допрашивать не надо, и так всё понятно, лишь покажи всё, – немного сбавляя тон и успокаиваясь, проговорил Альфред. – Пусть с утра до вечера наслаждается картиной допросов и казней. Надеюсь, это её впечатлит…

– Я понял. Сделаю. Лишь ещё один вопрос можно?

– Говори.

– В её камере должны быть условия, как и у всех?

Альфред на мгновение задумался, вглядываясь в глаза Миранды, в которых, как только он заговорил о темнице, появилось абсолютно отрешённое выражение, потом, мрачно хмыкнув, отвёл взгляд:

– Стоило бы, конечно, но не будем излишне жестоки. Обустрой её поприличнее и охранникам запрети её трогать, пока это лишь ознакомительное пребывание, и не более того.

– Хорошо. Всё именно так и сделаю, – тут же подобострастно заверил его Илиас и, склонив голову, осведомился: – Могу идти?

– Да, иди. С бумагами можешь через два часа в библиотеку зайти.

– Исполню, мой господин.

Илиас ещё раз склонился перед ним, потянув при этом и Миранду за руку, чтобы и она склонилась, но она лишь опустила плечо. Поняв, что она будет упорствовать, тот не стал на этом заострять внимание и быстро вытащил её за дверь.

Проводив их взглядом, Альфред самодовольно улыбнулся. Всё складывалось на редкость удачно. И хорошо, что он сумел сдержаться и найти способ, не мстя, показать этой самоуверенной нахалке, организатору чего она даровала свой потенциал. Пусть насладится делами его рук, может, осознание и придёт к ней.

Глава 12

Месяц пролетел для Альфреда незаметно. Он старался придерживаться расписания Эрбила и старательно вживался в его роль, часто используя его обыденные фразы, и при этом постепенно прощупывал, с кем и как можно изменить поведение, чтобы начать реконструкцию устоявшихся правил.

Хотя Эрбил и сам за последнее время ввёл много кардинальных изменений и значительно облегчил ему задачу, начав утверждать более гуманные законы, ограничивающие бесконтрольное уничтожение всех попавших под подозрение.

Так что Альфред практически не вспоминал о Миранде и старательно гнал мысли о ней, даже если они и приходили.

Илиас не тревожил его визитами, и он предпочёл не вызывать его для доклада тоже, уж больно напряжённо он чувствовал себя в присутствии ближайшего ученика Эрбила, поскольку занозой сидела мысль, что может ненароком фразой или действием выдать себя.

Однако к концу месяца его стали посещать опасения, что выдать его может и Миранда. Конечно, на данный момент у неё не то положение, чтобы к её словам прислушались, да и характер не тот, чтобы таким способом мстить. Но ведь и выходка с Эрбилом тоже вроде не в её характере была. Вдруг натолкнёт Илиаса на подобные сомнения и тот проверять начнёт?

Не выдержав гнёта подобных мыслей, он решил всё же вызвать Илиаса, чтобы расспросить и по реакции понять, появились у него подобные подозрения или нет.

Илиас не заставил себя долго ждать, явившись практически сразу, как только ему передали распоряжение прийти.

Поздоровался и с поклоном положил перед ним стопку документов:

– Вот здесь признательные показания двух последних задержанных, мой господин.

– Молодец, только почему, лишь когда позвал, о них докладываешь, а не сам? – что-то не понравилось Альфреду и в его позе, и в той поспешности, с которой он бумаги перед ним выложил.

– Отвлекать не хотел, памятуя, что не любите вы, когда отвлекают, – Илиас вновь склонился перед ним.

– А если честно? Ведь запомнить должен был, что не люблю, когда лгут и скрытничают, – Альфред сам не понял, как эта фраза сорвалась с губ, то ли в образ Эрбила хорошо вошёл, то ли зацепить его ученика захотелось, чтобы повод для манипуляций получить.

– Да, я запомнил, хорошо запомнил, мой господин, – тут же срывающимся голосом ответил тот.

– Тогда прекращай темнить и выкладывай начистоту! – с нажимом потребовал Альфред, окончательно уверившийся, что подозрения не беспочвенны.

Илиас нервно сглотнул, чуть помялся, а потом решительно проговорил:

– С Мартой я не справляюсь. Замкнулась она, и ничего её не берёт. Уже измучился с ней.

– Не понял. Я же не велел её допрашивать. С чего вдруг самовольничать решил? – Альфред раздражённо нахмурился.

– Извините, я нечётко выразился. Я не допрашивал её, а пытался добиться хоть какого-то адекватного поведения. Она как умом тронулась. Не отвечает по делу, лишь оскорбить может, ничего не выполняет, даже не ест и не пьёт. Чтобы на допросе заставить присутствовать, её должны туда отнести, желательно заткнув рот, а потом к столбу или стулу привязать, иначе ни стоять, ни сидеть она не будет. Упадёт на пол и будет так лежать, не двигаясь. Я думал поначалу её еды и воды лишить, но она трое суток не просила, а когда принесли, даже не притронулась ни к чему. Пришлось насильно и воду вливать, и кормить. Но её тошнит тут же. Так что даже не знаю, что с ней делать. Охранников тоже уже довела, её боятся, поскольку и укусить может, и вцепиться. Они её опасаются до такой степени, что мечтают даже не начать пытать, а убить.

– Ты сказал, ей рот затыкаешь, почему?

– Во-первых, она кусается, а во-вторых, оскорблять мастерица, причём так, что не в бровь, а в глаз. Про любого найдёт, что сказать и чем припугнуть. Почти все охранники её сильной ведьмой считают и боятся, поскольку её слова, как правило, сбываются.

– А про тебя что говорит?

– А вот про меня, как ни странно, молчит, хотя я ждал. И не напала ни разу, лишь смотрит так, что мороз по коже… Но стоит мне только отойти, и она доведёт всех так, что пару раз её чуть не убили…

– Почему сразу мне не доложил?

– Сначала надеялся сам справиться, а потом уже начал бояться доложить… Всё слишком далеко зашло.

– Что значит далеко?

– У неё разбито лицо, ободран бок, вывернута рука и вдобавок сильное истощение.

– Ты соображаешь, что сделал? Зачем? Я же запретил её трогать! – со злостью выдохнул Альфред.

– Это всё произошло случайно, мой господин, – поспешно пояснил Илиас.

– Как такое может произойти случайно?

– Началось всё с того, что она сильно укусила и одновременно так ударила локтем охранника, несущего её по лестнице, что он её уронил. Хорошо, что лишь разбитыми губами, синяками и ссадинами отделалась, могла вообще шею свернуть. Лестница крутая, и она вниз головой полетела.

– Что с тем охранником?

– Приказал выпороть.

– И всё?

– Да, всё. Поскольку не нарочно он это сделал. Кстати, именно то, что не особо сильно наказал его, в итоге спасло ей жизнь, поскольку именно он другого охранника потом остановил, когда тот её связанную чуть не прирезал из-за её слов. Я вышел поесть, прихожу, а там двое охранников дерутся подле неё, один из которых ножом размахивает и орёт: «Всё равно прирежу, тварь!»