***
– Ваше императорское величество, устье Темзы на горизонте!
– Спасибо, Андрей, передай адмиралу, я скоро буду.
Спустя пятнадцать минут на мостике:
– Чем порадуете, Николай Иванович? – спросил я, пожимая руку адмиралу Казнакову.
– Пока всё благополучно, Пётр Николаевич. Два часа назад какой–то шальной миноносный отряд из десяти корыт попытался приблизиться к эскадре, но им хватило двух бомб на каждого. Больше они не плавают.
– Вот как? А я и не слышал.
– Это и немудрено. Взлёты и посадки самолётов для Вас уже привычны, а миноносцы были атакованы далеко за горизонтом.
– Ну что, действуем по плану?
– По плану, Пётр Николаевич. Самолёты к взлёту приготовлены, бомбы подвешены, пилоты ждут приказа. Разведчики вернулись и готовы поработать лидерами групп. Гм. Да. Пётр Николаевич, Вы не отменили своего решения лететь лично?
– Я лечу. Самолёт готов?
– Готов, но этот полёт опасен.
– Я не собираюсь участвовать в бою. Всего лишь, на большой высоте пролечу над Лондоном и сброшу несколько пачек листовок.
– И всё же я против этой Вашей затеи.
– Ну не ворчите так, Николай Иванович, Вы ещё не настолько старый, чтобы ворчать как дед.
– Простите, Пётр Николаевич, это я скорее от зависти. Знаете, как Вам завидуют все офицеры?
– Ну, вот Вы, Николай Иванович, и ответили на вопрос, что я забыл над Лондоном.
Иду на полётную палубу, уже привычно сажусь в морскую модификацию «Аиста», пристёгиваюсь и киваю пилоту:
– Я готов, Григорий Андрианович.
Самолёт ревёт моторами на максимальных оборотах, но стоит на месте, поскольку его держит катапульта. Вот слышится шум пара, и нас, как пинком под зад, мгновенно протаскивает по палубе, и швыряет вперёд и вверх. Сразу после этого самолёт слегка проседает в воздухе, чувство, что нас крепко взболтало, а спустя миг самолёт уже спокойно летит.
– На Лондон, Ваше императорское величество?
– На Лондон.
Внизу самолёты один за другим отрываются от палуб авианосцев и кружатся, ожидая собратьев. Собравшись в тройки, они движутся в сторону берега, выстраиваясь в сложный эшелонированный порядок: каждый на своём месте, чтобы нанести врагу максимальный урон, не помешав при этом своим товарищам. Впереди движутся истребители. Сегодня они несут лёгкие бомбы, для того чтобы уничтожать зенитные установки.
Но у нас своя задача: наш самолёт поднимается всё выше и выше, достигая практического потолка этого самолёта – четырёх с половиной километров. Здесь уже холодно, и гораздо меньше кислорода, поэтому мы с верхотуры только осмотримся, и если не будет большой опасности, спустимся ниже. Берег уже под нами, отлично видно устье Темзы с многочисленными островами. Даже с этой высоты виден фарватер, аккуратно отмеченный бакенами. Впрочем, фарватер виден и по многочисленным судам, сейчас стоящих на якорях. Купцы опасаются выйти в море. Кстати, зря опасаются: я отдал строгий приказ не атаковать гражданские суда, бить только военные. Ага, видны и цели сегодняшнего налёта: береговые батареи. Сейчас это не башенные установки, какие я видел в Крыму в своё время, а открытые сверху позиции, окруженные не слишком высоким бруствером. Это хорошо, бомбардировщикам задача облегчается. А вот показалась военная гавань, куда сегодня тоже посыплется град из сталистого чугуна. Вот и верфи, тоже намеченные жертвой. Долг платежом красен. Сейчас мы платим за Севастополь, подвергнутый штурму, за Петропавловск и Соловки, обстрелянные рейдерами наглов. Но главный удар у меня за спиной – это пачки листовок, в которых объясняется, что не по злой воле мы пришли сюда. Нет! Мы не агрессоры, мы лишь отвечаем ударом на постоянную агрессию со стороны Великобритании. Мы требуем ответа за беззаконно конфискованные грузовые суда, за подлое осуждение на каторгу честных моряков. А ещё за подлое убийство моего родного дяди, императора Александра, и за прадеда, императора Павла. Я требую, чтобы русские суда были освобождены, морякам выплачена солидная компенсация за понесённые страдания, а судовладельцу – за понесённые убытки. А ещё я требую, чтобы мне выдали для суда и расправы злодеев, повинных в гибели русских императоров, а если они уже околели, то ответить должны их сыновья или внуки по прямой линии. Список прилагается. И пока мои требования не будут выполнены, русский флот будет ходить вокруг британских островов и уничтожать все боевые корабли, оборонительные сооружения и судостроительные верфи. Торговые суда английских судовладельцев будут конфискованы, как и грузы предназначенные английским получателям на судах под нейтральным флагом будут конфискованы или уничтожены. А подданным кровавых английских королей я предлагаю подумать: а стоит ли им нести убытки ради удовлетворения кровожадных инстинктов своих безумных повелителей.
Только так. Бесполезно искать у англичан совесть, честь, справедливость, достоинство. Этих людей нужно бить по самому больному – по кошельку. Когда до англичан дойдёт, что от нарушения бизнеса можно спастись только свергнув своего короля, они его тут же, и свергнут, тем более что король у них слабенький, не чета его мамаше, которая обладала тигриной хваткой и ядовитостью кобры.
Ага, вот он, Виндзорский дворец! Я даю знак двум матросам, находящимся в салоне, они открывают дверь, и в четыре руки начинают выбрасывать распакованные пачки листовок. За самолётом тянется белоснежный шлейф. Когда мы заходим на второй круг и снижаемся, видно, что прохожие поднимают листовки, читают, обсуждают. Большинство лондонцев спокойно глядят на пролетающий самолёт, но кое-кто испуганно мечется, кто-то гневно грозит пролетающему самолёту кулаками и тростями, а один даже наладился стрелять из револьвера. Напрасно он это сделал. Я тотчас приказал лётчику вернуться, а штурман расстрелял из пулемёта наглеца, благо тот стоял отдельно от толпы, и как раз перезаряжал свой револьвер. Увидев как строчка пуль перечеркнула мужчину, толпа с криками слышными даже на высоте в пятьдесят метров, хлынула во все стороны.
– Прекрасно стреляете! – крикнул я штурману.
– Благодарю за оценку, Ваше императорское величество! – прокричал он в ответ.
По возвращению, уже на палубе «Ирины» я вручил каждому члену экипажа и матросам, летавшим с нами, по значку. Ничего особенного: вензель «П.IV» на круглом щите диаметром чуть больше двух сантиметров. Это не награда, а просто знак признательности за хорошо сделанную работу на моих глазах. Я заказал на Монетном дворе коробку таких значков, и теперь дарю тем, кого раньше просто хвалил. Что любопытно, значок пользуется огромной популярностью как среди военных всех званий, так и гражданских специалистов. Ну что, продолжу дальше, пусть будет и такая мера поощрения.
Адмирал Казнаков по моему возвращению доложил, что на Темзе нами атакованы пятнадцать военных кораблей, во все зафиксировано от трёх до десяти попаданий. Зенитное противодействие было быстро подавлено, бомбили в практически полигонных условиях. Потерь нет, но шесть машин пришли с такими повреждениями, что посадку произвели на воду, благо волнение очень слабое, и после снятия членов экипажей утоплены. Раненых пятеро, из них двое тяжело.
– Отлично, передайте приказ по эскадре: мы отправляемся в Дувр, будем там уничтожать крепость и военную базу. Дальше пойдём вдоль побережья, меня интересует Саутгемптон, Ливерпуль и прочие центры судостроения, а также военные гавани.
Неподалёку от Дувра нас попыталась атаковать армада из трёхсот английских самолётов, но к кораблям не прорвался ни один, да и на берег вернулись немногие. Ещё один налёт, поддержанный атакой миноносцев, произошел у Портсмута. Атака была отчаянной, но абсолютно безнадёжной: глупо на утлых судёнышках белым днём бросаться на изготовившиеся к бою тяжёлые корабли, вот они все и погибли. Разведчики пошли по следам специально отпущенных английских самолётов, и выявили дюжину аэродромов. Сразу же в гости отправились группы ударных самолётов, до отказа нагруженных бомбами.
Первая серьёзная попытка сопротивления была организована в Портсмуте. Там и военно-морская база немаленькая, и рядышком важнейший порт Саутгемптон… В общем, есть что защищать. Англичане натащили туда тьму орудий малого и среднего калибра, соорудили для них импровизированные лафеты, позволяющие задирать ствол до шестидесяти градусов, и встретили наши самолёты шрапнелью. При первом налёте, от неожиданности, мы даже понесли потери: пять самолётов было сбито, а шестнадцать сильно повреждено. В ответ мы применили свой приём с штурмовкой зенитных позиций осколочными и фугасными бомбами, и получилось очень славно: батареи были приведены к молчанию, а потом мы методично уничтожили в округе всё, что имело отношение к войне, артиллерии и флоту. Флотские склады сами по себе очень большие, а артиллерийские флотские склады ещё и очень опасные. Наши лётчики точно положили серию бомб в пороховое хранилище, и почти сразу же в склад со снарядами. Фейерверк был – что надо! Я, как раз был в любимом своём месте, на крыше рубки авианосца «Ирина», когда увидел два поднимающихся гриба, похожих на ядерный взрыв. Спустя некоторое время пришёл и звук – страшный низкий рокочущий грохот, давящий чуть ли не инфразвуком. Вернувшиеся пилоты доложили, что на месте арсенала образовалось несколько гигантских воронок, сливающихся в одну. Вокруг, на несколько километров – зона сплошных разрушений и пожарищ. В общем, база приведена к молчанию. Даже я, видевший фото и видео разрушений Первой и Второй Мировых войн, а также последующих, был немало поражён содеянным, то что говорить об аборигенах этого времени? Но мои драгоценные морские ястребы считали эти разрушения слабым воздаянием англичанам, за зло причинённое России: в сама деле, здесь счёт жертв шёл на сотни и тысячи людей, а у нас они убили – сотни тысяч. А люди ценнее любого барахла.
