– Вот и славно. Надеюсь, мы сможем купить достаточно воинов, чтобы исполнить план мести.

Лекарь замер. Латиф наиграно почесал затылок и добавил:

– Отдыхай. Тебе сегодня досталось. Месть подождет. Нельзя же идти на Поступь призрака с палками.

Хаким кивнул. Он только и жил обещанием главы помочь, как только соберет достаточно золота, чтобы выступить против призрачных убийц. Об их способностях ходили легенды. Некоторые считали, что они могут становиться невидимыми. Другие, что члены братства видят будущее на костях своих жертв. Еще Хаким слышал, что младенцев еще с детства поят ядами, чтобы отсеять самых слабых. Только избранные могут носить их клеймо. След Андоктонуса – демона пустыни. Никто его не видел, так как смельчаки, вышедшие за пределы Башшира, растворились в песке. Не зря же это место зовут краем света. Не один человек так и не смог рассказать, какие тайны скрывает пустыня Мертвых. Хаким был уверен, что Поступь призрака специально пустили слух о демоне, но не горел желанием узнать, как оно в действительности. Все, что интересовало, могло поместиться в мешок. Голова предводителя братства оставалась единственной целью, ради которой приходилось рисковать собственной жизнью. Хаким закрыл глаза и представил, как перерубает шею Саиду, как вдруг ощутил, как в пальцы всунули комок. Лекарь мелькнул перед глазами и поспешил скорее покинуть комнату. Хаким знал, что тому запрещено что-либо писать. Все книги строго проверяются на наличие страниц, а пергаменты на наличие странных пятен. За лекарем все время следят. Даже в стенах братства. Но он рискнул, чтобы всунуть в руку клочок ткани, на котором было написано кровью Хакима.

«Не верь никому. Особенно Кибиру».

Хаким медленно ступал по озерам света, от которых рябило в глазах. Словно вместо солнечных следов ковры с иглами. Они пронизывали насквозь. Ребра не успели зажить, но медлить было нельзя. Лекарь не явился утром, чтобы поменять бинты. Хаким предчувствовал недоброе. Коридор казался вымощенной золотым камнем дорогой в самые глубины Тартара. Мучения закончились, как только над дверью показался знакомый символ. Плетущаяся золотая нить. Символ братства. Единства. Помощи и смысла жизни. Вот, во что верил Хаким, пока все не перевернулось с ног на голову. Конечно, он не поверил Лекарю, поэтому решил все выяснить сам. Дверь оказалась открыта. Или Кибир кого-то ждал или наоборот был уверен, что никто не зайдет. Послышался скрип. В ноздри тут же въелся запах апельсина, который смешался с туманом сигарилл, которые так любил глава братства. Сложно было что-либо разглядеть. Сначала показались лишь силуэты, пока Хаким не подошел ближе.

– Думал, тебя не будет несколько дней, – послышались слова Кибира.

Он встал с кресла, сотрясая своим брюхом, который удерживал пояс с двумя мешочками по бокам. Ходили слухи, что в одном из них таинственный порошок грисби, способный перенести куда угодно, а второй пустой. Или так казалось по весу. Но Хаким был уверен, что это не так, также, как и в том, что пузо главы всегда остается набитым.

– Вот решил заглянуть и узнать, когда будет выплачена моя доля, – взгляд Хакима скользнул по желтым кривым зубам, слипшимся прядям редких волос и злорадным ухмылкам.

Все это принадлежало двум подручникам главы, которые держали Лекаря. Его лицо превратилось в сочный инжир в разрезе. Не сложно было догадаться, что послужило причиной боевой раскраски из кровоподтеков, заплывшего глаза и взгляда, который кричал «Беги».

– Я сейчас немного занят, – сказал Кибир и подошел ближе. – Да и деньги сейчас больному не к чему. Я расстроюсь, если девушки госпожи Джанны сломают жемчужину моих головорезов. Сад мечей опустеет без тебя.

– Лестно говоришь, – ответил Хаким, не переставая поглядывать на Лекаря. – Но кто теперь будет меня лечить?

– Найду. Не переживай. Отдохнешь чуть дольше. Разве это плохо? И потом, если желаешь, могу пригласить пару красоток в лазарет.

– Боюсь, они попадают в обморок, когда увидят коллекцию инструментов Лекаря. Извини, не расслышал. За что ты говоришь, его избил?

– Хаким-Хаким. Вот прохвост, – Кибир помельтешил толстым пальцем перед его носом и подтолкнул к выходу. – Ты ведь знаешь, насколько я тебя ценю. Не стоит портить наши теплые отношения ради какого-то Лекаря.

– За которым ты послал людей на острова Радуги. Самый известный притон наемных убийц, – напомнил Хаким.

Кибир выгнул седую местами бровь и крепче сжал его локоть.

– Давай заключим сделку. Ты ведь знаешь, как я люблю торг. Твой секрет – на мой. Все честно.

– И что же ты хочешь выяснить?

Хаким пожалел, что не взял с собой нож, когда два подручника отпустили Лекаря. Он сочным куском мяса рухнул на пол. Один из головорезов сплюнул на него же. Впервые Кибир промолчал. Глава не любил все эти демонстрации грязных улиц Башшира.

– Хочу узнать, что было написано в записке, которую мы так и не нашли.

«Конечно! Я ведь не дурак, хранить ее как клеймо на груди. Память надежней».

– Значит, никакой записки не было, разве не так? – уже вслух сказал Хаким.

– Юнец! Так ничему и не научился. Когда врешь, говорить надо: «Не понимаю, о чем речь». Лучше скажи правду, если не хочешь закончить как Лекарь.

Прихвостни Кибира двинулись вперед. Сражаться с ними было бессмысленно, но и Лекаря уже не спасти. Он утратил доверие главы, а раз еще жив, значит, из него не смогли выбить, что было написано в записке. Хаким хорошо это понимал, как и то, что необходимо бежать. Никто не собирался ему помогать отомстить за смерть отца. Глупо было полагать, что Кибир будет рисковать шкурой, ради глупого мальчишки.

«Все эти годы… Я идиот».

Кибир словно прочитал его мысли или смог разглядеть знакомый блеск в глазах даже в густом тумане.

– Схватить его! – крикнул глава и отпустил локоть, не желая самому марать руки.

Ребра Хакима словно поменялись местами и вновь вернулись на места, когда он уклонился от рук одного и врезал в нос другому. Удар оказался не сильным, но достаточным, чтобы выхватить из сапога нож, который принадлежал тому, что больше походил на тощую крысу.

«Самое время проверить, правду ли говорят. В противном случае… Не хочу об этом думать».

Хаким ринулся к неповоротливому Кибиру, пока его верные псы вновь не приготовились к прыжку. Пояс скрипнул в руке, и пузо главы безжалостно обрушилось на ноги, тем самым еще больше замедляя гору, созданную из золотых монет и дерьма. Но двое смельчаков знали свое дело. Один ударил Хакима под дых. Ребро вновь хрустнуло. Боль вылетела изо рта плевком крови. Второй желал закончить начатое, но Кибир его остановил.

– Он нужен мне живым! Заберите пояс и свяжите.

Хаким только этого и ждал. Он вспорол крысиной морде горло.

– Юнцы. Ничему не научились, – вернул он слова главы. – Сначала надо забрать оружие.

Пока второй пытался понять, что произошло, из его груди уже торчала рукоять. Хаким сделал два шага назад, развязывая один из мешочков. Именно тот, что имел вес. Слухи не соврали. В нем действительно оказался порошок.

– Не смей!

– Прощай, Кибир!

Хаким зачерпнул горсть и бросил себе под ноги, чувствуя, как что-то сжимает сапог. Зеленый туман заполонил комнату, и когда он развеялся, в ноздри ударил запах ладана со смесью блевотины.

– Рада, что разобрался с порошком грисби, но почему именно мой дом Блаженных утех? – пропела госпожа Джанна, восседая на атласных подушках, оголяя грудь.

Платье (если так можно было назвать полупрозрачные лоскуты) едва могло скрыть молочную кожу и нежные бутоны, торчащие от каждого движения воздуха в наполненной светом комнате. Такие же обрывки ткани свисали с потолка и создавали иллюзию движения, будто щупальца песчаных кракенов. Как в тех сказках, что рассказывали в детстве. Госпожа Джанна коснулась алыми губами трубки, на конце которой торчала зажженная сигарилла.