Когда ужин был съеден, чай и кофе выпиты, а тарелки вымыты, а Брок, казавшийся теперь самому себе глубоким стариком, который так и не успел пожить, а теперь ходит и весь разваливается, устроился в кресле со стаканом виски, Зимний сел на диван, на котором спал ночью (если спал), и отхлебнул дрянного мексиканского пива.
— Что ты знаешь про обнуления? — спросил он Брока.
— Оно… — и тут Брок понял, что доподлинно не знает ничего, кроме того, что Солдату так стирали память. — Тебе стирали память этой штукой.
— Стирали, а знаешь зачем? — снова спросил Зимний.
— Джей, куда ты клонишь? — недоумевал Брок. — Я силовик, был, я мало что знаю о мозгляцкой стороне процесса.
— Мне стирали память, чтобы я не вспоминал себя, оставался послушной машиной в чужих руках, — начал рассказ Зимний. — Я знаю, что мне очень много лет, если судить по самым отдалённым воспоминаниям, которые всплывают крайне редко. Мне около ста, плюс-минус. Но я не уверен. Мой мозг восстанавливается, я вспоминаю всё больше, но всё равно не могу собрать чёткую картинку. Я хорошо помню тебя, но с нашей последней встречи ты изрядно постарел и сдал. Что случилось, Брок?
— Давай мы с тобой закончим, — Броку не хотелось говорить о кольце трёх желаний, словно в истории про бравого хоббита Фродо, Брок боялся, что отберут его Прелесть. Это было глупо, наверное, но держать кольцо в тайне было лучшим выходом.
— Давай, — не стал настаивать Зимний. — Так вот, я помню тебя очень чётко, ты был хорошим руководителем, я помню Пирса, он мёртв, кстати. Я помню свои миссии. Помню Россию, вернее, ещё Союз. А вот себя — нет. Только обрывки, где я с каким-то мелким пацаном, кажется, другом. Потом какая-то война, потом я лечу. Мне очень страшно, я понимаю, что умру, потому что не лечу, а падаю в белую пропасть. А дальше рука, боль, много боли, странные слова, заставляющие меня подчиняться, машина, и всё словно по кругу. И, если честно, мне очень страшно. Потому что я просто не представляю, какой была моя жизнь до всего этого. Я боюсь узнать, что я потерял.
— Так может, тебе и не надо ничего вспоминать? — предложил Брок.
— Как бы я ни хотел, воспоминания всё равно вернутся, — вздохнул Зимний. — Поэтому я и пришёл к тебе. Мне страшно вспоминать, Брок. Это Зимний ничего не боялся, даже обнулений, а я человек, и я боюсь. Чего, сам не знаю, но мне очень страшно.
Брок поднялся, отставив стакан на журнальный столик, порадовавшись уколам, которые сделали в колени, и теперь он мог нормально ходить и вставать без проблем, подошёл к Зимнему и прижал его голову к своему животу. Он делал так иногда с Зимним, когда тот зависал, словно полностью уходя в себя. Тот обнимал его и тяжело вздыхал, а потом снова становился самим собой. И сейчас Брок не подумал, что этот жест может быть расценен как-то не так или вообще воспринят в штыки.
Зимний привычно обхватил Брока, прижал к себе, утыкаясь лицом в твёрдый живот, и тяжело вздохнул.
— Если надо, ты всё вспомнишь, — заверил Брок, поглаживая Зимнего по голове, забираясь пальцами в шёлковые тяжёлые пряди. — Я буду с тобой.
— Спасибо, — тихо отозвался Зимний, всё сильнее прижимаясь к Броку.
— Ладно, отпускай давай, — похлопал тот по живому плечу. — Нечего об меня сопли вытирать.
Зимний отпустил, с сожалением вздохнув. А Брок, усевшись обратно в кресло вдруг понял, что хочет обнимать Зимнего ещё, что это до одури приятно. А ещё понял, что он теперь не один. А тянуть лямку, любую, вдвоем всегда проще.
— Опять всю ночь переводить будешь? — спросил Брок, вернувшись к своему виски.
— Нет, — отозвался Зимний. — Сегодня выходной. Думал в кабак какой-нибудь сходить подороже…
— Что, бабу себе хочешь найти? — усмехнулся Брок, не дослушав.
— Хочу пирожных. Разных, — ответил Зимний, не поведясь на подначку Брока. — А хорошие делают только в лавке сеньоры Да Сильва, но она закрыта уже, или в ресторане для туристов, он всю ночь открыт. Так что вот.
— Сладенького захотелось? — ехидно спросил Брок.
— Прекрати, — попросил Зимний. — Я люблю сладкое, очень. А ещё я, кажется, по мужикам. Так что живи с этим, Брок. Идеальное оружие — гомик.
— Да срать я хотел, кого ты в койке предпочитаешь, — усмехнулся Брок, хотя внутри у него потеплело. То ли от выпитого, то ли от странного ощущения возможности быть вместе с Зимним, трахаться, просыпаться утром, а лохматая голова лежит у него на плече. Поцелуи, прогулки по пляжу только вдвоём и прочая сентиментальная ебанина. Брок тряхнул головой, неужели старость настигла не только тело, но и разум?
— Это радует, — невесело сказал Зимний. — Ладно, я гулять, а ты не немощный старикашка, без меня справишься.
— Да уж как-нибудь, — проворчал Брок.
Зимний оставил его одного, и Брок впал в какое-то уныние. В доме резко стало тихо и очень печально.
— Да ну нахуй, — хлопнул по колену он и поднялся, отставляя уже пустой стакан. Пить дальше он сегодня не собирался. Нужно было поехать в зал, а потом устроить заплыв в бассейне часа на два. Как раз вернётся к приходу Зимнего. По крайней мере, он на это надеялся. Отчего-то обидно было думать, что Зимний, его Зимний, просидит всю ночь в кабаке или, что кололо ещё больше, найдёт кого-нибудь, с кем половину этой ночи прокувыркается.
Поймав себя на том, что ревнует, Брок выругался, сплюнул на не очень чистый пол и засобирался в зал. Там, кстати, неплохо думалось.
Шагая по беговой дорожке, Брок пытался разобраться, чего хочет от Зимнего, почему разрешил остаться, почему вообще всё это происходит. А ещё оставалось желание, но Броку казалось, что оно его убьёт. Хотелось отдать кольцо Зимнему, попросить его загадать желание для себя, ведь ему-то всё равно, как он говорит, ему и так сто лет. Но что-то подсказывало, что это плохая идея. Эх, жаль, не было инструкции, а то бы Брок быстренько разобрался, как увеличить количество желаний и не платить ни за одно. Но надо было думать раньше. Сейчас, когда два желания превратили его в развалину, третье загадывать совершенно не хотелось.
Закончив в зале тягать веса и насиловать колени на дорожке, Брок переоделся и занырнул в бассейн, где была даже выделенная дорожка для скоростного плавания. Два часа. Ровно до закрытия бассейна. И Брок поплыл, ни о чём не думая, просто наслаждаясь водой.
Когда он вернулся домой из фитнес-центра в Мериде, Зимнего дома не обнаружилось. Значит, или гуляет, или трескает пирожные. Почему-то Брок был уверен, что ни с кем Зимний не трахается. На душе стало теплее. Хотелось есть, хотя он плотно поужинал, но программа в зале укатала некоего Sivku, как говаривал Зимний. Полного выражения Брок не помнил, но всегда мог у Зимнего спросить.
Внезапно свет фар высветил окна дома. А у калитки остановилась машина. Брок поймал себя на том, что прячется между окон с пистолетом в руках и пытается понять, кто к ним приехал. Из машины вышел Зимний, помахал водителю, сказав что-то, кажется, на немецком, помахал рукой и хлопнул дверью. Машина уехала, а Зимний зашёл в дом.
— Хорошо погулял? — спросил Брок, уже спокойно сидя в своём кресле.
— Мы не договаривались, что я буду тебе отчитываться, — напомнил Зимний, но всё же добавил: — Я познакомился с парой девчонок из Германии, они путешествуют. Были удивлены, что тут так мало людей владеет английским даже на зачаточном уровне. Я им кое-чем помог, и мы договорились, что ещё помогу. Они платят.
— А, просто бизнес? — усмехнулся Брок.
— Просто мне не сложно, — пожал плечами Зимний. — А деньги лишними не бывают.
— Хозяйственный какой, — Брок оскалился, потом хлопнул Зимнего по плечу. — Ладно, спи уже. Пирожных наелся?
— Нет, не вкусные, — огорчённо сказал Зимний. — К сеньоре Да Сильва схожу завтра утром. Тебе надо?
— Нет, Джей, не надо, — и Брок ушёл в спальню, оставляя своего соседа одного.
Брок долго не спал, всё ворочался и думал о том, что дом маленький, ветхий, живут они, конечно, в курортном месте, но всё равно маленьком и бедном. В заливе Брок не купался, предпочитал бассейн в зале, так что пора было переезжать. И купить дом побольше, чтобы у Зимнего была своя спальня. Брок отчего-то чувствовал себя обязанным бывшему оружию Гидры.
