О’Доннелл изучала комнаты, залитые мягким светом из окон. Она живо представила себе, каким уютным был этот крошечный домик до кошмарных событий. Укромная спальня, красивая гостиная с диванчиком и небольшим телевизором. Кухня, правда, маловата, хотя Кэтрин Лэм обустроила все очень умело, и даже висящие на стенах сковородки и кастрюльки стали практически элементами декора. Окно кухни выходило на задний двор. Усеянный кустиками сорняков и сухой листвой газон выглядел запущенным.
О’Доннелл обратилась к сержанту Гарзе, который стоял в кухне, перелистывая блокнот:
– Теперь гостиная.
По его лицу скользнула тень негодования, но через секунду он все же кивнул. О’Доннелл привыкла к таким вспышкам неприязни. Многие полицейские смотрели на нее так, будто она не заслужила зваться детективом – или даже копом, если на то пошло. И, по их мнению, расследование она уж точно вести не в состоянии.
Ну, заслуженно или нет, но дело поручено вести О’Доннелл. А Гарзе придется это проглотить.
Он вошел в гостиную и ждал там с блокнотом наготове. О’Доннелл замешкалась: огромное кровавое пятно преграждало ей путь. Высокий Гарза попросту перешагнул через него, а вот ей пришлось перепрыгивать, уже третий раз за день. В бахилах, которые Холли всех заставила носить, легко было поскользнуться и упасть. Не говоря уже о том, что она наверняка выглядела глупо, прыгая зайцем туда-сюда.
О’Доннелл решилась на прыжок, все-таки поскользнулась и едва не упала. Устояв на ногах, с вызовом посмотрела на Гарзу, готовая к насмешкам. Их не последовало.
Почтя за лучшее сосредоточиться на работе, Холли стала обмерять комнату рулеткой, диктуя цифры Гарзе, который заносил их в блокнот. Он и его напарник первыми прибыли в дом Кэтрин. Когда приехала О’Доннелл, она попросила сержанта помочь ей с зарисовкой места преступления, а его напарника – отвечать за периметр. Они уже закончили описывать ванную и спальню и ждали, когда медики заберут тело, чтобы заняться гостиной.
О’Доннелл оставила метку с номером восемь у телефона жертвы, лежавшего на полу. Уликой номер девять стал разорванный бюстгальтер. Метки с десятой по пятнадцатую лежали рядом с кровавыми следами ботинок. Одно из своих первых дел О’Доннелл чуть не провалила только потому, что присвоила один номер трем отпечаткам. Как следствие – путаница в фотографиях. Больше такого не повторится.
– Не забудь указать на рисунке направление шагов, – велела она.
– Сделаю, – отозвался Гарза, замеряя расстояние от телефона до двери.
– И замерь расстояние до каждого отпечатка.
Сержант бросил на нее оскорбленный взгляд, но промолчал. Конечно, он знал свое дело, и понукать его не было нужды. Тем не менее лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. За последние месяцы сожалений у О’Доннелл скопилось на всю оставшуюся жизнь…
Лавируя между пятнами крови, она кружила по комнате в поисках улик, которые могла пропустить, – ничего. Подошла к Гарзе и заглянула в его блокнот. Неохотно признала, что зарисовки выполнены безупречно. Эскиз аккуратен, замеры сделаны методично и подробно.
Ее внимание привлекли громкие голоса. Стоявший у входа полицейский с кем-то спорил, переходя на повышенные тона. Неужели журналисты уже здесь? Или это назойливая соседка?
О’Доннелл снова перескочила через пятно, на этот раз не потеряв равновесие. Скоро можно будет участвовать в соревнованиях по прыжкам через кровавые лужи. Она вышла из дома, прищурив глаза от яркого света.
Полицейские оцепили дом Кэтрин Лэм и дворик размером с носовой платок, а также часть тротуара. На нем стоял, размахивая журналом посещения, напарник Гарзы, новичок, только закончивший полицейскую академию. По другую сторону желтой ленты остановились двое. Женщина держала руки в карманах бежевого пальто, в тон к нему – коричневая шапка и шарф. На мужчине – черное пальто поверх серого костюма.
Женщина спорила с новичком, перекрикивая шум машин.
– Нам нужна всего пара минут. Это в ваших же интересах, чтобы…
– Извините, – прервала ее О’Доннелл, из ее рта вырывались облачка пара. – Что происходит?
– Федералы, – буркнул новичок, – хотят попасть на место преступления.
Холли, сведя брови, повернулась к федеральным агентам. Мужчина был черноволосым, высоким и широкоплечим. Он стоял в нарочито расслабленной позе, почти сутулясь, – как старшеклассник, который хочет выглядеть крутым. Женщина казалась его полной противоположностью. Ее макушка не доставала ему даже до плеча, из-под шерстяной шапочки выбивались каштановые пряди. Она стояла, поджав губы и подобравшись, словно готовилась к марш-броску. Кончик ее длинного носа покраснел от холода. Когда она перевела взгляд на О’Доннелл, та чуть не отшатнулась. У женщины были глаза цвета травы, такие яркие, что становилось не по себе. Она смотрела на Холли так пристально, словно пересчитывала поры у нее на лице.
– Детектив О’Доннелл. – Представившись, она встретилась глазами с женщиной. – А вы?
– Агент Грей. – Мужчина взмахнул значком ФБР. – А это доктор Бентли.
– Расследование ведет полиция Чикаго. Вы не сможете войти, агенты, пока мы не закончим все процедуры.
– Убийство может быть связано с делом, над которым мы сейчас работаем, – заявила Бентли. – Дайте нам пару минут, чтобы…
– Откуда вы знаете про убийство? – спросила О’Доннелл.
Грей бросил на напарницу раздраженный взгляд, чего она, похоже, не заметила.
– Лейтенант Мартинес сообщил, что Кэтрин Лэм, двадцати девяти лет, задушена в собственном доме.
О’Доннелл скрыла гнев под маской равнодушия. Она всегда уважала Мартинеса, работающего вместе с ней в детективном отделе Центрального района. Но о чем он только думал, когда рассказывал ФБР об этом деле? Еще и дал им неподтвержденную информацию о причине смерти!.. Даже новички так не ошибаются.
– И как же это убийство связано с вашим делом?
– Мы не вправе говорить об этом, – выпалил Грей, опередив Бентли.
О’Доннелл выдавила из себя подобие улыбки.
– Мне пора заняться расследованием. Хорошего дня, агенты.
– Стойте! – Голос Бентли стал пронзительным, глаза яростно сверкали.
О’Доннелл повернулась к ним спиной. «Надо будет поговорить с Мартинесом, – подумала она, – пусть объяснится».
– Детектив О’Доннелл, – окликнул ее агент Грей, – уделите нам две минуты. У нас есть важные сведения.
Холли со вздохом повернулась. Федерал всем своим видом демонстрировал смирение.
– Мы можем переговорить наедине? – спросил он.
О’Доннелл пригнулась, чтобы пройти под желтой лентой, и сделала десяток шагов от дома.
– Что у вас? – спросила она агентов, следовавших за ней по пятам.
– Мы разыскиваем серийного убийцу по имени Род Гловер, – сообщил агент Грей. – Он поселился в Чикаго лет десять назад, раздобыв поддельные документы.
– И что общего с этим убийством?
– Мы пока не уверены, есть ли связь… Но Род Гловер душил своих жертв. И жил он в этом районе, рядом с парком Маккинли.
– Звучит надуманно, – заметила О’Доннелл. – Вы теперь появляетесь на каждом месте убийства, если подозревают удушение?
Бентли нетерпеливо фыркнула.
– Убийства на почве секса с удушением происходят не так часто…
– На почве секса? Вам Мартинес об этом сообщил?
– Он сказал, что одежда жертвы разорвана.
– Он в этом деле вообще не участвует, а такие подробности не упоминались ни в одном отчете! Он… – Вдруг до О’Доннелл дошло. – Погодите, вы доктор Бентли? Зои Бентли, профайлер? Это вы работали с Мартинесом по делу Гробовщика-Душителя?
– Да.
Три месяца назад весь Чикаго держал в страхе серийный убийца, который бальзамировал молодых женщин и оставлял в городе их тела в странных позах. Лейтенант Мартинес руководил расследованием и попросил помощи у ФБР. Доктор Бентли и агент Грей были в оперативной группе, которая вычислила убийцу[1].
– То есть вы не из чикагского ФБР?
– Нет, – ответил Грей, – мы из отдела поведенческого анализа.
