А что будет с проектом в Германии? С моей работой в России? Как я покажусь родителям на глаза? А друзья? Неужели им будет нужен друг-калека? Про девушек я молчу. Ни одна не захочет связать свою жизнь со мной. Жить одиноким волком? Отец меня точно сочтет за неудачника. Не нужно мне все это, не хочу…

В комнате повисла тревожная тишина. Молодой мужчина чувствовал, что напрягает своими проблемами практически постороннего человека, но остановиться не мог. Ему нужно было выплеснуть наружу злость на аварию, недовольство врачами, не сумевшими помочь, беспокойство по поводу текущих дел. Но самое главное – его терзал огромный, охвативший каждую клеточку тела страх. Страх жить не так, как раньше.

Страх остаться получеловеком.

Страх потери нормального будущего.

Этот страх отнимал не только сон и аппетит, но и возможность трезво размышлять. Любая разумная мысль, не успев полностью сформироваться, тут же начинала раздуваться и принимать размеры вселенского ужаса, теряя первоначальное значение. Глебов находился в состоянии ребенка, подвернувшего ногу в темном лесу: кругом боль, одиночество, незнакомые подозрительные шорохи, неизвестность и ни одной живой души. Что, кроме страха, можно чувствовать в подобной ситуации? Мозг дрожал от непосильного напряжения. Тело отказывалось подчиняться.

Жизнь сворачивала на другие рельсы.

Андреа Кантор прекрасно понимала состояние больного. Приговор к инвалидному креслу – не самая лучшая перспектива для полного сил и идей мужчины. К этому нужно добавить чужую страну с чужими порядками, ни одного родственника или близкого человека, перед которым не стыдно поплакать.

Перспектива не из веселых.

Впрочем, она также понимала, что помочь себе может человек только сам. Свою задачу она видела в том, чтобы аккуратно подвести Сашу к правильному решению. За эту сложную задачу она взялась не потому, что была отъявленной альтруисткой. Кантор считала не просто важным, а обязательным долгом ответить на когда-то полученное добро таким же добром, поддержать другого в большой беде, так же, как и ее когда-то поддержали, помогли, спасли от смерти. Теперь пришло ее время отдавать добро дальше. Она не знала, прислушается ли к ее словам чужой, в сущности, мужчина. Вперед ее толкала вера в успех и сострадание к соседу, так похожему на покойного сына.

Видя, что Глебов не отреагировал должным образом на игрушку, призванную развеселить, она сменила тактику.

– Саша, ты знаешь, кто такие самураи? – Неожиданный вопрос вызвал неподдельный интерес. Больной поднял голову и с любопытством посмотрел гостье в глаза. По неуверенному, еле заметному кивку Кантор поняла, что информацией он владеет слабо. – Хорошо. Даже если ты много знаешь про японских воинов, я просто напомню об их законах. Самураи – военное сословие мелких дворян. Это не простые крестьяне, а особая каста воинов, имеющая свой кодекс. Он называется Бусидо. Их кодекс раскрывает смысл добра и зла, определяет нравственные ценности жизни, то есть всего того, что воины считают наиважнейшим. С самого детства в Японии учат мальчиков, призванных стать самураями, видеть в чашечке распустившегося цветка вечность, уметь составлять стихотворные формы хайку, уметь слышать, как двигаются по небу облака…

Женщина внимательно посмотрела на устремившего глаза в потолок больного и озабоченно спросила:

– Если я тебя утомляю разговорами, то могу уйти, ты только скажи.

Ответ последовал мгновенно:

– Нет, Андреа, пожалуйста, не уходите. Мне со вчерашнего дня тяжело поворачивать голову в вашу сторону, что-то в шее хрустнуло во время гимнастики. Это скоро пройдет, уверен. Говорите, мне интересно слушать ваши истории, а на голову не обращайте внимания.

– Так вот, – Андреа заботливо поправила подушку, чуть подняла ее вверх и продолжила: – Мне сложно сейчас вспомнить все, о чем я когда-то читала, но некоторые правила несгибаемых воинов запомнились мне на всю жизнь. Одно из них настолько запало в душу, что однажды помогло мне вернуться в жизнь. Запомни, мальчик, что глубина и серьезность болезней и несчастий определяется нашим отношением к ним. Если мы верим, что жизнь с горем закончилась, она закончится. Если же мы соберем все силы и переступим через черную полосу, то жизнь заиграет новыми красками.

Мы сами решаем, чего хотим.

Я, кстати, нашла у самураев правило, которое полностью совпадает со словами из христианского Евангелия. Самураи утверждают в Бусидо, что человек всегда сможет достичь цели, если проявит решимость.

Решимость, вложенная в слово, сотрясет небо и землю.

Нужно так понимать, что речь в данном случае идет о вере в себя. То же самое сказал Христос: если иметь веру с горчичное зерно и сказать горе – перейди отсюда туда, то она перейдет и не будет ничего невозможного. Тебе нужно поверить в себя, в свои силы и ты сможешь свернуть горы. Просто поверить в себя. Немного, правда?

– О, да, самая малость, – на лице Глебова появилась язвительная усмешка. – Только вот каким образом поверить в свои силы, если врачи убили эту веру приговором? Не верить профессионалам? Вы-то не врач…

– Да, не врач. Но я излечилась и хочу помочь тебе, поэтому говорю: никогда не верь приговорам. Врачи часто ошибаются. Они не Боги, а обыкновенные люди. Просто за их ошибки приходится расплачиваться нам. Расплачиваться здоровьем, а иногда жизнью. Печально, правда? – Кантор вздохнула, погладила руку Глебова и продолжила: – Ты умный и гордый мальчик, Саша, а теперь послушай сюда. Одно из правил самураев гласит: орел не подбирает брошенные зерна, даже если умирает с голоду.

Не подбирай ничего, что бросают тебе другие, добывай знания-зерна сам.

Ты – гордый орел и я верю в тебя. Поверь и ты. Помоги себе!

Андреа увидела, как по щеке беспомощно лежащего мужчины потекли слезы. Набухшие капли, слегка подрагивая, выкатывались из глаз и медленно стекали по щекам вниз, оставляя на них влажные блестящие дорожки. Гостья не спеша достала из сумки пакет бумажных носовых платков, вытянула один и осторожно промокнула влагу. Оставив платок у шеи больного, она положила теплую руку на его руку и почувствовала, как он сжал ее.

– Что же мне теперь делать? Я так хочу встать в этой проклятой постели! С чего начать, подскажите – я сделаю все, что вы скажете. Все!

– Дорогой мой! – Сердце женщины невольно сжалось при виде плачущего мужчины. – Извини, сейчас мне нужно идти, но наш разговор не окончен. У самураев есть золотое правило: если не знаешь, как поступить, просто сделай шаг вперед. Я помогу тебе встать, но первый шаг ты должен сделать сам.

„Время родиться и время умирать“ ⁷⁾

Глава 8      Палермо, Италия

Джулиана Масси к двадцати трем годам выросла в красивую стройную девушку. Она знала о своей привлекательности хотя бы по тому, что успела вежливо отказать нескольким претендентам на руку и сердце. «Мне нужно закончить университет, а потом думать о муже и детях», – отделывалась она расхожей фразой от очередного кавалера. По утрам, вставая у огромного зеркала в ванной комнате, отделанной бело-розовой плиткой, девушка с удовольствием рассматривала хорошо и пропорционально сложенную фигуру, красивые черные глаза, полные чувственные губы и изящной формы аккуратный нос. С особым вниманием разглядывая лицо, Джулиана исподволь бросала взгляд на едва заметную родинку, выросшую над верхним уголком губы. Даже ее хозяйке было понятно, до чего сексуально смотрится маленькое темное пятнышко, привлекая к лицу практически все мужские взгляды. Студентка притворно вздыхала, брала из шкафа костяную щетку для волос, изготовленную по специальному заказу отца, и начинала медленно расчесывать волнистые полудлинные волосы. Ей нравилась сегодняшняя жизнь в семье и менять ее на замужество пока не входило в планы.

Пять лет назад Джулиана избрала, к огромному удовольствию и облегчению отца, учебу на факультете искусств. Семья порадовалась выбору, но, узнав, что дочь хочет учиться во Флоренции, дон Масси недовольно поморщился: