Теперь, когда она перестала махать руками, мухи успокоились и вновь сели на свою добычу.

— Не стоит бояться смерти. На все Его воля, и все мы уйдем в землю.

Ленора вздрогнула и резко обернулась.

Кристофер стоял за ее спиной — должно быть подошел незаметно, пока Ленора без толку размахивала руками. Свою черную одежду он сменил на более удобные для прогулок по лесу джинсы и рубашку. Жара словно не беспокоила его.

— Я знаю, — откликнулась Ленора. Она неловко поднялась на ноги и снова посмотрела на мертвого олененка. — Но это… ужасно. Смерть такая мерзкая штука!

— Смерть всегда служит началом новой жизни, — примирительно заметил Кристофер. — Всегда.

— Вы священник? — спросила Ленора.

— Я изучал богословие, — ответил Кристофер.

Он приблизился, глядя на олененка. Ленора заметила, как он быстро облизал губы: его язык мелькнул между ними, влажный, розовый, и Ленору снова передернуло. Она уставилась на носки своих кед.

— Давай уйдем, — предложил Кристофер. — Мы уже ничем не можем здесь помочь.

— Спасибо, но у вас наверное дела, — грубо ответила Ленора.

И она зашагала обратно к дому Миллеров, надеясь, что этот странный человек не последует за ней.

А Кристофер безмолвно смотрел ей вслед. И снова быстрым движением облизал губы.

****

Ленора шла через лес, разозленная и раздосадованная. Она чувствовала себя так, словно кто-то вторгся в ее владения, нарушил некую невидимую границу, которой она отделила себя.

Где теперь ей было проводить жаркие летние дни? Впрочем… Ленора невесело усмехнулась. Если мать намерена запихнуть ее на работу в бакалейный магазин, то задумываться о планах не придется.

Она дошла до дома Миллеров и уже хотела обогнуть его, когда заметила, что задняя дверь, когда-то запертая на замок, теперь открыта. Неужели этот мужик все-таки купил его? Или вломился туда?

Ленора подошла поближе и осторожно заглянула внутрь. Внутри было темно, а стоило ей сделать шаг, как с половиц столбом взвилась пыль. Пахло чем-то неприятным. Леноре казалось, что так пахнут нежилые дома, и она сделала еще один шаг вперед, решив, что заглянет внутрь и тут же уйдет — после того случая со сгоревшим бездомным окна основательно заколотили, а на двери навесили замки. Ленора никогда не бывала внутри, и ей подумалось, что там могли сохраниться вещи Миллеров. Говорят, жена была художницей — вдруг тут остались ее картины?

Но ни картин, ни каких-либо вещей, кроме старого разбитого телевизора и продавленного дивана. На полу были светлые пятна там, где когда-то стояла мебель, пол усеивало битое стекло от множества окон.

Тут не было ничего, и Ленора вдруг поняла, что зря пришла сюда. Тяжелое, сдавливающее грудь чувство нахлынуло на нее, не страх, а нечто другое, предчувствие беды. Но Ленора не успела и шагу назад сделать: на ее горле сомкнулись две огромные ладони и начали душить, душить — напрасно она пыталась оторвать их от себя, слепо била, пытаясь попасть в нападавшего. А потом темнота сгустилась, а уши словно заложило, и все ушло.

****

В голову будто впивались гвозди. Застонав, Ленора открыла глаза, но поначалу не поняла этого — ее окружала плотная темнота, пахнущая пылью, отсыревшим деревом и мышиным пометом. Ленора завозилась, пытаясь понять, что с ней и где она. Ее руки были связаны за спиной, одеревенели и болели, рот был заткнут кляпом, и он резал ей уголки рта. Горло саднило. Она лежала на чем-то мягком и узком…

Ленора замычала, надеясь, что ее кто-нибудь услышит, что кто-нибудь придет и включит свет… А вдруг она ослепла? Что произошло? Последнее, что Ленора помнила — как она заходила в дом Миллеров, а потом…

Ленора глухо вскрикнула от ужаса. Кто-то напал на нее. Кто-то…

— Тш-ш… — донеслось из темноты. — Ты привлечешь ненужное внимание, Ленора. Лежи тихо. Я скоро зажгу свет.

Кристофер. Тот пугающий мужик на минивэне. Это он ее сюда притащил.

Ленора снова замычала, дергаясь, пытаясь освободить руки, но вместо этого свалилась с дивана на пол и больно ударилась локтем. Пульсирующая боль в голове стала еще сильнее, и Ленора с ужасом почувствовала подкатывающую к горлу тошноту. Она же умрет, задохнется, если ее вырвет!

Ленора усиленно задышала носом, лежа на полу. Она услышала шорох, звук шагов и скрип половиц под чужими ботинками, легкое металлическое звяканье — будто перестукивались звенья цепочки.

Раздалось чирканье зажигалки, и вспыхнул огонек, показавшийся Леноре очень ярким. От огонька занялся фитиль свечи, и этот дрожащий слабый свет выхватил из темноты лицо ее похитителя, покрытое мелкой испариной, смутные очертания заколоченных окон за ним.

Глаза Кристофера казались черными в темноте, его зрачки были расширены, почти полностью закрывая радужку. Он был без рубашки, и его кожа влажно поблескивала. Он осторожно поставил свечу на низкий деревянный ящик, и шагнул к Леноре. Ленора снова замычала и попыталась отползти от него, упираясь пятками в пол. Что-то острое вонзилось в ее обнаженное плечо, но она едва заметила это, не сводя испуганного взгляда с Кристофера.

— Тихо, тихо, — Кристофер опустился на колени рядом с ней и просунул руку ей под спину, помогая сесть. — Все хорошо, Ленора. Все просто чудесно.

Он прижал Ленору к себе, устроив свой подбородок на ее темечке. Ленора попыталась мотнуть головой, но Кристофер сжал ее крепче, и плечо пронзила саднящая боль. Ленора издала глухой стон.

— Будешь вести себя тихо, и я сниму кляп, — негромко сказал Кристофер. — Попробуешь закричать — и я придушу тебя. Мне бы не хотелось этого делать, Ленора. Ты особенная. Но я сделаю, если ты вынудишь меня.

Ленора замерла, мелко и часто дыша. Она не сводила взгляда с Кристофера, а он погладил ее по волосам, поднял и помог снова устроиться на диване. В ее плечо впилась здоровенная деревянная заноза, и Кристофер, поцокав языком, вытащил ее и осмотрел ранку.

— Все чисто, — сказал он.

Ленора задрожала. Ей было едино, сказал бы он, что в ране остались еще занозы или бы вообще не стал ее трогать, ее не волновало, мог ли он вообще рассмотреть что-то в слабом свете свечи. Кристофер протянул руки к ее лицу, и она зажмурилась, но он ослабил узел и снял с нее кляп, мимоходом погладив костяшками пальцев по щеке.

— У тебя наверное столько вопросов, — сказал он. — У нас есть немного времени, прежде чем я начну.

— Что тебе нужно? — выдавила Ленора. — Не убивай меня, пожалуйста.

Кристофер рассмеялся и ответил:

— Ничего не могу обещать.

У Леноры задрожали губы. Неужели, она умрет тут, в пыльном старом доме? Что он хочет сделать с ней? Почему она? Неужели только потому, что она встретилась ему в этом лесу?

Если бы Ленора могла отмотать время вспять, она бы больше никогда не приблизилась к дому Миллеров. А теперь она была заперта тут с безумцем!

— Мне нужна ты, моя милая Ленора, — пояснил Кристофер, убирая от ее лба прилипшие пряди и расправляя ее длинные спутавшиеся волосы. — Я пришел сюда, планируя воззвать к духам сожженных и выпотрошенных, но встретил тебя и понял, что это знак. Ты отмечена, и ты можешь помочь мне получить силу.

— К-какую силу? — выдавила Ленора.

— Силу всех ебучих демонов преисподней, — рассмеялся Кристофер. — Их можно приманить, развесив сушиться снятую кожу, а запах вздувшейся требухи им милее всего. Всякого смертного можно пустить на корм, Ленора, но ты особенная. А твоя кожа… — Он склонился к ее плечу и глубоко вдохнул, почти коснувшись его кончиком носа. — Твоя кожа самая замечательная. Твоя кровь приманит их, как говно приманивает мух, они будут ползать тут и упиваться ею, пока я буду брать и брать то, что должно принадлежать мне. Под алым небом, под блеском трех неназванных лун… Как жаль, что ты не увидишь этого. Но я оставлю твои глаза в глазницах, может быть, твоя душа успеет узреть сие, прежде, чем ее утащат вниз.

Ленора задрожала и разрыдалась с глубокими, утробными подвываниями. Она плакала, слезы текли по ее лицу ручьями, а Кристофер прижал ее к себе и начал гладить по голове, приговаривая: