В комнате Люська достала из одной сумки огромный торт, протянула его мне и совсем уж обыденно, как бы невзначай, поздравила с днём рождения.

– Желаю тебе всего и сразу. Чайник включи, сейчас торт есть будем.

– Вспомнила всё-таки, – съязвил я. – Лучше поздно, чем никогда.

– Что значит, вспомнила, я не забывала, просто с утра дела неотложные были.

– Ну да, и позвонить никак не могла.

– Тортик, кстати, свежий, – быстро перевела тему разговора Люська. – Давай пока по шоколадке съедим, а?

Есть у моей сестры одна странность, точнее, даже не странность, а вредная привычка – она ест слишком много шоколада. Ест сама и постоянно предлагает его другим, временами Люську так и подмывает накормить ближнего сладкой плиткой. В её карманах всегда найдётся что-нибудь шоколадное: конфеты, плитки, завёрнутые в фольгу шоколадные шарики, фигурки, драже и многое другое. От шоколада Люська не толстеет, гордится этой своей особенностью и заедает гордость двойной порцией шоколада.

Чай мы пили молча, мне не особо хотелось разговаривать, да и Люське, по всей видимости, тоже. Она долго смотрела в пол, вскидывала брови, а потом вдруг спросила:

– Глеб, а отец разве не звонил?

– Ни отец, ни мать.

– Странно. Хотя… А впрочем, забей!

– Да я забил, привык уже.

– Нестандартная у нас семейка, – усмехнулась Люська, потянувшись за вторым куском торта. – Мать сама по себе, отец сошёл с ума от бездарной Маринки, Диана вся в искусстве, а мы…

– Как сорняки, – перебил я сестру.

– Обидно иногда бывает, – у Люськи на глазах навернулись слёзы, она всхлипнула и опустила голову.

– Люсь, ты чего, плачешь? Перестань, всё у нас окей.

– Мы с тобой никому не нужны, до нас никому нет дела. Я запросто могу встать и уйти на всю ночь хоть к чёрту на куличики. И кто будет меня искать, кто позвонит, спросит, когда я вернусь? Да никто, Глеб. Они все заняты собой, их жизнь намного важнее нашей. Противно!

– Попробуй посмотреть на ситуацию с другой стороны: мы независимые – раз, свободные – два…

– Брошенные! Ненужные! Забытые! С какой стороны не смотри, увидишь одну картинку. Меня это не сильно напрягает, иногда только реветь хочется. Понимаешь, посоветоваться даже не с кем, мать за тридевять земель, Маринка дура, Диана актриса. Всё, финиш!

– Со мной можешь советоваться.

– Ага, ты прям такой классный советчик, представляю, что можешь насоветовать. – Люська засмеялась. – Ешь торт, именинник. А меня чего-то на шоколадные вафли потянуло, не знаешь, у Дианы есть вафли?

Шоколадных вафель у Дианы не оказалось, и Люська снова раскисла.

Грустный получился сегодня праздник, Люська минут сорок ревела, вспоминала былые времена, когда всё у нас было, что называется в ажуре. Тип-топ, как раньше часто повторял отец. Я уже ждал полуночи, ждал окончания своего пятнадцатого дня рождения. Сегодня точно не мой день, с утра всё пошло не по плану, а Люськины слёзы были последней каплей.

В двенадцать вернулась Диана. В прихожей она вручила Люське букеты, спросила, надолго ли та пожаловала в гости и, узнав, что месяца на три, возликовала.

– Люсьена, ты не дашь нам с Глебом умереть с голоду.

Люська умела готовить, этому она научилась у нашей кухарки Тони, и вопреки мнению, что те, кому готовят еду личные повара, не показываются на кухне, обожала в свободнее время торчать у плиты.

Минут тридцать Диана разгримировывалась в спальне, переговариваясь с нами через закрытую дверь, а без четверти час прошла на кухню в любимом – он считался счастливым – красном халате.

– Сто лет не ела торт, – призналась она. – Глеб, отрежь мне кусочек. Нет, Глеб, этот слишком большой, мне поменьше.

Люська ляпнула про мой день рождения. Диана опешила, заморгала глазами, а потом по-детски наивно спросила:

– Глеб, тебе четырнадцать? Как, уже пятнадцать?! Значит, Люсьене четырнадцать?! Глеб, я забыла… Люсьена… Нет мне прощения… О, Боже… – Далее последовал монолог из какого-то спектакля. Охи, вздохи, заученный наизусть текст и «бомба» в конце, когда Диана назвала меня Вольдемаром.

Не знаю, так ли уж хорошо, когда в семье есть актриса.

…В субботу я проснулся от душившего меня кашля, открыл глаза и не сразу сообразил, где нахожусь. Сильно пахло гарью, комната была задымлена, из глубины квартиры доносились какие-то странные звуки. Пожар! У нас случился пожар, эта мысль молнией пронзила мозг и я, струхнув не на шутку, выскочил из спальни в одних трусах.

– Люська! Диана! Мы горим! Диана…

В маленьком коридорчике ведущим в кухню нарисовалась Люська.

– Чего ты орёшь?! Тише никак нельзя?

– Горим, Люська! – я остановился возле входной двери, заметив, как из кухни выскочила Диана.

– Глеб, мы тебя разбудили? Извини, я хотела как лучше, наверное, у меня что-то с плитой случилось, – Диана виновато переводила взгляд с меня на Люську.

– Ну да, – ехидничала сестра, – накосячила, конечно же, плита.

– Люсьена, вспомни о женской солидарности.

Люська хмыкнула и вернулась на кухню. Я поплёлся за ней.

Там уже было распахнуто окно, но дым выветривался плохо.

– Колитесь, что у вас случилось?

– Диана решила порадовать нас блинчиками, результат, как говорится, налицо.

– Кто же знал, что они подгорят, – Диана кивнула на широкую сковородку, в которой я заметил семь обуглившихся блинчиков.

Если подумать, то Диана совершила почти что подвиг. Приготовить на завтрак внукам блинчики – интересно, с чем они были – для неё сравни пытке. Правда, подвиг не удался, но попытка предпринята была. Запишем ей маленький плюсик.

– Слушайте, – в горле снова запершило. – Включите вытяжку, дышать невозможно.

– Включали! – взвизгнула Люська. – Не работает!

– Вытяжка пару недель назад сломалась, времени вызвать мастера, не было, – оправдывалась наша актриса, пока мы шли в большую комнату.

Ни я, ни Люська ей не поверили, наверняка вытяжка не работает месяцев шесть, просто Диана не обращала на неё внимания. А зачем человеку нужна вытяжка, если на кухне он появляется только выпить чашку кофе.

– Несчастливую квартиру подсунули, – огорошила нас Диана. – Мне риэлтор ещё при первом знакомстве не понравился, скользкий типчик, надо было другого брать. А у меня съёмки, времени в обрез, а тут эти квартирные дела, – Диана закрыла лицо ладонями, начала всхлипывать. Разумеется, не по настоящему, скорее всего по системе Станиславского.

– Диан, не бери в голову, – Люська, погладила её по плечу и подмигнула мне. – Подумаешь, блины подгорели. Здесь практика нужна, даже у Тони иногда еда на плите подгорает, а у тебя…

– Что у меня? Намекаешь, я криворукая бездарная тётка?

– Ну что ты! Просто сегодня тебе не повезло. Не расстраивайся, принести тебе шоколадку? Настроение сразу поднимется.

– Нет, дело в квартире, здесь находится какая-нибудь аномальная зона. Не верите? Тогда почему сюда тянется всякий сброд?!

Мы с Люськой вопросительно уставили на Диану.

– Да, сброд. За тот год, что я здесь живу, меня трижды хотели ограбить. Другие квартиры им до лампочки, обязательно надо в мою проникнуть.

– Подожди, давай-ка поподробней, тебя трижды грабили?

– Почти грабили. Им не удалось проникнуть в квартиру. Один раз соседка двух мужиков в глазок увидела, спугнула. Второй раз сосед полицию вызвал, воры уже успели одну дверь открыть.

– А третий?

– Буквально неделю назад возвращаюсь после съёмок, смотрю, первая дверь открыта, нижний замок второй двери раскурочен, на пороге следы, обивку зачем-то изрезали. Но в квартиру не попали, у меня верхний замок с секретом. Мне его по большому блату достали. Говорят, замок – супер! Хотя, не в замке суть, спрашивается, что им от меня надо, в подъезде семьдесят квартир, а лезут ко мне.

– Ты актриса, – высказалась Люська. – Думают, у тебя есть чем поживиться.

– Диан, а ты в полицию обращалась? – спросил я.

– Последний раз, нет. А зачем?

И в этом вся Диана.