Ближе познакомиться с древним и вечно молодым Баку поможет путешествие во времени, на несколько веков назад.

«Городом вечных огней» называют этот благословенный уголок Кавказа, из-за бьющей из-под разломов подводных скал лавы. До наших дней сохранились поистине величественные старинные постройки, свидетельствующие о величии и славе города.

Первые воспоминания о Баку можно найти в летописях девятого века нашей эры, но это не значит, что до этого его не было. Вероятно, он назывался по-другому, но люди здесь жили всегда. Удобное географическое положение, а также стратегическое назначение города, подвергало его завоеванию другими народами. Климат, перекрестные торговые пути, плодородная земля, Каспийское море, богатая нефтью земля – все это делало значимым город и территорию вокруг него.

Пытались завоевать город монголы. Жители сражались долго, за за это Баку был разграблен и разрушен. На долгие годы город пришел в упадок, торговля не велась, добыча нефти прекратилась. Оживать Баку начал к началу 14 века.

Такова доля богатых природными ресурсами территорий – их никогда, не оставляют в покое. Так и в начале 18 века русский царь Петр Первый решил стать единовластным хозяином Каспия и вытеснить как можно дальше турок и персов. По русским Баку был недолго и уже в 1730 году вновь перешел под власть Ирана. После этого Азербайджан был на долгие годы подвержен междоусобным войнам из-за торговли нефтью, что уже тогда, приносила, большие прибыли.

Род Радаевых был старинным – ещё в семнадцатом веке, когда предки жили в Иране, их любили и уважали за доброжелательное отношение к соотечественникам, кристальную порядочность, музыкальность и мастерство в ювелирном деле. Эти качества передавались из поколения в поколение, совершенствуясь.

Эмиля назвали в честь деда, который умер за три года до рождения внука. Эмиль всегда интересовался его жизнью и творчеством – читал письма, слушал музыку, считая, что должен повторить его путь, непременно связанный с музыкой.

Дед Эмиля вырос в семье музыкантов и ювелиров. Эмиль Радаев-старший рано начал играть на рояле, а во время учебы в Бакинской школе освоил скрипку, играя в оркестре, музыка стала главным делом его жизни.

Отец Эмиля, Давид, был очень одаренным человеком. Талантливый театральный художник, он оформлял спектакли в родном городе, играл на многих инструментах. Мать Эмиля Галина Исаева с будущим супругом встретилась у общих знакомых в Баку, где жила с родителями. А вскоре приняла предложение от влюбившегося в неё с первого взгляда Давида. Они поженились, через год у них родился сын, которого назвали Эмилем.

Галина служила актрисой, у неё был хороший голос, музыкальность была прекрасным дополнением к драматическим способностям. На сцене Галина была очень эффектна – броская внешность и одаренность, видимо, в большой степени произошли от смешения кровей: ее отец был наполовину украинцем, наполовину евреем, а мать – русской. Пленяли её зелёные, скорее, изумрудные глаза, в обрамлении чёрных ресниц и бровей, и пышные волосы цвета морозного каштана. Галина родилась в Москве, там и получила театральное образование.

У Давида была единственная родная сестра с красивым именем Айсель, что означает «Лунный свет». Она была младше брата на пятнадцать лет, и он относился к ней как к дочери – родители умерли, когда девочке исполнилось шесть лет. Он оформил опекунство, следил за её успехами в общеобразовательной, а потом и в музыкальной школе. Очень помогала няня – Стефания Фёдоровна Беломестнова, которая была знакома с погибшими родителями, когда же родился Давид, а потом Айсель, стала их любимой нянюшкой. Имея высшее филологическое образование, она преподавала в Ленинградском университете, а выйдя замуж за военного, переехала с мужем и маленьким сыном в Баку Любимые мужчины погибли при пожаре в собственном доме – Стефания была в это время на родине, в Ленинграде. Сыну Серёже только что исполнилось пять лет. Она овдовела в тридцать пять и больше замуж не выходила.

Старшие Радаевы, узнав о трагедии Стефании, пригласили её няней и воспитателем для маленького Давида, а зная, что она лишилась жилья, предложили две комнаты в своём доме. В одной был её кабинет, обставленный по периметру книжными шкафами с многочисленными книгами, с большим письменным столом, покрытым зелёным бархатом, и настольной лампой в обрамлении зелёного полупрозрачного плафона. На окне всегда стояли свежие ирисы – любимые цветы Стефании. Во второй комнате располагалась аскетично обставленная спальня: старинная кровать с плетёным из белого металла изголовьем, торшер, светящий уютным, тёплым оранжевым светом и прикроватная тумбочка, на которой всегда лежала книга. На стене висели фотографии сына и мужа в бронзовых рамочках.

Постепенно к этим фотографиям стали добавляться фотографии Давида и Айсель, а позже и Эмиля с Никой. И запах… горьковато-пряный, волшебный, заставляющий задержаться у Стефании ещё хотя бы на пять минут! Чистота в её комнатах была абсолютной – она не доверяла уборку помощницам по хозяйству, делая всё сама и, видимо, получала удовольствие от этого процесса. «Порядок – основа стабильности и гармонии человека», – любила напоминать Стефания, неназойливо приучая детей содержать свои комнаты в чистоте и, непременно, собственными руками.

Родители Давида знали эту молодую интеллигентную женщину не один год – встречались у общих знакомых и слушали её увлекательные рассказы о русских писателях и поэтах. Она была из старинного княжеского рода Беломестновых. Врождённый аристократизм проявлялся в каждом движении, слове, интонации. И, конечно, в поступках. Живя в Баку, Стефания помогала «особенным» детям – занималась с ними бесплатно, подтягивая каким-то невероятным образом до уровня обычных школьников, делая их раскованными и уверенными в себе. В дальнейшем её воспитанники добивались успехов в разных специальностях, но многие, как и она, посвятили жизнь филологии и педагогике.

Она была красива необычной красотой. Седые волосы, уложенные в замысловатую причёску, лишённое возраста лицо аристократки, взгляд серых глаз пристально-внимательный, очень добрый. Длинные пальцы со старинным перстнем на левой руке, и улыбка – настоящая, широкая и открытая, делающая её лицо молодым и лучезарным. А может быть, она и в самом деле была молодой?

Стефания приняла маленького Давида, как родного, он смог отвлечь женщину от гнетущих воспоминаний. Время течёт быстро, особенно в ежедневных заботах и обязанностях, которые няня взяла на себя. Часто на праздники готовила блюда не только азербайджанской, но и русской кухни, хотя супруги Радаевы старались как можно меньше занимать интеллигентную женщину домашними делами.

Мальчик вырос и уже не нуждался в опеке няни, но Стефания настолько органично влилась в азербайджанскую семью, приняв традиции и обычаи, что стала её уважаемым и любимым членом.

Рождение маленькой Айсель была большой радостью для семьи. Но особенно была счастлива Стефания. Она помолодела, похорошела и с радостью взяла на себя все обязанности по уходу за малышкой.

У Айсель рано обнаружился музыкальный дар, девочка не только чувствовала музыку, имела абсолютный слух, но и обладала чудесным голосом, который к шестнадцати годам под руководством опытных педагогов превратился в чистейшее колоратурное сопрано. Айсель была необычной девочкой. Часто её можно было застать в раздумьях и мечтаньях. Она очень любила смотреть на Луну и в дни полнолуния заворожено наблюдала за таинственной подругой. Порой Давиду казалась, что между ними происходит молчаливый диалог. А когда Айсель ложилась спать, с ней случались приступы сомнамбулизма, как правило, это совпадало с полнолунием.

Однажды няня Стефа, как называли её дети, обнаружила пятилетнюю Айсель, разгуливающую в ночной рубашке по карнизу второго этажа. После этого случая Давид поставил на окна решётки, а дверь спальни стал запирать на ключ. Даже отвёл её к знакомому психиатру на консультацию. Тот уверил, что девочка здорова и скоро перерастёт свою «странность». Так и произошло, к пятнадцати годам эта детская проблема забылась.