- Маня! Тебе шашлык заказал, - объявил Фёдор, когда появилась на пороге домика. - К хорошему шашлыку и хорошее вино имеется. Это заслуги Остапа. Он говорит, что беременным женщинам красное вино полезно. Так что садись за стол, а то шашлык скоро остывать начнёт. Тоже проголодался. Поем рядом. Если тебе будет мало одного шашлыка, то закажу ещё один шампур.
У меня такое сильное чувство голода, что набросилась на шашлык, как хищник на свою жертву. Шашлык из молодого барашка с курдючным салом таил у меня во рту. С наслаждением уплетала с огромного шампура баранье мясо с луком и помидорами. Этого могло хватить двоим мужикам.
Фёдор и казаки украдкой посмеивались над моим обжорством, а даже не обращала внимания на их ухмылки. Моё сознание было заполнено мыслями о шашлыке. Через несколько минут мои руки чувствовали лёгкий вес бесстыдно обглоданного шампура.
Запила съеденный шашлык кружкой красного вина и меня тут же одолел сон. Словно сонная курица пошла к своей кровати.
- Маня! Пора вставать, - услышала, сквозь сон, голос Фёдора. - Коляска готова. Надо нам ехать.
Открыла глаза, растерянно озираясь вокруг сквозь сон. Рядом Фёдор, помог встать с постели.
- Сколько часов спала? - спросила, у Фёдора, опираясь на его руку, чтобы сохранить равновесие.
- Много! Много часов! - ответил Фёдор, провожая меня до умывальника. - Нам давно надо ехать.
На улице было пока темно, но проснувшиеся пташки своим щебетанием оповещали приход нового дня, который начинал окрашивать золотистыми лучами солнца верхушки деревьев. Но-чью прошла гроза.
Воздух кругом был напоен ароматом растений. Кружилась моя голова от вина и от ароматных запахов растений.
Усевшись в нашей коляске, которая покачивалась словно лодочка по волнам горной дороги. У меня даже не хватило сил разглядывать местный пейзаж. Опять стала погружаться в сон, который мне прервали в связи с отъездом.
Проснулась, когда наша коляска подъезжала к Эльхотовским воротам в Осетии. Моё сердце сильно сжалось от печали утраты на этом месте людей, которые положили свои жизни, за моё будущее. Мне было так жалко этих погибших здесь людей, что стала плакать, глядя на эти места. Коляска замедлила ход. Словно помнила трагический день, который произошёл на этом месте.
Посмотрела в сторону Устина. Он тоже плакал. Погибший наш кучер Савелий был его лучшим другом. Устин и Савелий родились в Рагулях. Их родственники уже вторым поколением служили в имении графа Лебедева.
Это были свободные люди. Никто из них не был батраком. После гибели Савелия у него осталась вдоважена с двумя маленькими детишками.
Лебедевы всячески помогают до сих пор семье погибшего. Павел Степанович обещал отдать детей учиться. Когда дети подросли, то их определили в городскую гимназию. Граф обещал до конца своей жизни помогать им.
За Тереком мы ускорили свою езду. Решили во Владикавказ не заезжать, а ехать сразу к нам в Старый хутор. После селения Зильги колонна разделилась на две части. Одни уехали во Владикавказ.
Другие повернули влево, чтобы продолжить свой путь до крепости Грозной. В основном это были новые переселенцы из России и родственники офицеров крепости Грозной. Отряд у нас был ни многочисленный, но хорошо вооружённый. У каждого мужчины огнестрельное оружие. Кроме того, у казаков сабли и кинжалы. Если бы горцы хотели напасть на отряд, то получили бы хороший отпор, особенно, от моих станичников, которых с детских лет учили защищать себя от нападений со стороны местных горцев.
После крепости Грозной осталось чуть больше тридцати вёрст. Через аулы Джалка и Аргун, нас взялись сопровождать до Старого хутора солдаты дозора этого гарнизона. Так что к ночи мы благополучно перебрались через речку Белка. Дальше нас встретили казаки-станичники и вся наша многочисленная родня возле Старого хутора
- Ой! Маня приехала! - всплеснув руками, закричала моя старшая сестра Соня, крепко обнимая меня. - Папа! Мама! Скорее проснитесь! Смотрите, наша графиня из Тулы с мужем приехала. Как рада вам! Сейчас мы вас хорошо накормим. пойду, стол накрою. Вы сами располагайтесь...
Через несколько минут меня тискала вся наша многочисленная семья. Едва успевала придерживать каждого на расстоянии, чтобы не задавили моих деток в утробе.
После слез радости нашей встречи, набежали слезы скорби о братишке-двойняшке Гурея. Сильно плакала. Меня старались, как могли, успокоить. Особенно мама больше всех беспокоилась за мою очередную беременность.
- Хватит вам Маню тревожить, - строго, сказала мама. - Ей надо прежде о детках своих думать.
Мама, как в детстве, разогнала своих детей тряпкой по кроватям. Приказала им спать до утра на своих местах. Нас решили усадить за стол, накрытый в честь нашего приезда. Мы были голодные.
- Утром разберёмся во всем, - сказала мама. - Тебе, Маня, тоже надо хорошо поесть и выспаться.
Мама повела меня, Фёдора и Остапа, под навес в нашем саду. Через пару минут мама принесла нам чугунок горячего борща, от которого вкусно пахло свежими овощами и свиным салом. Рядом был свежий хлеб, который только что вытащили из печи. Наверно с вечера испекли русский хлеб.
- Словно чувствовала, что ты приедешь, - сказала мама. - Вот, сварила твой любимый борщ со свининой. Ешьте. Сейчас мужикам по стакану араки принесу, а тебе наше красное вино. Вино полезно беременной. Вино свежее. С первого урожая винограда сделали. Только что бродило.
Мама ушла за спиртными напитками. Тем временем, налила в чашки борща, который был ещё горячий. Видимо, мама борщ сварила вечером и поставила его глубоко в русскую печку.
От чугунка пахло горящими дровами и глиной, которой обмазывают русскую печку изнутри. Свежеиспечённый хлеб тоже пах печкой. Обратно почувствовала приятные запахи и тепло нашего Старого хутора.
- Так на Кавказе араку не пьют, - сказал Остап, когда Фёдор собирался выпить араку из стакана.
