- Не могу знать.

- Ты, сука, нас из большой задницы только что вытащил. Я, бл…, когда понял, что ты меня на хребте тащишь, чуть не ох…л. Я тебе такого, сука, век не забуду! У меня, бл… просто нет слов!

- Ну и хорошо, господин ефрейтор, — улыбаюсь я. — Вам бы лучше помолчать.

Он кивает. На его разбитых губах появляется улыбка.

Он такая заразительная, что пусть мне больно, но и я улыбаюсь в ответ.

- А хороший увал получился! — мечтательно произносит он.

- Просто зашибись, — соглашаюсь я.

- Ты видел, как тебя официантка в «Камуфляже» глазками еб…ла?

- Ага.

- Думаю, раз в бордель не попали, тебе стоит сегодня заглянуть к ней.

- А как же вы, господин ефрейтор?

- У меня тут один приятель живёт. К нему поеду. И тебе его адресок дам. Если с той бабой из «Камуфляжа» обломится, туда приезжай.

- А если не обломится? — интересуюсь я.

- Если не обломится, то чтобы завтра с утра был на автовокзале. Наш автобус в семь пятнадцать отходит. Как раз успеем.

- Фёдор Иванович — это вас, — голос служанки оторвал полковника Булатова, командира батальона особого назначения, от партии в преферанс. — Подойдите, пожалуйста, к телефону — что-то срочное, насчёт службы.

Булатов с тоской бросил взгляд на стол и зажатые в руке карты. Намечалась интересная комбинация, можно было наконец-то щёлкнуть по носу старого армейского друга, досрочно вышедшего в отставку по ранению. Каждое воскресенье тот приходил к полковнику в гости слегка «вмазаться» (к неодобрению супруг обоих военных) и раскинуть картишки. Редкая партия заканчивалась его проигрышем. Армейский приятель дулся в карты не хуже шулера.

На этой неделе жены — тоже, кстати, большие подруги, уехали на курорт, поправлять здоровье, так что мужчины могли себе позволить слегка пошалить. Разумеется, в рамках приличий.

И только-только полковнику стало везти, как вдруг зазвонил телефон, а звонок со службы, тем более воскресным вечером, не предвещал ничего хорошего.

- Прости, Николя, кажется на сегодня я пас, — с тоской произнёс Булатов.

- Понимаю, Федя. И даже где-то сочувствую, — кивнул гость.

Когда-то он тоже носил погоны полковника, лишь тяжёлое ранение заставило покинуть службу, правда, с разрешением надевать по особым случаям мундир со всеми орденами и регалиями.

Связисты предлагали Булатову установить телефоны в каждой комнате его особняка, однако полковник слыл техническим ретроградом и велел ограничиться только его кабинетом.

- Полковник Булатов у аппарата. С кем имею честь? — произнёс он в трубку.

- Здравия желаю, господин полковник. Ротмистр Никольский. Приношу извинения, что потревожил вас в столь поздний час.

Услышав голос жандарма, полковник поморщился. Подобно многим военным, он откровенно недолюбливал голубые мундиры.

Но реноме требовалось соблюдать.

- Ничего страшного, ротмистр. Догадываюсь, что вы звоните не просто так, а по службе.

- Так точно, господин полковник. Если бы не насущие дела, я бы ни в коем разе не стал беспокоить вас.

- Ближе к делу, — нетерпеливо проговорил Булатов.

- Боюсь, это не телефонный разговор.

- Я вас не понимаю, господин ротмистр…

- Я звоню вам с радиотелефона моего автомобиля. Минут через пять он будет у ваших ворот. Если вы не будете возражать, я нанесу вам деловой визит. Постараюсь сильно вас не задерживать, — вроде бы ротмистр старательно подбирал фразы и говорил с вежливой интонацией, но полковник не сомневался, всё это напускное. Ни о каком уважении со стороны жандармского корпуса к нему, старому вояке, речи даже не идёт.

- Хорошо. Вас пропустят, — отозвался Булатов после короткого размышления.

Он всеми фибрами души ненавидел подобные визиты. После них всегда появлялись какие-нибудь неприятности.

- Николя, кажется, на сегодня наша игра закончена, — объявил Булатов другу.

- Ничего страшного. Встретимся на будущей неделе, — покладисто ответил тот и поднялся.

- Буду ждать с нетерпением, — сказал, не покривив душой, Булатов.

Не успел он проводить старого приятеля, как ворота распахнулись и на территорию особняка въехал служебный «Руссо-Балт» жандарма.

- Маша, — позвал полковник служанку. — Пожалуйста, накройте нам стол в кабинете: два кофе и чего-нибудь сладенького. Ну, ты сама знаешь…

- Фёдор Иванович, поздно уже… Да и ваше сердце, нельзя вам на ночь кофе пить.

- Маша, я не уверен, что эту ночь проведу дома, — вздохнул Булатов. — Так что не спорь, пожалуйста. Приготовь кофейку.

- Хорошо, Фёдор Иванович, как прикажете, — кивнула служанка и убежала на кухню.

Полковник сам пошёл открывать двери перед гостем.

Появился Никольский в идеально пригнанном мундире. Порой казалось, что он в нём и спит: ещё никто не видел жандарма в штатском.

- Ещё раз примите мои извинения! — сходу заговорил он.

- Пройдёмте в мой кабинет, — сухо сказал Булатов.

Он пропустил гостя вперёд, предложил тому занять одно из мягких кресел, а сам опустился в такое же за большим письменным столом, на котором царил настоящий армейский порядок.

- Слушаю вас, господин ротмистр.

Никольский опустился на предложенное место, закинув нога на ногу и положив перед собой обе руки, скрестив пальцы.

- Два часа назад произошло прискорбное событие: солдаты вашего батальона подрались с юнкерами.

- Пф! — из груди полковника вырвался вздох облегчения. — Странно, что какая-то драка вдруг привлекла внимание жандармского корпуса.

- В круг наших обязанностей входят многие вещи. Околоточный надзиратель сообщил о случившемся военному коменданту, тот уже доложил начальнику училища, его сиятельству генералу Аракчееву. Думаю, в любую секунду должны будут позвонить и вам. Я лишь слегка опередил события.

- Я могу узнать детали? — слегка напрягся Булатов.

- Конечно. Стычка произошла на Воскресенском проспекте неподалёку от одного из заведений определённого толка…

- Бардака что ли? — сразу догадался полковник.

- Да. Группа юнкеров, находящихся в законном увольнении, как раз покидала двери этого, как вы выразились, бардака, а навстречу им попали несколько солдат вашего батальона. Вы знаете, какие напряжённые отношения царят между бойцами этих подразделений.

- Безусловно. Мне очень жаль, что верные слуги его императорского величества до сих пор не могут поладить между собой, — с притворной скорбью произнёс Булатов.

На самом деле его тоже подбешивало высокомерие многих юнкеров, хотя он и сам в молодости заканчивал военное училище, пусть и в другом городе. Но, став командиром батальона, он по понятным причинам всегда оставался на стороне своих подчинённых и в таких стычках болел только за них.

- Согласен. Это очень печально, — сказал ротмистр.

- И какие последствия этого неприятного происшествия? — нахмурился полковник.

- Трое юнкеров попали в госпиталь с серьёзными переломами. Ещё трое отделались сравнительно лёгкими ушибами, но всё равно вряд ли смогут полноценно нести службу ближайшие две недели.

- Что говорит генерал?

- Реакция его сиятельства предсказуема. Он крайне недоволен происшествием. Но у него достаточно выдержки и мудрости, чтобы не раздувать пожар.

- Так-так, — Булатов забарабанил костяшками пальцев по столешнице. — Зная его сиятельство, могу предполагать, что пока вы не обрисовали мне всю картину происшедшего. Скажите, ротмистр, сколько юнкеров участвовали в драке?

- Одиннадцать, — сообщил Никольский.

- А сколько было моих?

Ротмистр слегка помялся.

- Ну же, — внимательно посмотрел на него полковник.

- Их было двое, — выдавил из себя жандарм.

- Двое?! — Булатов хотел изобразить суровое лицо, но не сумел сдержать довольной улыбке. — Двое моих орлов надрали зад… то есть я хотел сказать два негодника подрались с одиннадцатью рекрутами и отправили шестерых из них в госпиталь. Я не ослышался?