Люди моего поколения помнят Светлану с детства по фотографиям в газетах и журналах страны. На руках вождя сидела маленькая девочка, чуть-чуть похожая на него. В тридцатые имя Светлана стало модным. Многие стали называть так своих дочерей. Повзрослевшая Светлана надолго исчезла с газетных страниц, с тем чтобы потом появиться на страницах своей первой и талантливой книги "Двадцать писем к другу".
В Дели, до встречи в Москве, я побывал в крохотной квартирке, где останавливалась она, прошел маршрутом ее бегства от жилого советского городка до посольства Соединенных Штатов. Наконец мне довелось увидеть Светлану в Москве, в Комитете советских женщин, возле легендарного Елисеевского гастронома. Первая и, пожалуй, единственная пресс-конференция Светланы в столице проходила со строго ограниченным числом приглашенных: несколько корреспондентов ведущих западных информационных агентств, пара-тройка телевизионщиков и считанные советские журналисты. О причинах подобной закрытости гадать не приходилось. Отдел пропаганды ЦК и Пятое управление КГБ явно не хотели создавать внутри страны ажиотаж вокруг возвращения на родину дочери развенчанного вождя и к тому же политической беженки. Власть имущие испытывали беспокойство как поведет себя на встрече с прессой эта экзальтированная, порой непредсказуемая женщина.
Избранный круг собравшихся в небольшом зале с интересом ждал политической сенсации. И вот она началась. Перед нами появилась Светлана Иосифовна - типичная американка, в шляпке, строгом костюме, отвечавшем характеру события. С первых же слов она зарекомендовала себя блестящим оратором и доказала, что организаторы этого выступления перед прессой могут положиться на нее целиком.
- Меня не просто ввели в заблуждение политические противники моей родины и нашего строя,- вещала Светлана, стоя за круглым столом.- Меня грубо обманули. Все эти годы я была самой настоящей игрушкой в руках ЦРУ! А издатели моих книг, юристы, налоговые службы! - продолжала она.- Они воспользовались моей юридической неопытностью и лишили меня большей части гонораров! Я по-настоящему счастлива возвратиться на родину. Как похорошела Москва - город, где я родилась! Я не могу его узнать, в нем легко потеряться - столько построено огромных замечательных жилых районов. Прогресс! Во всем замечательный прогресс!
Мы, советские корреспонденты, торжествующе поглядывали на иностранных коллег - что, мол, получили! Вспомнить бы нам в тот момент известную поговорку - "смеется тот, кто смеется последним"! Через считанные месяцы Светлана Иосифовна объявилась в американском посольстве в Москве и запросилась обратно в США - туда, чье правительство и ЦРУ она совсем недавно обливала грязью на пресс-конференции.
Я часто думаю о Светлане. И потому, что с ней было связано детство, мама моя покупала духи "Светлана". И потому, что она сама напоминает о себе со страниц ее книг, что стоят на моих книжных полках, или строками интервью, которые раздавала журналистам со дня бегства на Запад. И при этом невольно возникает вопрос: как судить ее с точки зрения людей моего поколения? Достоверный ответ не приходит на ум. Вспоминается известное изречение: "Не судите, да не судимы будете!" В самом деле, как судить ее, когда сам совершил немало серьезных ошибок в жизни и порой не видишь бревна в собственном глазу. Есть высший Судия, он неподкупен звону злата, и только ему под силу выносить справедли-вые приговоры людям. Мне же, пожалуй, можно упомянуть немногое - две-три не очень завидные черты этой несчастной женщины. Главная - нежелание руководствоваться разумом вместо эмоций и доведенный до абсурдности эгоизм. Нет, имеются в виду не четыре брака. Речь о более серьезном. Чем объяснить иначе ее бегство на Запад? Нынче можно свободно выбрать страну проживания. Но не тогда, в шестидесятые годы. Кому-кому, а дочери Сталина было известно, что ее побег сломает жизни многим из тех, кто поручился в Москве за ее благонадежность, не считая людей, отвечавших за ее безопасность в Индии.
С одним из таких людей, Радомиром Георгиевичем Богдановым, бывшим резидентом КГБ в Дели, я близко познакомился в Японии, куда прилетел вместе с ним как член делегации советского Комитета защиты мира. Доктор наук, заместитель директора Московского научно-исследовательского института США и Канады, он возглавлял нашу делегацию на международном конгрессе борцов против атомного оружия в Хиросиме. Случилось так, что нас сблизили трудная работа и возникшие взаимные симпатии. Радомир Георгиевич оставлял самое лучшее впечатление - настоящий трудяга, человек огромных познаний и высокой культуры. Как-то вечером, расслабляясь в баре гостиницы после напряженного дня, мы заговорили о работе в Индии. Тут-то собеседник и поведал о роли этой страны в его жизни. Точнее не страны, а побега Светланы на Запад. Сколько нервов стоило ему это бегство! Его немедленно отозвали бы из Дели и превратили в мальчика для битья, выбросили бы из органов, не заступись за него начальник советской разведки, взявший всю вину на себя. Но людей, которые пострадали, по пальцам отнюдь не перечесть.
- А что я мог сделать? - рассказывал он.- Мы посылали в деревню Каланкар, где жила Светлана, сотрудников посольства, с тем чтобы проведать ее и оказать необходимую помощь. В Дели ее также окружили вниманием. Она собиралась в Союз, покупала подарки детям. Кто мог догадаться, что у нее на уме? Пропустить через детектор лжи? Чепуха! В то время у нас даже не имелось такой машины. Да и кто мог подумать, что Светлана способна плюнуть в память отца, предать его идеалы?
Радомир Георгиевич сумел выстоять в жизненной передряге. Пошел в науку, защитил диссертацию, завоевал авторитет у коллег по институту и, что было еще труднее, у его директора академика Арбатова. Пережитое все же сказалось. Вскоре после возвращения из Японии я узнал - Богданов погиб. Сел в машину - и умер, инфаркт.
Весной 1967 года, работая в Токио, я смотрел по телевидению передачу о приезде дочери Сталина в Нью-Йорк. В аэропорту Кеннеди она выступила перед журналистами.
- Всем огромный привет! - кричала беженка в микрофон.- Очень счастлива очутиться здесь! Это просто прекрасно!
Мне тогда подумалось: ну предала память отца, людей, которые за нее поручились, но зачем же Родину? Не знал тогда я, что придется стать свидетелем на пресс-конференции в Москве, как она, спустя годы, оплюет Соединенные Штаты, приютившие ее, давшие ей литературную известность, миллионы долларов и, пусть недолгое, семейное счастье. А потом опять демонстративно плюнет в сторону своей Родины и уедет на Запад. И американские власти, к их чести, простят ее предательство и теперь, когда дочь Сталина осталась без денег, на Западе установили для нее пенсию - 690 долларов в месяц. Этой суммы вполне достаточно, чтобы безбедно жить, скажет она в 1998 году московскому журналисту.
В первый день бегства в Америку Светлана Иосифовна бросит газетчикам фразу: "Когда я выросла, то поняла всю невозможность жить без Бога в душе". В первой книге она развила эту мысль подробнее, объяснившись в любви к православию и церкви. И вдруг предала православие, переметнувшись в лоно католической церкви. Спустя 14 лет после этого Светлана изменила и католичеству. С кем она сейчас? Отвечает: "С Богом. В церкви бываю редко, молюсь дома"
И еще одна фраза, сказанная беженкой на пресс-конференции в нью-йоркском аэропорту: "Я не могу забыть, что мои дети в Москве. Но я знаю, что они поймут и меня, и то, что я сделала" Не поняли. Когда через много лет Светлана появилась в Москве, дети не простили предательство матери. Дочь, работавшая на Камчатке, написала ей "убийственное письмо", а приехав в Москву, не пожелала встретиться. Сын же, потом расскажет Светлана, повел себя "совершенно удивительным образом и напугал меня". Многие в подобных обстоятельствах поступили бы так же. Разве может нормальная мать бросить ради корысти детей и обречь на дурную славу на родине. И тут не помогут Светлане надуманные оправдания.
История с дочерью Сталина... Что это, исключение из правил, несвойственное детям советских вождей? Так случилось, что несколько лет спустя в бангкокском клубе Ассоциации иностранных журналистов, чьим вице-президентом меня избрали, мы обсуждали этот вопрос за кружкой холодного пива с членом клуба, заместителем резидента ЦРУ Дэвидом Реймюллером и его очаровательной женой. Настроение у Дэвида было явно приподнятое. Только что он успешно завершил операцию против советского посольства - в бега за океан подались наш врач и его жена. Подались, доказав, что наши контрразведчики порой позорно хлопают ушами. Преувеличение? Нет. Как иначе охарактеризуешь такую ситуацию: оба беглеца жили в доме на территории посольства, откуда бесконтрольно не выедешь и не выйдешь. Более того, они сумели на глазах соседей по дому погрузить и вывезти все свои вещи, включая выписанный из Японии огромный телевизор. Кстати, план бегства можно было заранее предвидеть. Когда врач выписывал через посольских дипломатов свой безналоговый телевизор, те не преминули между собой над ним посмеяться. Вот, мол, чокнутый, заказал технику системы NTSC, которая действует лишь в Америке и Японии. Совсем свихнулся! Оказалось, свихнулся-то не он, а те, кто выписывал ему эту технику и кому положено держать все под контролем. Машину врача отыскали, кажется, через день на стоянке гостиницы "Империал", что по соседству с американским посольством. В ее номер свозил свои вещи перебежчик. А сам врач к тому времени уже улетел за океан.
