Хилл не случайно выбрал имя Кристофер Чарльз Робертс. Повторяющаяся «р» напоминала о том, с каким акцентом — английским или американским — следует говорить. Второе имя стало предосторожностью на случай, если он случайно проговорится или кто-нибудь из знакомых встретит его на улице.

Хилл перед зеркалом устроил небольшую репетицию.

— Привет, меня зовут Крис Робертс.

Важно отработать произношение и манеру держаться. Если этого не сделать, можно повторить печальный опыт Дика ван Дайка, пытавшегося играть англичанина. «Сгореть» можно, едва раскрыв рот.

Вскоре Крису Робертсу, сотруднику Музея Гетти, представился случай пройти серьезный экзамен, а экзаменаторами стали преступники.

Глава 9

ГЕНЕРАЛ

В артскводе той поры трудно найти кого-нибудь профессиональнее и опытнее Хилла. Незадолго до этого ему удалось раскрыть одно из самых нашумевших преступлений в сфере искусства. В 1986 году, за семь лет до похищения «Крика», ирландец Мартин Кэхилл совершил крупнейшую кражу в современной истории. Среди восемнадцати произведений, вынесенных им из особняка под Дублином, оказался шедевр Вермеера «Дама, пишущая письмо, и ее служанка». На черном рынке произведений искусства полотно могло бы стоить и пятьдесят, и сто миллионов долларов. В 1993 году благодаря блестяще проведенной операции Хилл вернул картину владельцам в целости и сохранности. Этот успех в одночасье сделал его звездой в своей области.

Спустя полгода похитили «Крик». Для артсквода Скотленд-Ярда раскрытие этого преступления могло стать шансом надолго избавиться от нескончаемых обвинений в свой адрес и занять главенствующее место в мире среди организаций, занятых расследованием преступлений, связанных с искусством. Для недавнего триумфатора это удачный момент опробовать наработки, сделанные во время расследования преступления Кэхилла.

Невысокий, лысый, неопрятный, Мартин Кэхилл выглядел как бармен из третьеразрядного заведения или как отработавший ночную смену служащий дешевой гостиницы. В 1970–1980 годах он играл значительную роль в закулисье торговли шедеврами.

Времена изменились. Раньше преступления в области искусства совершались злоумышленниками с элегантными манерами. В последние годы возможность быстро обогатиться превратила джентльменское увлечение в серьезный, опасный бизнес. Авантюристов викторианской эпохи вытеснили расчетливые, циничные преступники, бывшие наркоторговцы и финансовые аферисты. Кэхилл, совершивший несколько вооруженных грабежей и замешанный в похищении людей, представлял поколение новых воров. Эстеты вроде Томаса Крауна^[9] постепенно уходят в тень.

До Кэхилла в Дублине серьезных краж не совершали. Ирландец, в отличие от своих предшественников обладавший несомненными организаторскими способностями и не знавший угрызений совести, изменил правила игры. Генерал, так его называли, каждую неделю устраивал «мозговой штурм» с сообщниками, разрабатывая планы будущих ограблений. Самое крупное ограбление в истории Ирландии — кража золотых и ювелирных изделий на сумму свыше двух миллионов фунтов стерлингов с фабрики, охраняемой как крепость, — также дело рук его банды. После этого в Дублине заговорили об «организованной преступности».

Для усиления эффекта он стал использовать террористическую тактику ИРА. Организованные им преступления не имели ничего общего с политикой и отличались особой изощренностью и жестокостью. Когда в уголовном деле появились доказательства участия Кэхилла в вооруженных разбойных нападениях, он установил самодельное взрывное устройство в машину судебного эксперта Джеймса Донована, который должен был выступать на процессе. В течение нескольких недель до начала слушаний преступники оказывали на эксперта психологическое давление: звонили с угрозами или молчали в трубку. Однажды вечером, под охраной полицейского возвращаясь из лаборатории домой, он заметил слежку. Сначала Донован решил поехать в полицию, но потом рассудил, что люди Кэхилла достанут его, куда бы он ни спрятался. «Я отправился домой, потому что хотел умереть именно там. Жене было бы легче опознать меня дома».

Донован поехал к себе, какое-то время за ним следовали, но потом отстали. Однако три недели спустя, январским утром в половине девятого, по дороге на работу, в машине эксперта прогремел взрыв.

— Я увидел перед собой темную тучу, из которой вырывался огромный язык пламени, — вспоминает Донован. — Сначала почувствовал дым, и лишь потом вырвался огонь, буквально ослепивший меня. Грохот взрыва едва не оглушил. Попробовал пошевелить правой рукой, но не смог, ее словно парализовало. Другой рукой дотронулся до сиденья, но от него почти ничего не осталось.

Донован чудом выжил. Он перенес несколько операций, частично утратил зрение, но нашел в себе силы вернуться к работе. Следствию так и не удалось доказать причастность Кэхилла к этому преступлению.

Кэхилла впервые осудили в возрасте двадцати лет за кражу. Несколько лет спустя отец, желая направить сына на правильный путь, отправил Мартина служить в королевские военно-морские силы. Молодого повесу и других добровольцев обязали просмотреть список флотских вакансий, одну из которых требовалось выбрать. Кэхилл заметил незнакомое слово «bugler», напомнившее род занятий до прихода в армию, и, не озадачиваясь пониманием тонкостей, немедленно заявил вербовщику, что имеет большой опыт в этом деле^[10].

С годами имя Кэхилла стало ассоциироваться со зловещими делами и навевать страх. По Дублину ползли ужасные слухи. «Люди запоминают боль, — однажды сказал Кэхилл. — Пустить пулю в лоб слишком просто. Прежде чем что-нибудь сделать, человек хорошо подумает».

Кэхиллу нравилось чувствовать власть над людьми, поэтому он прибегал к жестоким пыткам и расправам. Однажды даже распял члена собственной банды, заподозрив его в предательстве. Пока один из подельников держал несчастного, головорез прибивал ладони перебежчика к полу. В остальное время Кэхилл жил в счастливом тройном союзе с женой и ее сестрой, воспитывая девятерых детей — пятерых от жены и четверых от ее сестры.

Кэхиллом двигало не только стремление к власти и жажда наживы, но и презрение к миру. Отступник считал для себя важным не только победить противника, но прежде всего унизить его. В 1987 году преступники ворвались в офис прокурора в Дублине и похитили сотни уголовных дел. До сих пор за это преступление никто не ответил.

Кэхилл наслаждался даже незначительными успехами в противостоянии с властями. Несмотря на то что многие годы оставался авторитетом преступного мира, каждую неделю он не ленился, отстояв очередь, получать пособие по безработице. Кэхилл откровенно противопоставлял себя обществу, и тем не менее государство не могло не выплачивать ему деньги как безработному. Преступник владел двумя домами, пятью машинами, шестью мотоциклами, но получение девяноста двух фунтов в неделю считал для себя делом принципа.

Каждый его шаг говорил: «Я умнее вас, и вам до меня не добраться». Он организовал «Банду неравнодушных», которая существовала вне рамок закона и человеческой морали. Кэхилл нередко прибегал в своему любимому приему: когда его подельники «работали» — грабили или похищали людей, он под каким-нибудь предлогом заявлялся в полицию и обеспечивал себе таким образом железное алиби.

Однажды к нему нагрянули налоговые инспекторы. Кэхилл принял их как радушный хозяин и лишь на минуту отлучился, чтобы сделать телефонный звонок. Вернувшись к гостям, принялся жаловаться на жестокие порядки, царящие в современном мире. И в качестве подтверждения своих слов обратил внимание инспекторов на машину, горящую на улице. «Вот, посмотрите, что сделали эти чертовы вандалы», — лицедействовал пройдоха, указывая на охваченный пламенем автомобиль инспекторов.

Кража из роскошного особняка Рассборо в предместье Дублина, в котором находилась одна из лучших частных коллекций, стала первым опытом Кэхилла на ниве похищений произведений искусства. Ограбление несло с собой двойную выгоду: обогащение и возможность выразить свое презрение высшим слоям общества. Особняк с более чем двухсотметровым по длине фасадом всегда считался одним из самых красивых в Ирландии. Построенный в восемнадцатом веке преуспевающим дублинским пивоваром, позднее ставшим первым графом Мидлтауном, Рассборо с 1952 года принадлежал английским аристократам — супружеской паре сэру Альфреду и леди Бейт.