Индийский тапир был лишь первым в длинном перечне крупных животных, о существовании которых постепенно становилось известно все больше и больше. Однако перечислить здесь их всех невозможно. Тогда кого же из них следовало бы назвать в первую очередь? Дело в том, что «величина» — понятие очень растяжимое и относительное, поэтому оно вряд ли может служить основным критерием в нашем выборе. Очевидно, что пакарана — животное совсем некрупное, но в отряде грызунов это настоящий гигант. Среди плотоядных мышей встречаются сущие чудовища, хотя по размерам они не больше лисицы. А бывает и наоборот: африканский оленек, к примеру, мелкое копытное, тем не менее оно с трудом поместилось бы в ванной комнате. Наконец, карликовый гиппопотам выглядит рядом с гигантской крысой подлинным великаном. Поскольку перечень зоологических открытий, сделанных с тех пор как Кювье вывел свое опрометчивое умозаключение, имеет всего лишь показательное значение, я расскажу о самых впечатляющих из них — иными словами, здесь пойдет речь о животных действительно новых, которых трудно было не заметить.

Водяной оленек

Так, в 1835 году немецкий естествоиспытатель Рюппель обнаружил в горах на юге абиссинской пустыни самую крупную из узконосых обезьян — геладу (Theropithecus gelada). Стоя на задних лапах, этот бабуин — совершенно новой разновидности, ноздри у него расположены не на самом конце узкой морды, а чуть выше — может достигать человеческого роста, хотя его задние конечности немного короче ног человека.

Африканский оленек (Hyemoschus aquaticus), привезенный из Сьерра-Леоне и описанный в 1840 году Оджилби, — животное само по себе небольшое: его высота в холке не превышает 35 сантиметров. Однако открытие этой малорослой особи копытных в девственных лесах Африки имеет огромное значение, поскольку в наши дни это животное является единственным представителем некогда многочисленной группы копытных, обитавших на территории Европы во второй половине палеогена. По сути говоря, это первый представитель невымерших ископаемых, обнаруженных в новом убежище — обширных влажных лесах Экваториальной Африки.

В тот же год, когда был обнаружен африканский оленек, имело место другое открытие, получившее полное признание только полвека спустя.

Однажды вице-президент Филадельфийской Академии наук доктор Сэмюэл Мортон услышал от одного путешественника, вернувшегося из долгих странствий по Либерии, что в реках центральной части этой страны обитает маленький гиппопотам размерами не больше среднего нетеля. Туземцы охотились на него, и путешественник, видевший животное не раз, даже пробовал его мясо!

К этому рассказу доктор Мортон отнесся довольно скептически; однако в 1843 году его друг доктор Гохин прислал ему из Монровии несколько черепов каких-то млекопитающих, и он с удивлением заметил, что два из них действительно напоминали черепа гиппопотамов, правда, их размеры была значительно меньше. В 1849 году он описал их и назвал животных, которым они принадлежали, Hippopotamus liberiensis, но некоторое время спустя его коллега Джозеф Лейди доказал, что этот «карлик» по многим признакам отличается от обычного гиппопотама и вполне заслуживает того, чтобы его можно было отнести к новому роду «хоропсисов».

Карликовый бегемот в сравнении с обыкновенным гиппопотамом

Когда о карликовом гиппопотаме стало известно немного больше, оказалось, что за несколько веков до этого некоторые исследователи уже описали его. Вот что сообщал о королевстве Коужа (нынешний район Либерии) голландец доктор Олферт Даппер, попытавшийся в 1668 году собрать все имевшиеся о Черном континенте сведения в единое «Описание Африки».

«Там встречаются свиньи двух видов — красные, или „коужа“, размерами с наших, европейских, и черные, или „коужа квинта“, которые намного крупнее наших и при этом опасны: у них очень острые зубы и они орудуют ими, как топорами, перегрызая все, что им ни попадется».

Под первым видом, вероятно, имелась в виду кистеухая свинья (Potamochoerus porcus). Что же касается второго, то им, видимо, был карликовый гиппопотам, действительно похожий на черную, словно начищенную ваксой, свинью со страшными зубами[4].

Однако перед тем, как приступить к поискам следов карликового гиппопотама, упоминавшегося еще в древних научных трудах, ученые вообще предпочли надолго забыть о его существовании. Но ведь были же черепа, которые изучал доктор Мортон, скажите вы... Конечно, и тем не менее скептики полагали, что это доказательство не убедительное. Но давайте лучше послушаем, что об этом сообщает де Бленвиль в своем «Докладе о гиппопотамах»:

«Совсем недавно я узнал от г-на Р. Оуэна, во время его последнего приезда в Париж, что в прошлом году доктор Мортон описал новый вид маленького гиппопотама, обитающего, вероятно, в Габоне, и назвал его Hippopotamus minor[5]. Однако, судя по тому, что мне рассказывал г-н Р. Оуэн, череп этого животного, который он видел лично сам, отличается от черепа обычного гиппопотама только размерами, что, в конце концов, не такое уж большое отличие».

На самом деле череп «хоропсиса» не только почти в два раза меньше черепа обычного гиппопотама, но он еще отличается и рядом признаков, которых можно было бы заметить невооруженным глазом. Впрочем, давайте обратимся к словам Джозефа Лейди, поскольку он изучил этот вопрос обстоятельно:

«Что касается строения верхней части черепа „хоропсиса“ и обычного гиппопотама, то различия здесь столь явные, что любой человек, видевший обычного гиппопотама, не задумываясь, скажет, что „хоропсиса“ никак нельзя отнести к роду гиппопотамов.»

Но кто же тогда был этот г-н Р. Оуэн, не заметивший столь очевидного различия? Это сэр Ричард Оуэн, выдающийся английский палеонтолог и ревностный последователь Кювье. Великий анатом, как и его учитель, он славился своей нетерпимостью и недоверием ко всему новому — как и Кювье. Он принадлежал к категории людей, которые отрицают очевидное даже тогда, когда оно находится перед глазами. Как и в случае с Кювье, его слово — увы! — считалось законом.

Примерно в 1870 году молодого карликового гиппопотама, весившего не больше 15 килограммов, доставили из Ливерпуля в Дублин, где он прожил всего несколько недель в местном зоопарке. Спустя двадцать лет Йоханнес Бюттикофер, хранитель Лейденского музея, побывавший Либерии дважды (с 1879 по 1862 годы и с 1886 по 1887 годы), сообщил многочисленные подробности о повадках карликового гиппопотама и даже привез с собой останки этого животного, которые, правда, плохо сохранились.

В начале XX века в разных музеях мира выставлялись отдельные фрагменты скелетов не менее 20 особей карликового гиппопотама. И тем не менее многие натуралисты были убеждены, что «хоропсис» — не более чем легенда. Часть их считала, что это самый обычный гиппопотам, только молодой, другие называли его редкостным уродом и сравнивали с карликами, которых показывают на уличных ярмарках. Третьи имели смелость утверждать, что это низкорослая разновидность обыкновенного гиппопотама. А вот каким оригинальным способом оспаривали факт его существования в наше время сотрудники одного музея естественной истории: они просто взяли и поместили небрежно собранный скелет «хоропсиса» среди останков ископаемых животных!

Короче говоря, давайте пока считать, что про карликового гиппопотама все забыли, и продолжим дальнейший обзор великих зоологических открытий, вернувшись для этого на несколько лет назад.