А сейчас было бы небезынтересно совершить путешествие во времени и пространстве и перенестись назад в 1929 год в центральные области Китая, где мы расстались с экспедицией охотников и натуралистов, ведущую поиски знаменитого «бей-шуна» отца Давида, начиная с 1870 года. Но прошли десятилетия, а ученые так ничего и не обнаружили. Единственно доктору Вейгольду, участнику первой немецкой экспедиции к северо-западным отрогам Тибета, посчастливилось наблюдать этого зверя в 1915 году, правда, недолго. Какое-то время он даже держал подле себя молодого «бей-шуна», которого ему подарили местные жители, однако из-за неправильного питания медвежонок вскоре погиб. Зоологи уже были готовы причислить черно-белого «медведя» к исчезнувшему виду, когда двое бывалых охотников, полковник Теодор Рузвельт и его брат Кермит, сыновья покойного президента Теодора Рузвельта, наконец, заметили «бей-шуна» на верхушке высокой дуплистой сосны, где он безмятежно спал. Ружейные залпы разбудили бедного зверя, и одна пуля смертельно ранила его. Впоследствии из останков несчастного животного сделали чучело, и оно услаждало своим видом толпы посетителей музея «Филд» в Чикаго.

Разумеется, в этом убийстве не было никакой нужды, равно как и в серии ему подобных, происшедших в последующие годы 31 мая 1931 года и с 1934 по 1936 годы, — виновниками которых соответственно были: немецкий зоолог доктор Эрнст Шефер, член американской экспедиции Брука Долана; Дин Саж и У. Дж. Шелдон, сотрудники Нью-Йоркского музея естественной истории; капитан Броклхарст; Квентин Янг — метис. Как ни прискорбны все эти случаи, однако именно они помогли с точностью установить, что медведь Давида на самом деле не медведь. Результаты исследования его внутреннего строения подтверждали то, что с самого начала утверждал Альфонс Мильне-Эдвардс: это животное является близким родственником малой панды, похожей своими повадками скорее на кошку. К тому же выяснилось, что этот зверь, как и малая панда, питается побегами бамбука — и сей факт еще больше упрочил родственные связи этих двух животных. Таким образом, жребий был брошен: отныне крупного черно-белого медведя стали называть не иначе как большой пандой.

Спустя несколько лет это название, оказавшееся для многих диковинным, послужило причиной одного довольно забавного случая. В 1936 году Флойд Т. Смит поймал живьем первую большую панду, но она, к сожалению, погибла в Сингапуре. Тогда исследователь Уильям Харкнес объявил журналистам, что он собирается в Цзюцюань, имея твердое намерением привезти оттуда живую большую панду, а телетайпист понял так, что речь идет о «большой пантере». И на другой день большинство газет как ни в чем ни бывало сообщили о том, что Харкнес вознамерился поймать «гигантскую пантеру», которую якобы обнаружил в Китае.

Эта история заслуживает того, чтобы мы привели ее здесь, поскольку она позволяет нам проследить то, как благодаря чистой случайности мир узнал о существовании еще одного «невиданного зверя», которого иные зоологи принялись искать с невероятным упорством, совершенно не ведая о том, что их поиски уже заранее обречены на неудачу...

Однако бедному Харкнесу не суждено было осуществить свои планы, так как в 1936 году, сразу же по приезде в Китай, он скончался. И тогда случилось невероятное: в 1937 году его вдова Рут, которая не могла допустить, чтобы мечта ее мужа умерла вместе с ним, сама решила отправиться по следам неуловимой большой панды. Об этом животном она не знала ничего, как, впрочем, и о Китае, куда она устремилась очертя голову. На протяжении нескольких месяцев шла она сквозь джунгли с настойчивостью, достойной самого искреннего восхищения.

И все вздохнули с облегчением, когда узнали, что удача, наконец, улыбнулась той, которая была так предана памяти своего мужа. Этой смелой женщине повезло больше, чем самым великим исследователям, потратившим впустую целых семьдесят лет на поиски таинственного зверя. В один прекрасный день она заметила в дупле дерева годовалую панду, издававшую душераздирающие крики. Она бережно взяла на руки этого «крошку-великана» и прижала к сердцу, как младенца, о котором так мечтал ее покойный супруг.

Нетрудно себе представить исступленный восторг, с каким американцы встречали отважную путешественницу, прибывшую на родину в сопровождении приемной «дочери». И та не замедлила привлечь к себе внимание зевак, хлынув толпой в Бруксфилдский зоопарк, в Чикаго. Однако в марте 1938 года Су-линь, как назвали зверька, к сожалению, погибла: она подавилась веткой дерева.

К счастью, удача — как и почтальон — приходит дважды на дню. Мисс Харкнес вновь отправилась в Китай и привезла оттуда другую большую панду, самку, по прозвищу Меи-меи, которая как нельзя лучше прижилась на своей новой родине — в «городе ветров».

Прошло какое-то время — и на прилавках американских магазинов появилась новая плюшевая игрушка, точная копия Меи-меи. Большая панда, получившая на сей раз прозвище Энди Панда, стала героиней комиксов и веселых картинок в воскресных газетах; и теперь ее часто можно было видеть на экранах телевизоров в качестве персонажа детских мультфильмов. Сегодня этот зверек столь же любим американской детворой, как Микки Маус и Дональд Дак.

Однако для зоологов работа только начиналась. Они были, в общем-то, едины во мнении, что «бей-шун» и малая панда — родственники, и тем не менее они пока еще не знали, к какому виду следует отнести этих двух панд. Их, конечно, можно было бы причислить к плотоядным, хотя они употребляют исключительно растительную пищу, почти как медведи: ведь они большей частью тоже питаются растениями[12]. Англичане даже стали называть панду попросту «кошачьим медведем», что было вполне справедливо.

В конце концов, после проверки результатов исследований великим американским зоологом Уильямом Кингом Грэгори было решено включить панду в семейство енотовых, где уже числились енот-полоскун, енот-ракоед, коати, кинкажу и кошачий хорек. Однако, принимая в расчет особенности их строения, быть может, вместо того, чтобы объединять азиатских панд с американскими енотовыми, стоило создать для них отдельное семейство пандовых, как это предполагал еще в 1943 году доктор Фрешкоп? Американского кинкажу также следовало бы отнести к пандовым, поскольку в этом случае последние стали бы своего рода связующим звеном между медвежьими и кошачьими. Другие же зоологи, напротив, настаивали на том, чтобы большая панда была причислена к семейству медвежьих.

Как бы то ни было, но только генетические и серологические исследования этих необыкновенных животных позволят с точностью установить, являются ли все они родственниками или нет.

Последнее крупное зоологическое открытие, сделанное в Азии, стало предметом бурных споров.

Еще в незапамятные времена жители Камбоджи рассказывали, что кое-где на севере страны, в редкостойных лесах, живет дикий бык, не похожий ни на гаура (Bos/Bibos/gaurus), ни на бантанга (Bos/Bibos/banteng). Они называли его «купреем», или серым быком. Факт его существования подтверждали и многие французские зоологи, в частности, доктор Дюфосе — в 1930 году, и Р. Виттоз — в 1933 году.

Когда профессор Ашиль Урбэн, директор Венсеннского зоопарка, прибыл в 1937 году в Индокитай, ему представился случай увидеть останки этих прекрасных животных у неутомимого охотника доктора Р. Совеля, работавшего ветеринаром в северной Камбодже. Узнав, что этот бык очень интересует его гостя, доктор Совель поймал молодого самца купрея и без лишних проволочек отправил его в Венсеннский зоопарк. Кроме того, он предоставил в распоряжение профессора Урбэна — для исследования — останки взрослого самца купрея, которого он подстрелил на днях неподалеку от деревушки Чеп.

После того как исследование было проведено, директор Венсеннского зоопарка решил без обиняков назвать камбоджийского дикого быка Bos (Bibos) sauveli.