– Ты чего тут одна? Прикинь, эта шалтаевская Лиза убежала… Свалила на станцию.

– Как же это… А он что?

– Он отрубился на веранде. Парни адски накурились.

– Так зачем было ее отпускать? Видела, какие тут гопари?

– Слушай, мне сейчас не до нее. Ей три раза сказали, что это бредовая затея. Как горох об стену. Тупая, по ходу.

– Надо ее догнать.

Есть ее номер?

– У всех сели трубки. Света-то нет. Не, я пас. У меня ноги мокрые. Пойду пацанов пну.

Маша вздохнула. Вернулась в дом, намотала на шею шарф, который висел на плешивых лосиных рогах при входе. В комнатах было тихо. Она не стала никого ждать, взяла рюкзак и вышла за ворота. В какой стороне станция, помнила четко. Если эту дуру изнасилуют, у всех будут грандиозные проблемы. Долго брела мимо пустых черных дач. В это время года сюда никто не приезжал. Уже на подходе к станции, в месте, где обрывались многочисленные рельсы, она увидела в самогонном свете фонаря силуэт, напоминавший Лизу, только без шапки. Силуэт быстро приближался. Маша махнула рукой. Когда Лиза подошла, стало заметно, что по ее щекам текут слезы.

– Эй, – прошептала она, – драпать надо! Там человек десять, пристали. Пьяные.

Маша посмотрела в сторону перрона. Из тьмы показались бредущие в их сторону фигуры.

– Иди сюда, – донесся до Машиных ушей наглый и убедительный бас.

– Спокойно пойдем, – сказала Маша, – отстанут.

– Не отстанут. Лучше в участки… Надо уйти с дороги. У них машина.

Лиза взяла Машу за локоть, и они побежали. Сначала медленно, как люди, которые давно не бегали, а потом быстрее и быстрее. Рюкзаки неудобно скакали на спинах.

– Нам бы из пятна света вырваться, в деревья…

Маша слышала погоню. За ними действительно гнались. Если вначале она решила, что там стайка пьяных деревенских парней: отойдешь на сто метров, как от лающих псов, они и отцепятся, то это был не тот случай. Пробежали метров пятьсот, Маша успела вспотеть, а потом оказались на шоссе. У нее мелькнула мысль, что можно и машины останавливать, махать руками, орать. За асфальтной дорогой чернел лес, и они стремглав нырнули в деревья. Отбежали от дороги – по колено в снегу, а потом опустились на четвереньки и просто поползли. Земля уходила вниз покатым уклоном, и девочки очутились в яме, похожей на минную воронку. Там обе остановились и осмелились обернуться. Преследовавшие их фигуры ринулись в разные стороны по шоссе. Подъехала тонированная «девятка». Хлопнули дверцы. Машина свернула на проселочную дорогу, ведущую к даче Юрки.

– Что делать-то? – шепотом спросила Маша.

– Не знаю. – Лиза терла пылавшие щеки, которые после совместного бега уже были Маше не так противны. – У нас дача в Орехово, в десяти километрах. Я туда хотела.

– Может, обратно к Юре? – Маша судорожно застегивала куртку на верхние кнопки под подбородком.

– А вдруг эти туда завалятся? Я бы к нам на дачу лучше… Но пешком долго, часа два. Не прятаться же от каждой машины… Вообще, там ночует брат. Если бы откуда-то ему набрать…

Машин телефон тоже сел. Она подняла глаза на бледно-янтарное небо в каемке из сосновых крон. Потом посмотрела на свои пальцы.

– Дай-ка телефон.

Взяла в руки розовую, похожую на кусок мыла «Нокию». Зажала трубку между ладоней. От Лизы отвернулась. Что делать, не знала, действовала наугад.

– Маш… – шепнула Лиза.

Маша не отреагировала.

– Маша, мне кажется, там…

В момент, когда «Нокия» победно завибрировала, Лиза накинулась на нее сзади, повалила ее в ежистый весенний снег, а с шоссе раздался чудовищный гром выстрела. Чиркнуло стволы деревьев над головами.

– Твою мать, – прошептала Маша и посмотрела на экранчик телефона. Батарейка показывала двадцать процентов заряда. Она сунула трубку Лизе. Выстрелы прекратились. Машино тело била дрожь. Через полчаса они сидели на заднем сиденье белого джипа, а брат Лизы смачно отчитывал их. Они подкатили к забору, перед которым росли аккуратные пушистые ели. Ворота отъехали вбок, и Маша увидела отделанный голубой вагонкой дом.

– Ты не против у нас заночевать? – спросила Лиза.

– Не против, – ответила Маша. На самом деле она ликовала от возможности оказаться в чистом доме, где был водопроводный туалет и горел камин. Где им навстречу вышел смешной черный кот и в комнатах пахло чистым бельем. Брат угостил девочек глинтвейном в причудливых бокалах с ручками. Лиза постелила Маше в гостевой спаленке с дюреровским кроликом на стене, и она спала долго и самозабвенно, а утром даже не поняла, где находится. Внизу Лиза во фланелевой пижаме, напевая, жарила блины. Открытка. Маша зарядила телефон и позвонила маме. Потом они собрались, и Лизин брат довез ее до Просвета. Дома час отмокала под душем, а очнулась от стука в дверь, в которую, голося, ломилась мама.

– У тебя телефон разрывается, возьми трубку!

Звонил незнакомый номер.

– Ты где? Что с вами стряслось? – Маша с изумлением осознала, что говорит с Шалтаем. – Я слышал, за вами местные упыри с сайгой гонялись! Где Лизка?

– Я дома. Да все хорошо уже. – У нее перехватывало дыхание. – Нас с шоссе забрал ее брат. Переночевали у них в Орехово.

– Спасибо, что пошла за ней. Какой же я мудак!

– Да ладно тебе. Ты просто уснул. Так бывает.

– Должен был сам за ней пойти. И за тобой. И вообще никуда вас не пускать. Как шавка себя повел.

– Брось. Мы ведь целы.

– И я этому страшно рад. Слушай… На вечер какие планы? Сегодня в «Молоке» играют «Кирпичи». У наших вписок на целый полк. Пойдешь?

– Можно.

– Супер. Встретимся там? Или на Восстания?

– Давай я туда сразу приеду.

– А ты Лизе передашь, что мы идем все? Мне до нее не дозвониться.

Лиза в самом деле дала Маше номер, когда они прощались на Просвете. Лиза готовилась к поступлению на филфак. Маша сомневалась, что та продолжит общаться с тусовкой. Это была девчонка иной среды. Из среды фондю с подружками. Фортепьянных концертов. Пеналов с разноцветными ручками. Всего такого. Невинного. Но от просьбы Шалтая уклониться не посмела и позвонила. А Лиза с готовностью согласилась пойти. И, как показалось Маше, не из-за парня: о нем Лиза даже не спросила, а в продолжение их общения с Машей.

В подвальном клубе «Молоко», названном так в честь старого советского универсама, было шумно, в воздухе стояла пахучая дымка, а из зала несся глухой барабанный стук. Стены дрожали, повергая публику в сладостное предвкушение концерта. Маша с пластиковым стаканом пива сидела в вестибюле, обклеенном пестрыми афишами. Наконец в дверях она увидела Шалтая и других парней с Малой Садовой. Он послал ей котовью улыбку и вздернул подбородок в знак приветствия. Она ждала, что он подойдет, поцелует в щеку, а она расскажет о ночи. Она десятки раз репетировала эту историю, пока ехала в метро. Но он жестом изобразил идущего человечка и указал в сторону бара, а потом отвернулся и исчез в толпе. Маша глотнула пива.

– Маша! – Неожиданно к ней подсела Лиза. Она была в клетчатой рубашке, а на голове снова возникла глуповатая шапка, но уже горчичного цвета. – Давно приехала?

– Привет!

– Что за группа выступает? Так прикольно, никогда не ходила на такие вечеринки. Только в Финляндии на концерт. – Лиза энергично крутила головой. – Финны прыгали со сцены, и их передавали по залу прямо на руках.

– У нас тоже прыгают, – хмуро отозвалась Маша. Ей не хотелось болтать. Проводить Лизе экскурсию. А тем более озвучивать, что Шалтай уже здесь. Ей хотелось напиться вдрабадан и найти его. Чтоб вокруг никого лишнего. Из зала раздались призывные аккорды, и толпа из бара, тесных проходиков, туалетов повалила туда, где под низким сводчатым потолком расположилась камерная сцена, освещенная лучами фиолетовых софитов. Маша с облегчением погрузилась во мрак.

– Ты чего такая грустная? – кричала Лиза сквозь волны звука.

В толпе Маша сразу же нашла глазами кепку Шалтая. Он поднял в воздух сжатую в кулак руку и двигал ею в такт музыке. Пел. Ее не видел совсем.