То же самое повторилось и на следующий день, только в основном Богданов планировал заниматься договорами компании. И снова он был вне зоны досягаемости, снова Горячев вынужден был вычеркивать его из своих планов на день. Утешало только одно: вечерами Лев тоже отчитывался, сообщая в десятом-одиннадцатом часу, что вернулся домой, что все идет по плану. И что соскучился.
Антон сам не знал, что бы он мог думать, если бы не слышал этого «соскучился». Иногда его поражали приступы паники: что если все его решения — ошибка? Если Лев решает все дела, чтобы потом все же воспользоваться фальшивыми паспортами и скрыться, оставив после себя пустоту? Весь город мог забыть имя Богданова, только не Горячев. Но он верил, пока слышал, что нужен. До глупого наивно верил в свою первую любовь и продолжал выгрызать в действительности маленький, тесный, хоть сколько-то безопасный уголок для нее.
Потому неделя Антона состояла из поездок в агентство (он уже подыскал дополнительную небольшую работу — чтобы и себе обеспечить подушку безопасности), потом — в спортзал, потом — в бойцовский клуб. Тренера он все-таки нашел — по легенде, бывшего спецназовца — и после первого же, пробного занятия прислал Богданову фото синяков на ногах и сбитых локтей.
«Это меня тестировали. Ты знал, что двухметровые в кубе мужики умеют быть быстрыми? Я теперь знаю… А еще знаю, что сегодня меня „убили“ раз пятнадцать. =(»
Зато в четверг, в час, когда солнце гордо стояло в зените, не по-весеннему жарко выжигая людей с тротуаров, мобильный телефон Антона радостно булькнул, сообщая о новом уведомлении. На удивление Горячева, в их с Богдановым общем чате висело непрослушанным голосовое сообщение.
«Антон! — весело поприветствовал Лев, перекрикивая рев машин, бубнеж оживленной улицы и ветер. — Я вырвался от злых усатых дядек, которые хотели мои деньги, и теперь мы с Еленой идем пить кофе».
«Привет, Антон, — теплел голос Елены улыбкой где-то на заднем плане. — Я слежу за ним, он никуда налево не идет».
«Ну что ты такое говоришь, а, — фыркнул Богданов, но быстро нашелся и продолжил: — Наверное, встретимся уже только на твой праздник. Очень много дел, ничего не успеваю. Жалко, что так, но как есть… Зато освобожу все выходные под… Ну, освобожу все выходные. И эти, и следующие. Просто. Чтобы ты имел в виду, если будешь строить планы…»
«А, значит воскресный просмотр фильмов отменяется в любом случае, да? — наигранно удивилась Елена. — Ну? Скажи, что соскучился».
Послышался смех, сконфуженное бормотание Льва, смазанное «удачи» и совсем уже смешливое от Елены «И что любишь — тоже не сказал!» с визгом от, вероятно, полученного подзатыльника. Антон в тот момент как раз одиноко сидел в раздевалке после спарринга, снимал фиксирующие бинты с запястий. У него словно вся боль, скопившаяся в теле и в душе, разом прошла: ничто не могло стать лучшей панацеей, чем смех и улыбки дорогих людей в темное время. Хотелось видеть в этом хороший знак. Богдановы к тому же впервые звучали настолько близкими, настолько по-семейному, что в одном этом забрезжила новая надежда. Пускай у Горячева не было ни денег, ни власти, но если он смог принести мир в чужой дом — для него это значило большое счастье.
— Ладно, Лев, я тебе сейчас помогу, покажу, как это говорится, — сразу же стал записывать Антон в ответ, смеясь. — Вот так просто берешь, набираешь в легкие побольше воздуха — нагрузка ведь сильная, сердце может не выдержать. А потом медленно выдыхаешь… И говоришь потише, совсем незаметно, когда от тебя уже после вздохов твоих никто ничего не ждет: «люблю тебя»… Как кулачок под ребра, ну! Сильно бьет, между прочим!
Комментарий к XXIV
Мы хотели бы сказать вам пару ласковых, но вышла не пара, поэтому просто пригласим вас сюда: https://vk.com/wall-191377682_53
========== XXV ==========
21.04. Вечер пятницы. «Лесная симфония»
Сложность ожидания в том, что оно делает время медленным и плотным, — не пробежать сквозь его полотно на высоких скоростях. Долгожданная пятница еле-еле доползла до ребят, но точно не подвела — хорошая погода и настроение захватили всех участников торжества еще на старте. Антон и Лев условились ехать по разным машинам: Горячев — с Лехой на хвосте у Богдановых, а «крузак» должен был принять Настю и Романа. На том и порешили. Так и поехали. Путь занял примерно два часа. За окнами сначала мелькал город, меланхолично прощаясь серым силуэтом на фоне зазеленевшей природы, затем — свежие в своей весенней чистоте кроны деревьев. Извилистые линии автомагистрали уводили прочь от тревог, сомнений, страхов и печалей, что сопровождали Антона всю проклятую неделю. Теперь даже не слышалось в спину настойчивое сопение обещанных проблем. В лобовом стекле Лехиной машины медленно и эстетично юлил «крузак», за тонированным окном виднелась беспокойная, постоянно вертящаяся макушка Романа. А Котков, когда был спокоен, водил совершенно неинтересно: технично, правильно, будто исключительно по прямым линиям двигался. Только иногда он срывался, дергался, ворча:
— Богданов, сволочь, водит, — как баба бедрами виляет. Я уже не врубаюсь, он перестраивается или нет…
Антон только заухмылялся под нос с привычного места за водителем. Что смешного было в таком сравнении — из сидевших в салоне знал он один.
На исходе второго часа пути короткая колонна достигла места назначения и плавно свернула на сельскую дорогу, окунувшись в пушистый низкий лесок, в котором уютно спрятались от мира небольшие коттеджи. Свет фар лизнул по табличке «Лесная симфония», когда «крузак» остановился на стоянке у офиса администрации. Мотор головы экспедиции заглох, Богданов вышел из машины, а за ним вывалились, хохоча, Роман с Настей.
— Сколько лет, сколько зим! — раскинул руки Антон, едва ступив ногами на твердую почву. Настя моментально встрепенулась — казалось, в ответ, — забыла обо всем. Но прежде чем Горячев успел приготовиться к объятиям с ней, она неожиданно пронеслась мимо, буквально вытащив Вовина из салона за шкирку.
— Вот именно! Сколько, Владик, мы с тобой в лицо не виделись, сколько моих надежд — а ты все такой же мелкий! — она едко захохотала, приподняв несчастного аж над землей, и тут же кинулась ерошить выбеленные волосы. Влад, ниже которого в их компании была только Алена, на полную голову отставал от стоящей на толстой подошве хакерши.
— Мал золотник да дорог! — орал Вовин, отбрыкиваясь.
— Если так стараться, — заулыбался Леха, — ты ему сейчас еще пару сантиметров сверху сотрешь.
Горячев прыснул в кулак, отвлекшись на миг, но все же обернулся к экипажу «крузака» с прежним запросом:
— Ладно, может, меня тоже кто-нибудь хочет обнять, а?
Лев вздрогнул, сделал неполный шаг, но его опередила Елена, влетевшая в Горячева с объятиями. А когда отлипла, призывно потрясла лаконично черным подарочным пакетом:
— Я вон еще и не отдарилась, так что буду тебя сегодня баловать вовсю!
— Посторонись, женщина, моя очередь, — мерзко хихикал Роман, схватившись за плечо и неаккуратно отодвигая Елену. Горячева постигли тесные объятия сисадмина, возмущение Елены и взвинченный от напряжения взгляд Льва. Антон беззащитно улыбнулся последнему, легонько похлопывая своего захватчика по спине. Хотелось бы, конечно, не только улыбаться — сжать Богданова крепче прочих, с силой, нагулянной в мышцах за рабочую неделю. Но даже теперь, когда Лев и Горячев наконец снова были рядом, между ними вырастали стены и рвы.
— Наш коттедж вон тот, — Лев указал рукой на ближний к офису курорта домик. Вокруг здания выстроились стройные фигуры в костюмах, а Богданов поспешил пояснить: — А это охрана. А тебе, Рома, было бы удобнее смотреть не жопой.
— Ага, Лев Денисович, — Роман только крепче сжал Горячева напоследок (тот успел даже откровенно напрячься, подозревая неладное), но повиновался власти интереса.
— Охраны не бойтесь, это старые привычки. Они за нас уже активировали бронь, так что… Вперед? — нервно улыбнулся Лев, предлагая всем присутствующим собрать вещи и отправиться в дом. Так и сделали. Сборы были громкими, потешными; машины писком сигнализации попрощались с хозяевами, а те скоро оказались около коттеджа, встречаемые уютным скрипом деревянных ступеней при входе. Со Львом поздоровались охранники, открыли двери. Внутри — улыбалась приятным свечением белых гирлянд украшенная черными и бежевыми шариками прихожая, растянулась от лестницы до стены надпись «С днем рождения!» из картона, под ногами хрустело конфетти. В углу стоял привезенный заранее музыкальный центр с караоке и потели бутылки разнообразного спиртного, а за распахнутой дверью обеденной виднелся накрытый стол с темной скатертью и светлыми тарелками. Горячев затрясся от восторга, как ребенок, аж подпрыгнул на месте: «Вот это я понимаю празднично!» Стыдно было думать в обиду старым друзьям — они всегда поздравляли своих на славу; но Богданов и впрямь постарался, целый дом принес в подарок. И все — для них. Для Антона.
