Кабинет Богданова, как нерушимая столица спокойствия и уверенности, своего настроения никак не поменял, приняв всех его гостей с привычным теплым радушием. Изменилось только одно: окно было плотно занавешено. Лев яростно закрывал спину даже на своей территории. Елена казалась обеспокоенной, но собранной: в ее взгляде читалось желание действовать, а в позе — жажда перемен, которые она готова была вырвать из глотки врага собственными руками, но пока добралась только до бумажки. Настя потеряла в лице и походила теперь не на компьютерного фрика, а на серьезного киберпанкового хакера, который мог взломать не только сеть, но и мозг — противнику. Роман из общей картины мира выбивался: он, фривольно развалившись на стуле и забросив ноги на круглый стол переговоров, крутил на пальце ключи. Казалось, сисадмин единственный чувствовал себя менее беззащитным, чем до этого. Антон по просьбе запер за собой дверь, чтобы никто «случайно» не прервал совещание, а затем, не нарушая тишины, подошел ближе. Все собрались вокруг Настиного открытого ноутбука. Первыми в глаза бросились окно почты и развернутый рядом текстовый редактор.
— В общем, вы помните переписки Ромочки, — начала хакерша с тяжелым вздохом. — И, как вы понимаете, его возвращение позволило нам их расшифровать… Я хотела бы извиниться за то, что мы дотянули с результатами до сегодняшнего дня — но беда в том, что этим все не ограничивалось и нужно было закончить проверку, которую мы с Еленой Денисовной проводили на той неделе. В общем… Вот, — она махнула рукой Роме — рассказывай, мол.
— Со мной диалог вели через зашифрованные письма. Сам шифр я Насте предоставил, и мы все перевели. Он придумывался для меня лично, следовательно, расшифровать его было бы невозможно через стороннюю организацию… В основном там команды: сходи туда, сделай то, сделай это. Еще просьбы позвонить, но, для безопасности, ничего конкретного. Вел со мной диалог тот амбал, которого видел Антон, так что… Я был уверен, что переписываются из компании только со мной, но… Но.
Роман открыл почту, показал расшифрованную переписку, а после еще одну выборку, в которой находилось бесконечное множество файлов и электронные почты, на которые они пришли. Все тексты казались случайным набором цифр и букв, разбросанных словно в хаотичном порядке; одни письма попали в спам, вторые были открыты и удалены, третьи не открыты вовсе.
— Настя нашла, — уточнил Роман. — Почти всем в организации приходили такие. Всем верхушкам. И точно всем, кто находится в резиденции. Но мой шифр им не подходит. Письмо одно или два, где-то три. Ответа на них не исходило. Что это значит — я не понимаю. А вы? — Роман обратился к Богдановым, но те по-родственному синхронно отрицательно замотали головами.
— Это либо попытка связаться еще с кем-то, либо — пошатнуть нашу уверенность в себе в том случае, если мы найдем письмо и вскроем ситуацию с Романом, — Лев поправил галстук. — Я думаю, второе. Зная этого человека…
— Зная его, я уверена, он вообще не ожидал, что мы что-то найдем, — фыркнула Елена. — Ой, я думаю, мы зря это все…
— Дело в том, что все даты совершенно разные, — перехватила Настя. — Беда в том, что если даже Рома был на связи полтора года, аналогичная ситуация могла повториться с кем угодно из ваших сотрудников. Наши руки связаны дальше корпоративной сети. Я не знаю, как эти люди обычно работают, но, имея доступ к данным ваших кадров, с отдельными они могли связываться и по личной почте, и по телефону. А теперь давайте рассмотрим худший вариант. Сколько инфы о внутренних делах компании слил ты? — она снова вернула внимание к сисадмину. Роман вытаращил глаза, словно его ошпарило это заявление.
— Что сразу слил? — возмутился тот. — Информацию о кадрах они запрашивали изредка. То, что я им предоставил — это вашу систему безопасности, а конкретно фирмы, к которой вы обращаетесь, расположение охраны, и, — Рома замялся, — расписание Льва Денисовича. А еще… — он замялся еще сильнее.
Антон, почуяв, вокруг какой темы ходит Роман, недобро на него покосился.
— Не продолжай, — выдохнул Лев. — В общем, это моя личная информация. Ты, выходит, за мной следил?
— В основном, но не только. Немного за Еленой, немного за делами фирмы… Еще ваши деловые встречи освещал и результаты договоров, — Роман многозначительно взглянул на Антона. — Самые разные встречи.
— Ну ладно, — кивнул Горячев, прерывая поток намеков. Он как мог делал вид, что их и вовсе не было — все возмущение и страх скопились вокруг судьбы компании. — Результаты договоров, охрана… Только за перемещениями следили, выходит? За кругом знакомств?
— Не думаю, — качнула головой Настя. — Просто это то, что легче было Роману доставить в чистом виде, пользуясь должностью сисадмина. Так или иначе, это все напоминает поиск слабых мест. А теперь подумайте, где еще они могут быть. Или, вернее, где могут появиться — раз уж аналогичная ситуация произошла с каждым из начальников отделов…
— Бесполезно думать, где они были еще, могли быть или появились. Работа уже проведена. И, судя по всему, проводилась годами, изучалось наше поведение, психология сотрудничества, закладывались бомбы замедленного реагирования. Если я сейчас же поменяю всю голову компании, это будет разорение. То, что мы знаем о Романе — они в курсе. Нам остается только ждать удара, — Лев выдохнул, но улыбнулся, — и готовиться к нему. Мы уже начали и провели большую работу за эту неделю. Спасибо Насте и Роману, Елене. Ваша задача докладывать обо всем, что вам кажется подозрительным. Никому не доверяйте, я верю только вам в компании. И, если что, обязательно уведомляйте, мы приставим к вам личную охрану. На это денег я не пожалею. Если собираетесь уйти теперь, я пойму. И стоит это сделать сейчас, в самое логичное время, чтобы вас не задело слишком сильно. Это только наше с Еленой сражение, и новенькие, — Лев посмотрел на Антона и Настю, — могут уходить.
У Горячева внутри, под горлом, словно стальной канат затянули. Он понимал умом, что в этой ситуации ничего не может сделать. Ничем не может помочь. Антон был все той же мелкой рыбкой, заплывшей в мир большого бизнеса — и закрепившейся на спине у кита. Теперь Лев не виделся акулой. Богданов в своем мире по-прежнему был велик и опасен, но за их с Еленой суровыми взглядами пряталось лишь неисполнимое желание покоя и свободы. Не хищники охотились на них, а охотники с гарпунами. От таких не было защиты, а снизу, из-под толщи воды, не удалось заметить приблизившегося браконьерского судна. Могло статься, что удар пройдет мимо, Богдановых оставят до поры и Антона не заденет. Тогда все они продолжат просто плыть по течению. Но это напоминало сказку — хорошую, добрую, светлую сказку. А жизнь показывала, что все добрые сказки — это чья-то блажь, созданная для того, чтобы уберечь маленьких детей от жестокой мудрости в народной молве. Только вырастали они покалеченными — потому что вышли в большой мир, не зная об опасности.
— Я закончу работу, — качнул головой Антон, упрямо поджав губы. Он не хотел показаться трусом, не мог позволить себе просто развернуться и сбежать в первых рядах. Несколько недель закончить большое дело — это все, что он мог дать. Быть рядом, подставлять плечо — только это.
— Ну а я, — подхватила Настя, — останусь здесь как минимум до тех пор, пока он не соберет шмотки. Но если вы захотите продолжить сотрудничать неофициально…
Хакерша тряхнула в воздухе телефоном, намекнув, что остается на связи, и Антон улыбнулся теплее. Он был рад, что рядом есть совестливые люди, выбравшие сторону. Одно подтачивало внутри: даже Настя погрузилась в эту ситуацию, знала, как тяжело в компании; но продолжала ли она рассказывать об этом Владу? Горячев боялся, что его друзья уже знали многое, но терпеливо молчали, дожидаясь новостей из первых рук. Не меньший страх приносила мысль о том, что они не знали ничего — и мучились от неизвестности, как недавно мучился сам Антон. Это верно, что он не мог рассказывать о Льве, если тот сам не позволит, однако делать вид, будто все в порядке, прикрываясь болезнями, было лицемерием.
