«Переучиваться всегда тяжелее, чем учиться», – сказали мне эти хирурги после первой ошибки и сочувственно похлопали по плечу. Благодаря им ошибка не стала фатальной. И в целом мы хорошо сработались. Теперь я точно знаю, куда пойду после учёбы.

Но это – маленькая ложка мёда в бочке дёгтя.

Как вернуть в норму репродуктивное здоровье? Как вернуть испорченную нервную систему насовсем, а не накладывать чары каждую неделю? Как предотвратить остановку сердца после первой же отмены лекарств?  Как сделать так, чтобы благодаря этим лекарствам клетки восстанавливались нормально, а не стремительно перерождались в опухоль? И как, вашу мать, организовать полноценную реанимацию из обычной поддерживающей терапии без знания чар и алхимии? Как ни хороши были эльты в восстанавливающей терапии, как ни хороша была алхимия, но поломки такого уровня им были недоступны. Как, впрочем, и у меня на родине. Но там хотя бы клетку до аминокислот и ДНК разобрали! И реанимацию нормальную изобрели!

В результате я плела из мулине наузы, вырезала загадочные знаки на деревянных брусочках, заговаривала всем компот в столовой, даже с бубном танцевала, отгоняя злых духов. Бубен, как и расшитые шнурочками и бусами куртка с маской, были самыми настоящими, мне притащили их аж из Барнаульского музея. Чувствовала себя при этом… Ну да, как хирург с бубном я себя чувствовала. Одно хорошо – в отличие от моего мира, здесь магия работала. Нормально работала. Нож, воткнутый с шепотком в изголовье кровати, процентов на семьдесят заменял ИВЛ. О таком на моей родине можно было только мечтать.

В разгар одной из моих плясок Сид Трёх Дубов посетил Его Высочество Верховный Судья Альвах. Увидев меня в маске, в куртке, с азартом колотящую бубен и вытанцовывающую странные круги по коридору, он остановился на почтительном расстоянии и с любопытством наклонил голову набок.

- Эйа-хейа-эйа-хей! – завывала я самозабвенно.

Да, я его не сразу заметила. Во-первых, в маске почему-то хорошо было видно только духов, остальное расплывалось, во-вторых, это был тихий час, так что камлание я проводила в пустом коридоре. Компанию мне составлял только Ай. Он защищал меня от особо несговорчивых духов, которым я сулила молочные реки с кисельными берегами, лишь бы только они покинули больницу. Так что появление Альваха для меня обозначили знакомые синие бабочки. От звука бубна они порхнули очень живенько и облепили своего родителя крыльями, словно попытались спрятаться за ним.

Естественно, меня моментально вышибло из нужного состояния.

- Здравствуйте, Альвах, – я стянула маску на затылок и вытерла пот с лица.

- Приветствую. Давненько я не видел камлания. Как тебе инструменты? Я специально просил, чтобы выдали именно их, – Альвах разглядывал меня с каким-то ностальгическим умилением.

- Спасибо. Как родные, – искренне ответила я и с удовольствием погладила бубен.

Куртка и бубен действительно настраивали на нужный лад очень легко. У меня даже получилось это характерное горловое пение. Пару моментов подсказал Овто, а дальше дело пошло само.

- Неудивительно. Их сделал мой друг, последний шаман. Он тоже был целителем, – улыбнулся Альвах. – И тоже был родом из России, откуда-то с Алтая. Там шаманизм сохранялся долго. Мы со Златом одно время полагали, что шаманы не исчезли, просто спрятались в Сибири. Но нет. Мой друг действительно был последним.

- Это случайно не тот, который в Альварахе похоронен? – уточнила я, вспомнив могильную плиту.

В ответ получила утвердительный кивок.

- А как он к вам попал?

- Как сейчас туда попадают все люди, – пожал плечами Альвах. – Его судили как колдуна. Вменяли ему в вину убийство нескольких детей и порчу скота. Его несколько дней пытали, выбивая признание, но он утверждал, что виновен только в исцелении больных. Излечение подтвердилось несколькими докторами, и это, к сожалению, сыграло против него. Его осудили на смертную казнь. Мы с Безликими подумали, что он наш брат, и выкрали его. Но было поздно. Пытки непоправимо подорвали его здоровье. Мы смогли лишь продлить ему жизнь и облегчить боль, – Альвах вздохнул. – Мы очень удивились, узнав, что он человек. Когда мы спросили, убивал ли он детей, он ответил, что это очень сложный вопрос. Мы отправили его в Альварах, чтобы испытать алтарём Великой Матери. Это человеческое божество, но мы поклоняемся ей наравне с Владычицей. К ней может подойти только невиновный. Мы не устраивали охоту, – быстро добавил он, заметив мой косой взгляд. – Он был не в том состоянии. Какой интерес гоняться за добычей, которая с трудом ходит?

М-да. А больше ничего, значит, их не смутило. Эльты в своём репертуаре.

- Да и не было тогда этой традиции. Он оказался невиновным, – продолжал Альвах, – и пожелал прожить остаток жизни у меня. Ему понравился остров. Я позволил. Мы всё пытались его вылечить, но наши умения лишь дали ему десять лет. Продолжить линию шаманов ему не позволила травма. До самого конца он не переставал изучать медицину. Поразительный был человек: мудрый, сильный, светлый, очень тёплый. Прощающий. Благодаря ему остров покинули очень многие. Среди людей редко рождаются подобные ему. Теперь в честь него мы устраиваем охоту в Альварахе.

- Серьёзно?! – поразилась я.

- Да. Его последнее желание. Когда настанет мир с людьми, каждый год кидайте клич среди осуждённых на смерть и вечное заточение, – по памяти процитировал Альвах. – Спрашивайте, кто из них желает спасти свою жизнь. Говорите, что для этого нужно добежать до Великой Матери и прикоснуться к подолу её юбки. Говорите, что если сердце его чисто, с него спишут все грехи, и пойдёт он с миром. А если нет, то его убьют по традиции.

Я просто ушам своим не поверила.

- И что, много желающих?

- Отбоя нет, – хмыкнул Альвах. – Каждый год по пять-шесть сотен. Просятся даже осуждённые на пожизненное заключение, те, кто однозначно виновен. Видимо, для них предпочтительнее смерть от наших рук, чем долгая жизнь в человеческой тюрьме. Мы уже и с судебной системой помогли, чтобы уменьшить возможность ошибки, и упросили улучшить условия. Но всё равно желающих очень много.

- Потрясающая история. Я, видимо, чего-то в этой жизни не понимаю. То ли тот человек лучше разбирался в психологии, то ли у людей в тюрьмах реально настолько плохо, – сказала я, ошарашенно помолчав. – Я бы такого не пожелал.

Альвах всё улыбался.

- А чего бы ты пожелал?

Я задумалась. Мира во всем мире? Ага, кроме амнистии для педофилов. Помириться с Сопротивленцами? Нет, явно нужно что-то выполнимое.

- Даже не знаю… А какие есть варианты?

Однако вместо ответа прозвучало неожиданное заявление:

- Ты похож на него.

- Ни капельки.

- Сейчас – да. Но скоро станешь, – убеждённо заявил Судья. – Уже становишься. Конечно, тебе не стать копией. Ты будешь другим, но всё равно похожим. Это меня всегда завораживало. Время меняет в людях так много: взгляды, убеждения, чувства, привычки, ценности – всё. Встретишь человека через каких-то двадцать лет, а он совсем другой. И одновременно – всё тот же. Люди восхитительно предсказуемы в своей непредсказуемости. Они с удивительным упорством выбирают наихудший для себя вариант, который никакому эльту не пришёл бы в голову. Откуда такая тяга к разрушению? Почему именно готовые варианты? И почему в каждом обязательно нужно что-то разрушить?

Знает. По глазам вижу, он что-то знает. Во мне узнал того друга? Судя по его словам – да. Раз так, то все эти вопросы про разрушение явно должны что-то значить для меня.

- Альвах… – я потёрла лоб, вздохнула и жалобно спросила: – А можно я потом вам отвечу? Или вы сюда пришли специально для разговора со мной?

Альвах рассмеялся и мечтательно пробормотал:

- Да. Конечно, можно, Вадим. У меня всё время мира. Я подожду. Думаю, однажды мы всё-таки этот разговор закончим. Главный целитель у себя?

После утвердительного кивка Верховный Судья удалился в кабинет целительницы МакДугал, оставив чёткое убеждение, что приходил он сюда таки именно ради меня.