— Это просто странно.

— Нет, я не гей, — возразил я.

Ее щеки покраснели.

— Извини, я не хотела тебя рассердить, это просто...

— Думаю, тебе нужно идти, — бесстрастно прервал я ее. Мне не нужно это дерьмо.

— Прямо сейчас? Или после того, как мы потрахаемся?

Раздраженный, я выдохнул.

— Я не собираюсь трахать тебя, Тиана. Так что сама понимаешь. Просто иди.

Прежде чем она успела что-то сказать, я поспешно вышел из комнаты. Я исчез в ванной и наклонился над раковиной, положив ладони по краям.

Ты гей?

Я вздохнул и покачал головой. Довольно разумный вопрос по общему мнению. Девушка была обнажена и выглядела весьма соблазнительно, а мой член был вялым, как мокрая тряпка!

Но я не трахался с геями.

Джаред. Я собирался убить его. Оторвать его конечности. Вырезать его член и заставить есть это дерьмо. Он обнаглел, позволив девушке войти в мой гостиничный номер. Как он это провернул? Вероятно, у него есть еще одна ключевая карточка со стойки регистрации, опытный ублюдок.

Она похожа на Лию. Голос внутри меня сказал, соблазняя меня. Ты можешь притвориться...

Я уставился на дверь, и подумал, не должен ли я хоть раз переступать свои границы. Мой член взволнованно думал о том, чтобы быть с Лией, и это заставило еще больше притворяться, что девушка в комнате на самом деле Лия. Но слишком поздно. Я услышал, как захлопнулась дверь, и понял, что ее нет. Вероятно, все к лучшему, хотя зуд сжигал меня изнутри.

Тебе нужно позаботиться об этом. Или иначе ты станешь долбаным мудаком для всех завтра.

В итоге я закрыл глаза и расстегнул джинсы, потянув их вниз. Неуверенно дыша, я приподнял член и попытался на мгновение представить ее. Мне не хотелось думать о Лие, когда она поселялась в мыслях, то боль и удовольствие становились горькими, но мне это было нужно. Мне нужна была она, чтобы помочь. Мне нужна была эта искра, чтобы отвезти меня домой. Несомненно, я прикрыл глаза с похотью.

Открыв глаза, я подумал, что Лия передо мной. Мне показалось, что я схватил пригоршню ее волос, мягкую и светлую, пряди скользили по кончикам пальцев. Я представлял себе ее грудь, маленькую и круглую, ее розовые и сморщенные соски, ее крошечную талию, ее загорелую и мягкую кожу. Я застонал, удивленный невероятным адреналином, подпрыгивающим под моей кожей. Ее тело ни разу не скучало по мне. Каждый раз, когда я брал ее, это становилось все лучше и лучше. Иисус, я жаждал ее. Я жаждал ее вкуса.

Почему ты отпустил ее?

Наконец, я почувствовал изнутри всемогущую искру. Я почти чувствовал это; ее киска напрягалась вокруг меня, когда она судорожно стонала мне на ухо. Плачет мое имя пухлыми губами. Изображение в моей голове оказалось достаточно горячим, чтобы отправить меня через край. В течение секунды это было ясное видение Лии подо мной, и я переступил грань. Так горячо, я почувствовал освобождение.

Блестящее чувство.

Успокаивающее.

Нежное блаженство растеклось по моему телу, согревая меня от удовольствия.

А потом... просто так... Я снова почувствовал себя одиноким и пустым.

По крайней мере, ты не трахнул фанатку.

Да, но я наткнулся на раковину и не заметил. Какой популярный певец в знаменитой группе мастурбировал, когда за несколько минут до этого обнаженная девушка была в десяти футах от него и приглашала его в себя?

Некоторые скажут, что я испорчен. Мне хотелось бы думать, что меня просто иссушили.

Я ополоснул раковину и заправил себя в штаны и вышел из ванной. Я все еще тяжело дышал, когда упал в постель, оцепенел, глядя в потолок, а мое сердце начало успокаиваться, и наступила тишина.

Снова один.

Всегда один в конце ночи.

Это провал, учитывая, что я был в окружении тысяч людей всего несколько часов назад. Моя жизнь заполнена людьми. Поклонники слева и справа. Охотники с камерами. Вечеринки в особняках у цыпочек, цепляющихся за меня. Это была нескончаемая поездка на американских горках, и под конец ночи я хотел только спрыгнуть с платформы, выпить немного пива и посмотреть телек с кем-то, кто имел для меня значение.

Имел значение.

Я делал все, что мог, чтобы скрыть свои эмоции, а теперь я хотел вылить душу кому-то значимому.

Как можно в это поверить?

Пение помогло. Быть на сцене с парнями стало спасением жизни. Я мог потеряться в словах, которые имели значение. Я чувствовал себя живым. Но сегодня другое. Сегодня ночью…

Я думал, что видел ее в толпе.

Я почувствовал это.

Я что-то почувствовал.

Я думал…

Я схожу с ума.

Очевидно, я был в отчаянии из-за того, что Лия трахала мне мозг. Мне было холодно от того, что я оставил ее стоять на обочине, слезы падали с ее глаз, когда она тоскливо смотрела на меня, исчезая вдалеке. Я каждую секунду сожалел, что оставил ее. Некоторое время я утешал себя тем, что ей нужно пространство. Я больше не мог ворваться в ее жизнь и рушить ее.

Я погружал себя в музыку, как в попытку отвлечься от нее, и на некоторое время это срабатывало. Но я хотел ее. Я хотел большего. Это чувство резко проснулось во мне через несколько месяцев после того, как я ушел. Осознание остро, как лезвие, ударило меня в тот день, когда мне позвонили.

— Твой отец скончался, — сказал дядя Джо на другом конце. — Утром у него случился сердечный приступ.

Мир прекратил вращаться. Я крепко сжал телефон, что даже слышал, как пластик хрустит в моей руке. Мое зрение плавало, и вдруг моя жизнь стала похожа на гребаную бездну, наполненную сожалениями. У меня никогда не было шанса сказать ему, что я сожалею.

С моего разрешения семья решила кремировать его. Он остался в доме бабушки, женщины, которую я едва видел в жизни. Фактически я едва ли знал их, если вообще знал. Это просто люди, о которых мимоходом говорил мой папа. Я не был близок с родственниками и никогда не посещал традиционные семейные праздники, решив просто игнорировать их. Это было примерно в то время, когда я начал терять себя и остался один без голоса Лии, тепла, присутствия... это заставило бездну сожаления молчать невысказанными словами.

С тех пор я хотел вернуть ее обратно, и все, кто был рядом со мной, старались держать нас порознь. Сообщив мне, что ей нужен перерыв. Что я ее уничтожил, и она не переживет еще одно горе. Как будто я уже не сказал все это сам себе, как будто заставлю ее снова пройти через эту чушь. Вина удерживала меня, и кем я стал... с кем я был с тех пор, как я ее оставил...

Нет. Она не могла так со мной поступить. Весь ее мир перевернулся бы вверх дном. Сначала мне нужно пролить свет. Мне нужна слава, чтобы умереть, чтобы я мог вернуться в человеческую гребаную гонку, не выделяясь в море скучных цветов. Мне нужно затеряться. Черт, я жаждал того дня, когда мы исчезнем в тени. На данный момент это вечность.

В этот момент мой телефон вибрировал на тумбочке, нарушая мои мысли. Я схватил его, стараясь отвлечься, и проверил сообщение, отправленное Римом.

«Картер, смена планов».

Я не ответил и закрыл глаза. Какие бы планы он не изменил, мог бы подождать до завтра.

Прямо сейчас…

Прямо сейчас мне нужен сон.

***

В возрасте 9 лет

— Где ты это взял?

Я поднял глаза от новой гитары и уставился на маму. Она прислонилась к дверному проему, тонкие губы сжались.

— Папа, — нерешительно ответил я.

Она нахмурилась.

— Сколько она стоит?

— Я не знаю.

— Выглядит дорого.

Я не ответил. Но наблюдал, как злость на ее лице усиливается, и мое сердце в пятки ушло. Она слишком непредсказуема. В одну минуту теплая, в следующую — холодная. Сейчас холодная.

Она подошла ко мне и протянула руку.

— Дай мне, — потребовала она.

— Пожалуйста, мама...

— Картер, — она холодно прервала меня, пронзая холодными голубыми глазами.