Двигаемся волчьей цепочкой, впереди проводник, за ним бойцы, ведущие в поводу вьючных лошадей, затем я, в арьергарде Шурале. Вооружены мы неплохо, хотя сравнить наше оружие с докатастрофным нельзя, но что поделаешь, за семьдесят пять лет старое пришло в негодность, да и боеприпасы для него закончились.

Ну, так вот о нашем оружии. У нас в снаряжении три базуки, с десятком зарядов для каждой (больше десяти выстрелов ни один ствол не выдерживает). Крупнокалиберные винтовки с магазином на семь патронов, короткие клинки и по нескольку гранат на каждого бойца. А еще двое разведчиков – неплохие лучники и луки у них, то же, что надо.

Вечерело, когда, пройдя опасную долину, мы остановились на ночевку. Я сидел у костра, подбрасывал лепешки кизяка в костер и в пол уха слушал рассказы проводника о руднике. Собственно первичную информацию о нем я получил еще перед выездом. Но все же интересно, может, что новое скажет.

Худой, какой-то ободранный Яша – проводник, задумчиво помешивал варево в котелке и вещал: – Я уж лет двадцать по ентим местам лазаю. Дома то своего нет, бабы почему то(!) меня избегают, вот и живу, как перекати поле…

– Рудник ентот назвал «Странным», Ростя Лопушок. Прилепилось название, а Ростя сгиб, любопытный очень был. Все дознавался, кто руду наверх подымает? Спустился раз в шахту и сгиб… Хороший парень был, умный, у него родичи в ентих местах произрастали, вот он сдеся и ошивался…

Под размерный шелест хриплого говорка я незаметно для себя, крепко заснул…

Утро было прохладным. Нам еще предстояло одолеть не менее трех сотен верст, поэтому разлеживаться не стали и за первую половину дня успели преодолеть не менее тридцати километров. А затем проводник остановился, и сев прямо там, где стоял, запел монотонно и тягуче.

– Ты что старый? Устал или обед пора готовить?

– Смерть там дальше Ильясушка, движется в нашу сторону, оборони бог, если стороной не пройдет. Я посмотрел в бинокль на восход солнца. Вроде ничего примечательного. – Ты левее глянь – посоветовал проводник. Три тонкие нитки черного цвета расползались по краям северной части горизонта. – Что это старик? – Смертушка наша придет, если хоть один из смерчей пройдет здеся. – спокойно так произнес проводник.

–Так может пора драпать? Что сидим без толку?

Старик оторвал упертый взгляд от земли: – А куда спешить? Все под богом ходим. Ломанешь счас влево или вправо, там тебя и накроет.

Ну и ладно, сидим значит, пытаем удачу, а три смерчевые нитки уже превратились в толстые канаты в основании, разливаясь широкими воронками в верхней части горизонта. Небольшой колок леса, зацепившись за срединный смерч, мгновенно перестал существовать. В воздухе замелькали остатки стволов деревьев и громадные комья земли.

– Ну а теперь Илясушка, пора, нам за холмиком вон тем укрыться, чую, как раз меж вихрей он останется. – Проводник бодро вскочил и начал раздавать указания: – Шурале, морды лошадям замотайте холстинами. Стреножьте их, а лучшее прям на землю вали, хрен с ней с поклажей, время не ждет. Шкурами, шкурами прикрывайтесь.

Гул нарастал, я лежа под бычьей шкурой чувствовал как вибрирует земля. Прижавшись лицом к влажной траве, я с трудом дышал, плотно прижимая края шкуры своим телом. По спине, шее голове и икрам барабанили кусочки, куски и кусищи земли и камней. После особо чувствительного удара по затылку, я потерял сознание…

Очнулся я от тряски, в висках ломило, все тело, как с тряпок сделано, очень хотелось пить. Приподняв голову, понял, что везут меня привязанным к лошади.

– А очнулся, ну на Ильяс попей, долго ты без сознания был – добродушно проворчал проводник. – Мы уж думали конец нашим странствиям, пора поворачивать назад. Вона как тебе башку размолотило. Я дотронулся до повязки больно конечно, но терпимо.

– Как с остальными?

– Двоих унесло – размолотило насмерть, а твоему дружку – Шурале, что будет? Одно слово черт. Как из-под земли откопал, два часа все пытался тебя в чувство привести. Всех загонял, мне пришлось свернуть с пути, поволокли тебя к роднику, нетронутому, потом обмыли, грязь из пасти вытащили. Смотрим, ты и задышал вроде поровнее.

В этот день, мы дальше, не поехали, уж больно меня мутило. Последующие трое суток чувствовал себя скверно, но преодолевая свою слабость, ехал наравне со всеми и не стонал, даже нашел в себе силы оглядываться на окружающий мир.

Пейзаж изменился, степь заканчивалась. Со всех сторон к нашей тропе вкрадчиво подступали березовые рощи, сосновое редколесье, а впереди уже виднелись отроги гор, поросшие ельником. Переправляясь через одну из мелких, но очень быстрых речек с прозрачной водой я упал в воду, вдоволь похлебал водицы и неожиданно почувствовал, что окончательно выздоровел. Проводник, видя мою неловкость, только головой покачал: – Дальше ребята, надо идти сторожко, местность сам видишь какая, за каждым кустом, может засада поджидать. Местных людишек здесь немного, но и они могут напакостить. Главная же беда, это всякая несуразная тварь здесь водится. До катастрофы недалеко отсюда атомная станция была, так вот развелось нечисти немерено. Они и сами друг друга жрут, но и нами, с удовольствием закусить могут.

Ночь была безветренной и теплой, в небе светила полная луна, мрачный лес окружал поляну, на которой мы остановились и от темноты, костер казалось, горел особо ярко. – Самые волчьи места – говорил проводник, к чему-то прислушиваясь. – Только это не волки воют. Тут и я услышал, отдаленное уханье похожее на ночной клич филина. А проводник продолжал: – В этих местах после катастрофы мужик с семьей жил, сбежал, что ли с большого города или еще по какой причине, но смог спастись. Руки у него в нужном месте приставлены были. Так, что его семья выжила и не особо они бедствовали. Я еще мальчонкой, застал их семью в полном здравии. Мы тогда, переселялись в эти края. Так моему отцу он помог. Счастливое место указал, где никакие твари нас лет десять не трогали…

Старик замолчал, восстанавливая, очевидно в памяти, свое прошедшее детство и продолжил: – А потом появились эти твари, и в первую очередь пострадал от них, как раз дед Василий с семьей. Как-то раз уже ночью, слышу, рвется кто-то в избу, а отчаянный крик своей невесты я сразу узнал. Вскочил открывать, а отец меня уже опередил. Могутный еще мужик он был и первого монстра принял на нож играючи, а тут они все на него навалились. Ружьишко у нас было, но пока я в темноте разобрался, что почем, твари разорвали моего отца. Тут я с двух стволов и врезал картечью в эту кучу. Бросил ружье и топором пошел махать…

Когда очнулся, смотрю, положил всех, только уж отцу и моей Красаве помощь была не нужна…

Сейчас и сам не понимаю, как я трех таких уродов смог уложить? Хоть тогда я на силенку не жаловался.

– А твоя мать или другие родственники? Они то же погибли?

–Померли, только раньше, мама от болезни, а брата в лесу медведь задрал.

Внезапно старик схватил головню и широко размахнувшись, кинул ее к краю поляны. С криком: – Смотри вот они, слева!

В свете не долетевшей до деревьев головни я увидел такую образину, что наш Шурале по сравнению с ним мог показаться красавчиком.

Глаз успел выхватить оскаленную в ухмылке пасть двухметрового чудовища, а пальцы рук уже привычно легли на ложе винтовки. Но первым открыл огонь Шурале. Смазанные тени понеслись в нашу сторону. Хорошо, что мы расположились по центру поляны! Всю обойму я успел выпустить за пару мгновений. Такое ощущение, что твари вообще не реагировали на выстрелы. Но тут в дело вступили базуки и я увидел как голова одного из монстров просто оторвалась от шеи… В следующее мгновение мне стало не до созерцания картины – одна из тварей попыталась добраться до моего мяска. Еле успел увернуться. Всаживаю в твердый бок, промелькнувшей мимо меня твари, кинжал и отскакиваю от второй. Ха, скоты, решили что достали! Растопыриваюсь весь, сосредоточен на повторную атаку. Но монстру засадили в грудь из базуки, а первая тварь тихо поскуливая, корчилась на земле пытаясь вырвать из бока засевший по рукоятку кинжал.