Только когда гость смущенно кашлянул, я опомнилась. Нельзя же так нахально разглядывать человека, воспитанные девушки так не делают. Ага, воспитанные девушки ведут легкую светскую беседу, дозволяя себе легкий флирт, если собеседник вызывает приятные чувства. Я бы так и сделала, не вопрос, только ситуация к этому не особо располагала. Нет, собеседник-то был вполне ничего, но общая ситуация… Черт, я даже не знаю, как его зовут! Не могу же я вести легкую светскую беседу, обращаясь к нему «брат Андрея»!
– Вас хоть как зовут?
Прозвучало несколько грубо, поэтому я поторопилась смягчить интонацию улыбкой.
Он тоже улыбнулся и немного расслабился.
– Максим. А вы Полина, я знаю. Брат рассказывал.
– Обо мне? – удивилась я. – Интересно, что же он рассказывал?
Действительно, интересно. Наше общение с Андреем, на мой взгляд, не давало повода особо распространяться. С моей стороны, по крайней мерее, ничего более интересного, чем: «Заходил сосед, у него что-то с трубами, просил налить воды в чайник», придумать не получалось.
– Восхищался.
Хороший ответ. Коротко, емко и приятно. Я бы этим удовлетворилась, но Максим решил продолжить:
– Знаете, Полина, мне показалось, что вы довольно много для него значили.
Мои брови снова поползли вверх. За те месяцы, что мы с Андреем были соседями, никаких особенных направленных в мою сторону чувств я не заметила. Да мы и встречались-то всего несколько раз, в основном случайно. Нет, вчера вечером он пришел не случайно, а вполне целенаправленно, и чай мы пили, весело болтая, не меньше двух часов, но не думаю, что в его сердце этот вечер оставил глубокий след. Я, по крайней мере, ничего такого не почувствовала. Ну зашел симпатичный неглупый парень, ну попили чайку, ну похвастался он своими грядущими в ближайшем будущем достижениями и заработками – не скажу, что на меня это особое впечатление произвело. Да и слишком невнятно все это звучало, я даже не поняла, в какой области эти успехи и достижения Андрея ожидаются.
Хотя, может, он из категории робких поклонников, которые предпочитают обожать на расстоянии? Или неторопливых, которые планируют свои действия на год вперед: через две недели я зайду одолжить хлеба, через месяц напрошусь в гости чайку попить, через три дойдет дело до совместного обеда, на Восьмое марта подарю веточку мимозы, а первого апреля приглашу на свидание… Подождите, но ведь чай мы с Андреем пили только вчера, а до этого никаких признаков особого расположения я не замечала! Когда же он мог с братом обо мне и о своих нежных чувствах поговорить? Убили-то его ночью! Или… или это Максим и убил? Брат брата?.. Но за что? Господи, откуда мне знать? Я и с Андреем едва знакома была, а этого Максима вообще в первый раз вижу! Мало ли, какие между братьями терки могут быть? У Каина с Авелем тоже вон как нехорошо получилось, а из-за чего? Я, честно говоря, и не помню…
– А когда… – снова пришлось откашляться, прежде чем я смогла продолжить, – когда он вам обо мне говорил?
– Да сразу, как переехал сюда и увидел вас. – Максим улыбнулся, и я сразу немного расслабилась. Улыбка у него была славная и взгляд теплый, сочувствующий… что за глупости мне в голову полезли, с чего вдруг, спрашивается? И на Каина он совершенно не похож, и ясно, что Андрея он не убивал… Я сама не заметила, как начала улыбаться в ответ. А Максим наклонился вперед и осторожно положил на мою левую руку свою ладонь. – Представляю, каким ударом для вас была его смерть.
– Да уж. – Меня передернуло, потому что перед глазами снова встала разгромленная комната и неподвижное лицо Андрея. Я нервно вцепилась в его сухие теплые пальцы и тут же устыдилась: мне ли жаловаться? Я, конечно, испугалась, да и вообще приятного мало – трупы находить, но для меня это всего лишь сосед. А каково было узнать о его смерти родным! – Но вам гораздо тяжелее пришлось. Вот так, от чужих людей, узнать о гибели брата…
Он молча кивнул, и лицо его на мгновение исказила гримаса боли. Я деликатно отвела взгляд. Все-таки мужчины сильнее нас. У меня брата нет, я у родителей единственный ребенок, но если бы был и если бы, не дай бог… нет, я бы не смогла так держаться. Я бы рыдала день и ночь, точнее, мы с мамой рыдали бы вместе, вцепившись друг в друга. А у Андрея с Максимом мама есть? Кто сейчас с ней? Отец? Я покосилась на гостя, убедилась, что он овладел собой, и спросила:
– У вас большая семья?
– Н-не очень. – Он слегка запнулся. – Мы с мамой в райцентре живем, а отец в Белоруссии. У него там другая семья. Я ему позвонил, но не знаю, сумеет ли он приехать, у него здоровье не очень. Сердце. Да и с похоронами пока непонятно.
Теперь молча покивала я. А Максим погладил мою ладонь, убрал руку и посмотрел на меня странно-оценивающим взглядом.
– Полина, я не знаю, имею ли я право вас об этом просить… и я не настаиваю, ни в коем случае, но… если вам не трудно, расскажите, пожалуйста, как все это случилось?
– Мне не трудно, но я ничего особо и не знаю. Вообще, то, что я Андрея нашла, – это чистая случайность. Те, кто его убил, дверь оставили приоткрытой, а я увидела…
Я сделала паузу, и Максим воспользовался ею, чтобы уточнить:
– Вы говорите так, словно убийц было несколько. Почему? Вы кого-то видели? Слышали? Или это в полиции так считают?
– Что считают в полиции, не знаю, – пожала я плечами. – Они мне ничего не рассказывали, только вопросы задавали. И видеть или слышать я никого не могла – Андрея убили ночью. То, что я говорю про убийц во множественном числе – не знаю, просто так сказалось. Андрей ведь был не задохлик какой-нибудь, а сильный крепкий мужик, и драться он, по-моему, умел. Может, один человек и мог с ним справиться, но устроить еще и такой разгром в квартире, – тут без помощников было не обойтись. Вы просто не представляете, что там творилось.
Я подняла голову и наткнулась на заинтересованный взгляд.
– Вам приходилось видеть, как Андрей дерется? Когда?
– Нет, где бы я могла такое видеть? Просто как он выглядел, как он двигался… Вот глядя на вас, например, я тоже могу сказать, что вы с какими-то боевыми искусствами знакомы. Ведь так?
– Немного. – Он усмехнулся. – Простите, я вас перебил. Вы зашли, и что было потом?
– А как вы думаете? Я заорала, заметалась, как курица бестолковая… расплакалась со страху. Потом позвонила в полицию, потом объяснялась с ними. Точнее, только с одним. Их трое приехало, но один сразу начал фотографировать и порошком все посыпать. А второй сначала с понятыми поговорил, потом тоже осматривал все и записывал. Ну и разгребали они там все, аккуратно. Со мной самый старший разговаривал. Он все приставал, зачем я в квартиру зашла. Я ему объясняю, что дверь была приоткрыта, вот я и заглянула. А он: «Вы всегда в приоткрытые двери к соседям заглядываете?» – Я очень похоже передразнила Ярцева. – Некуда заглядывать, не держат у нас в подъезде двери открытыми! А теперь точно никуда ни за что не загляну! Не нужны мне такие приключения!
На самом деле я не большая любительница жаловаться на жизнь, тем более незнакомым людям, но сейчас почему-то не было чувства неловкости. Максим слушал меня внимательно и серьезно, не перебивая неуместными замечаниями, и даже молчание его было каким-то теплым и сочувственным.
– Потом он стал совсем странные вопросы задавать. Я даже не поняла сразу, о чем он, только потом дошло, что этот особо одаренный следователь решил с чего-то, что я там с Андреем вместе жила. Я ему объяснила, что в эту квартиру в первый раз зашла, так он не поверил, представляете! Говорит – зачем же вы отрицаете очевидное, ведь мы все равно отпечатки ваших пальцев на мебели и посуде выделим, и как вы тогда их объяснять будете? Никак, говорю, не буду объяснять, потому что мои отпечатки вы найдете только на дверной ручке и, может, вон там, на стенке, – меня к ней качнуло, когда я все это увидела. На плинтусе еще, я там, в уголке, на полу сидела и тряслась, пока вы не приехали. Все равно не поверил! Взял у меня отпечатки пальцев и пообещал потом к этому разговору вернуться. Попросил из города не уезжать и вообще быть в зоне доступности, потому что новые вопросы ко мне могут в любой момент появиться.
