Мигель меня поднял, заглянув перед этим в глаза, я не потрудилась притвориться спящей, и унёс в комнату.

 — Сафо, — позвал он. Теперь моя голова лежала на его коленях, и его пальцы, а не Ксавье, гладили мои волосы.

 — Мм?

 — Прости меня за всё это, пожалуйста…

 — Ничего страшного. Ничего страшного… — шепнула я.

 — Но ты тут совсем сдулась. Первые два дня была в шоке, не понимала. Теперь вот накрыло. Ты никакая, ты совсем никакая… Поезжай в Россию, к нему. Ты готова…

 — Не готова, — я покачала головой и слабо поднялась на дрожащих руках, чтобы Мигель меня перехватил, и, как ребёнка, взял на руки. Так было уютнее всего. Почти как будто рядом кто-то другой, но только нет… Другое.

С тем другим никогда не бывает так. С ним всегда хочется большего, даже когда ты на максимуме рядом. Всегда хочется ещё выше, сильнее, быстрее, больше. Если целовать, то непременно сожрать, если обнимать, но непременно ломать кости, если любить, то пока не увидишь последний вдох, прежде чем умереть.

Я даже не была в силах пожелать ему без себя счастья… Хотя должна была. Обязана была. Говорят, когда любишь и бла-бла-бла…

Я неправильно любила, и неправильно стремилась к тому, кого люблю. Я хотела к нему, но боялась до чёртиков, и потому чего-то ждала.

 — Чего ждёшь?

 — Костю… Костя мне всё расскажет… Когда придёт Костя?

Сегодня я выпала из жизни. Сегодня стала бояться брать в руки телефон, мать Киры и Кира обрывали “вотс” и терроризировали меня. Потом Кира отпачковалась, а мать её Карина, продолжила, чтоб её.

Ещё я перестала ходить, есть, пить и действовать.

Я хотела увидеть Костю, чтобы он сказал мне, что делать.

И впервые мои мальчики меня не успокаивали.

 — Через три дня.

Мне показалось, что из груди вырвался какой-то скулёж. Мигель тут же перехватил мою голову, плечи и крепко к себе прижал, так что дышать стало нечем, и думать стало нечем.

 — Ты всё объяснишь и…

 — И…

 — И?

 — И… Мигель, — прохрипела я.

 — Да в чём проблема, Солнышко?..

 — Костя…

 — Скоро приедет.

 — Хорошо. Какие же мы все несчастные дураки, со времён моих родителей… Это всё они испортили…

 — Как?

 — Когда не на тех попережинились… Как же хорошо было быть серой и мокрой мышью.

 — Почему?

 — Потому что была я, был ты и был Ксавье. Остальное — было транзитными остановками. Знаешь, зоной Дьюти-Фри. Прилетел, посмотрел на реальную жизнь из окна — дальше полетел. Не верю я, что могу быть обычным постоянным человеком…

 — Почему? — не унимался Мигель, качая меня, как малышку. Я засыпала, кажется. Опять.

 — Моё счастье быть одной. Быть где-то. Я попробовала, и…

 — Ничего ты не пробовала. Соберись с силами, дурочка, умоляю. Приедет Костя, и если нужно я сам тебя отвезу в Россию. В этот дом бревенчатый, про который ты мне уши прожужжала. И смени симку, Кира достала меня уже хуже некуда.

***

Я сидела в аэропорту и на коленях у меня крутился Ксавье. И каждый, кажется, останавливался, посмотреть на этого очаровательного кудрявого ангела. Ах, какой милый. Соглашусь. Особенно рядом со мной…

Говорят, я выгляжу не оч…

Ага, спс.

Досвидули.

— Где он? — спросила я в который раз, и так как Мигеля я достала, отвечал Ксавье.

 — Его рейс через два часа.

 — Вы говорили это два часа назад.

 — Неправда, — прохихикал Ксавье. — Давай я тебе волосики расчешу? — он улыбнулся и склонил голову на бок.

Я кивнула, достала расчёску и Ксавье стал медленно распутывать мои как попало высохшие пряди.

 — Я всё ис-испортила… — в который раз дурацкий вопрос и Мигель закатил глаза.

 — Всё. Молчи, бог мой, скоро приедет Костя и всё решит, да?

 — Я стала отвратительной?

 — Просто ужасной.

 — Ужасной, — кивнул Ксавье, подражая Мигелю.

 — Сколько…

 — Час сорок пять, — ответили хором мальчики и Ксавье особенно больно дёрнул прядь волос.

 За пятнадцать минут до приземления, я уже дёрнулась к выходу, одна, хотя совсем не знала куда идти. Я торопилась потеряться в самом большом аэропорту, в каком бывала. Хотя… ну может не самом, но точно огромном. И понятия не имела откуда выйдет ко мне мой Любимый Лётчик...

*Едь в Россию

**Нужно

***Понимаешь?

Глава 34. Ян

И все равно я считал дни до того момента, как она вернётся. Я помнил: неделя и один день. Восемь дней и я смогу ждать ее на улицах каждую минуту. Восемь дней и я почувствую как ее запах пришёл в город. Я знал, что пойдёт дождь, потому Сафо - дождь в душный летний день.

Я догадывался, что до этого город раскалится до предела, а стоит шасси ее самолета коснуться земли и небеса разверзнутся, тучи соберутся и выльются на уставший от солнца асфальт ледяной водой. Веселой водой. Сверкающей, как ее смех.

Банальность какая...

Дождь пошёл. И я смотрел как капли почти шипят соприкасаясь с пыльной дорогой, или мне так казалось?

Меня мучила тишина посёлка. Я опять работал тут, но уже себя проклинал.

Когда пошёл дождь, я обернулся в сторону города будто мог видеть сквозь пространство, будто мог видеть самолёт, аэропорт и ее тонкую мягкую фигурку. Пепельные от воды волосы и большие серые глаза полные тишины.

Я напряжённо смотрел в одну точку, туда, где теоретически шумел город, но из посёлка я ничего не мог бы слышать. Я чувствовал капли, бесконечно ярко чувствовал, будто она меня касалась.

— Не сиди под дождем, Ян, —  крикнула Вика, выходя из моего не лакшери дома в своём белом лакшери костюме. — Иди в дом.

Я нехотя встал и поплёлся домой, как мальчишка, которого загнали с улицы, где он играл в своё удовольствие.

 — И? — Вика скрестила руки на груди. — Что тут будет?

 — Сам все буду делать. Ребята докроют крышу и уйдут. Буду тут фигачить. Хочу своими руками...

 — Господи, зачем? Зачем тебе эта махина?

 — Надо. Душа требует монументального.

 — А что потом?

 — Не знаю, — я пнул горку опилок и они разлетелись по комнате, попав на босоножки Вики.

 — Срань такая на улице… Жуть! Поедем в город?

 — Не хочу. Тут…

 — Нет! — Вика строго погрозила мне пальцем. — Не хочу играть в мамочку или курицу-наседку, но ты поедешь домой. Я знаю, какой сегодня день…

 — Вик. Я разберусь.

Я упал в шезлонг, который мы притащили с ребятами на первый этаж с улицы, и строго, протестующе посмотрел на Вику, стараясь вложить в этот взгляд всю решимость.

 — Ян, милый, — она села на корточки рядом со мной и погладила по колену. — А может не так уж всё плохо? Может всё не то? Ты же не знаешь… Не можешь знать наверняка. Она… — Вика отвела взгляд. — Она не похожа на ту, кому уж совсем нельзя верить, понимаешь? Всё это как-то слишком нагло. Может вы поговорите?

 — Может, — я опять смотрел на дождь, завороженный.

И Вика сдалась, ушла.

Может и да. Может…

Достал телефон. Я нашёл инсту этого Мигеля без труда, вернее Кира так невзначай показала их общее фото, когда я уходил со своими вещами. Там просто сотни фото с Сафо. Самари, Сафо в льняных шортах и рубашке без рукавов, на её плечах сидит тот милый мальчик. Сафо дует свечи. Сафо убегает от волны. Сафо и мальчик стоят на доске. И “бумеранг” на котором она поднимает коктейль и опускает, поднимает и опускает…

 — Ээээ, — кричала Сафо на очередном видео. — Мы сделали это! Ура-а-а-а! — она поднимает над головой мальчика, и он выглядит намного младше, чем есть сейчас. Его голое пузо загораживает вид на лазурный берег заграничного курорта.

Сафо и Мигель поют, подпевают музыке в машине, а на заднем сиденье в детском кресле сидит этот ребёнок, он совсем маленький и хохочет, машет ногами.

 — Чёрт!