Вот бы каждый, кто в тайгу идёт женьшень искать на неделю, а то и на две, спальник с собой прихватывал! Ночуют под деревом у костра в середине августа, когда ночи самые тёплые. А в апреле пригодилась бы шинель или фуфайка, и легко нести, и ночью тепло.

Если бы подошёл по-простому, а не как начальник, посоветоваться, солдаты бы подсказали.

– Давай вернёмся и спальник в доме оставим!.. – обратился Виталий к проводнику.

– У меня оставишь, – спокойно обронил лесник.

– Разве ты не в том доме живёшь?

– Нет. В другом. В землянке.

– А этот? – Виталий кивнул в сторону поляны.

– Числится за мной, но живу в тайге, здесь неподалёку. – Он махнул рукой в сторону реки. – А в доме на вертолётной площадке ночуют учёные лесной опытной станции и лётчики. Пришлют и рабочих яд в вертолётные баки загружать. И кухня будет. Яд завезли травить гусениц, и начали бы опыливать тайгу, да погода подвела. То дождь, то снег, то сильный ветер. Пока раскачались – гусеницы из земли вылезли и до хвои добрались.

– Это ж надо так поляну вездеходом изнахратить!.. А черемши сколько погубили!.. Тут её хоть бочку, хоть две можно наготовить и засолить!.. А крупная какая! Сантиметров сорок высотой, я такой не видел!

Поляна закончилась, тропа повела меж лиственных деревьев по берегу реки. Виктор остановился у старой дуплистой липы, осмотрелся по сторонам, подпрыгнув, зацепился за нижний сук дерева, легко взобрался на сук повыше и вытянул из дупла ружьё. Лайка, виляя пушистым хвостом, бегает вокруг дерева, радуясь, что она вновь в тайге, а лесник с ружьём.

Малозаметная тропа повела дальше в тайгу вдоль берега.

– Смотри!.. Видишь?..

Лесник остановился и показал рукой на середину реки.

– Ленки вверх пошли.

– Где? – Виталий закинул мешок на плечо и стал внимательно смотреть на водную рябь реки.

– Да вон!.. Два ленка идут!.. Крупные!..

Сквозь толщу прозрачной воды, в лёгких отблесках преломления, на какие-то мгновения блеснули серебристые тела.

– Ленки любят спокойную воду, – задумчиво пояснил лесник. – Кто-то их выгнал из заводи ручья. Как думаешь? Что заставило их выйти на стремнину?

– Медведь, наверное.

– Ответ один. Рыбаки вспугнули… или охотники. Кто-то в моём обходе хозяйничает.

– Нет. Не вижу ленков.

В лучах утреннего солнца Виталий любуется рябью воды, в которой отражаются синее небо, заросли кустарников и деревьев.

– Проехали!.. Идём к землянке.

Лесник зашагал быстрее.

Метров через триста тропа повела вдоль ручья и завела в рощу с чахлыми хвойными деревцами.

Виталий остановился, присмотрелся.

– Это же… тис! – радостно воскликнул он, удивляясь открытию. Тёмно-красноватая кора!.. Одиночные хвоинки!..

Сквозь ветви и веточки и зелёную хвою пробиваются ярко-золотистые лучи солнца, они освещают землю, на ней ни одной травинки. Картину тайги тысячелетней давности, влажного и тёплого климата дополнил зеленый мох на полусгнивших стволах, наваленных друг на друга.

– Да. Тис. – Виктор обернулся поддержать разговор. – Все почему-то считают, что тис, если выкопать и посадить в другом месте, то не принимается, говорят, засыхает. А у меня получилось. Секрет в том, что высаживать на новое место подрост надо ранней весной и только в дождливый год.

– Так как его угадаешь?! В Приморье, по-моему, вечно сырое лето.

– По народным приметам. Если зима снежная, то лето сухое. И наоборот. Среднегодовое количество осадков постоянное, но надо ещё делать поправку зимой на снегопады, а летом на тайфуны. А они у нас в начале августа. Природа сама подскажет, если быть наблюдательным и народные приметы знать. Меня охотник многому научил.

– И как? Удался эксперимент?

– Возле конторы лесничества саженцы тиса принялись. У зимовья посадил. В разных местах своего обхода рощицы заложил, вблизи ручьев, в тени больших ёлок. Тис живет тысячу лет, даёт мало семян, они плохо всходят, поэтому тис редкость, – он говорил не спеша, тихим голосом. – Ладно. Пойдём. Ещё встретим такие рощицы. Спешить надо, чтобы в зимовье ночевать, а для этого лишний крюк сделать придётся, отклониться от маршрута километра на три в сторону.

Тропа увела вглубь тайги.

За деревьями показалась поляна, перекопанная с осени, залитая солнечным светом. Под зелёной раскидистой елью стол и лавочка. На столбике, врытом в землю, умывальник. Метрах в десяти бугор, на нём распустились первые весенние цветы, ветреницы дубравные, маленькие, белые и от того трогательно нежные среди прошлогодней жёлтой листвы.

– А вот и мой дом. – Виктор махнул рукой в сторону бугра. – Зайди, посмотри, и спальник там оставь. Вход здесь. А я тут посижу, извини. Что-то нашло на меня.

Виктор достал из рюкзака зелёную тетрадь с привязанной к ней шариковой ручкой, присел на лавку за стол, задумался, записал в дневник.

«Если очаг шелкопряда продержится ещё пару лет, кто знает, кедровая тайга на реке Синей устоит против нашествия гусениц или засохнет?.. Представляю, как зимой лесорубы валят многовековые кедры и ели. Слышится гул войны с Природой. Усохшая тайга в дыму бензопил, скрежета металла, визга двигателей автомобилей, лязга гусениц тракторов-трелёвщиков. Эхо разносит по склонам сопок грохот упавших гигантов. На японские лесовозы «Каматцу» грузят 25-метровые стволы, их повезут на нижний склад, там распилят на брёвна и отправят на экспорт, в порт, погрузят на корабли и отправят в Японию.

…Да. В Сихотэ-Алинских горах леспромхозы валят кедры на тысячах гектарах каждый год.

Да и нужно ли это делать?..

Для меня важен естественный процесс. Не вмешиваться. Пусть в ней живут и звери и птицы. Должен быть естественный баланс. Против законов самой Природы вряд ли можно противостоять, не нанеся ей ущерб. Когда валят спелый кедр, то урожая шишек не хватает для питания диким свиньям, их становится меньше, а следом сокращается и популяция тигров.

… Виталий, шагая по тропе к землянке, осмотрелся по сторонам. Некопаная земля огорода, засохшие стебли кукурузы и ботвы картофеля. Вокруг могучие ели и кедры, липы, орех маньчжурский, бархат.

Спустился по ступеням. Коробка двери вырублена в бревнах. Заметил: замка нет. Дверь из колотых пластин кедра не заперта. Потянул за ручку на себя, запах осины и кедра, золы, сушёных трав, корней элеутерококка. Сумерки. Свет падает через окно в крыше. Это блиндаж[2], сложенный из ошкуренных стволов осины. Ни продуктов, ни одежды. В углу железная буржуйка с калорифером, обложенная камнями-окатышами. Как он живет здесь зимой, когда вся тайга укрыта снегом?.. И холод сибирский?

Виталий сбросил с плеча на широкий топчан спальник, расправил его. У топчана стена зашита кедровыми плахами до потолка, чтобы не тянуло от земли сыростью. Несущая балка потолка подпёрта тремя столбами. Видны тёсаные брёвна, кора кедра, она не позволяет осыпаться земле сверху.

Осмотрев землянку, Виталий поднялся на поверхность.

Виктор вложил ручку в тетрадь и засунул её в карман рюкзака.

– Присаживайся за стол. Я сейчас.

Виктор сходил в землянку и вернулся с потолстевшим рюкзаком и сумкой. Застелив клеёнкой стол, выложил копченого ленка, поджаренную на масле лепёшку, поставил кружки.

– Вскипятим чай, позавтракаем и пойдём.

С одной спички Виктор поджог сложенные шалашиком мелкие сухие веточки хвои, добавил сушин. Костёр занялся языками пламени, стал лизать котелок с водой.

– Давай знакомиться. В Приморском крае все колонисты, со всего Союза. Украинцев много, белорусов, поляков, немцев, русских со всех губерний России. И корейцы живут, и китайцы. Я из Ленинграда прибыл.

– А я из Алма-Аты.

– У меня картошка, кедровые и маньчжурские орехи. Ружьё и лайка при мне. Барсука в тайге добудем. Рыба в речке.

Виталий прикинул, что скромных припасов теперь на троих, пожалуй, на неделю хватит готовить горячий ужин.

– Как ты тут живёшь?

– Живу наездами. По выходным. В отпуске. Зимой, когда в лесничестве с планом полегче, бригада рабочих справляется. Погреб в землянке не промерзает, а это главное, чтобы перезимовать. Дров хватает. Зимой, бывает, снег идёт и день, и два, и три, откидываю лопатой, пока он рыхлый, подальше от входа, чтобы не засыпал дверь. С хлебом сложнее. В село не набегаешься. Муку в алюминиевом бидоне из-под молока от мышей прячу. Хлеб научился выпекать или в масле на сковороде лепёшки жарю. Пельмени, вареники, лапша, клёцки. Но главный хлеб – это картофель. Печёный, варёный, жареный, толчёный в пюре, с ним не пропадёшь, всё в нём для организма человека есть. Выращиваю кукурузу, тыкву, капусту, морковь, свёклу, арбузы, – он показал рукой на огород с прошлогодней ботвой и высохшими стеблями кукурузы. – Всё растёт, оглоблю в землю воткни, и та зацветёт, климат здесь благодатный.