Врачи запретили ему пить. Алкогольная терапия прервалась, к большому сожалению Петра Ивановича, но теперь он знал, откуда ветер дует. Грыжи. Вот причина его страданий. У всех есть грыжи, и это совсем не опасно. Можно было начинать настоящее лечение. Преисполненный энтузиазма, Петр Иванович смело пошел к неврологу. Невралгия – заключил невролог сходу, прописал попить кое-какие таблеточки и отправил Петра Ивановича к остеопату. Остеопат обнаружил крайнюю зашлакованность организма, вплоть до сочащейся сквозь кожу лимфы. Он заламывал Петра Ивановича, как медведь, и тот с готовностью вскрикивал, одновременно с чувством глубокого удовлетворения осознавая, что вот оно – долгожданное спасение. Ему посоветовали сходить поставить пиявки, чтобы отсосать дурную кровь. Петр Иванович ставил пиявки, а потом ехал в общественном транспорте домой, старательно скрывая под ветровкой рубашку, покрытую пятнами крови, которая выступала на коже после пиявок. Петр Иванович не жалел рубашки. Все, что происходило с ним теперь (будь то испорченная рубашка или бесчисленные процедуры, которые хоть и стоили дороже какой-нибудь комплексной проверки позвоночника или томографии, но были намного важнее, по мнению Петра Ивановича, всех этих формальных диагностик, этого пустословия без каких-либо конкретных действий), имело своей целью окончательную победу над болезнью.

И действительно, он почувствовал себя лучше. Дополнительной радостью стала для него покупка хоть и подержанного, но в идеальном состоянии «форда» взамен разбитого старого.

– Жизнь потихоньку налаживается, кризис преодолен! – рассказывал Петр Иванович Андрею по телефону.

– Может, все-таки сделать операцию, удалить эти грыжи? – говорил Андрей. – Сколько надо денег? Тысяч двести? Давай скинемся, отремонтируем тебя, да забудешь об этом на всю оставшуюся жизнь. А?

– Знаешь, я думал об этом, – деловито щурился в трубку Петр Иванович. – Навел кое-какие справки. Отсоветовали. Во-первых, дорого, двумястами тысячами, боюсь, не обойдешься. А часть вырезать – часть оставлять – какой смысл? И потом, есть риск осложнений, вплоть до отказа конечностей. Говорят, в пятидесяти процентах случаев Так что не забивай голову. Зачем лезть внутрь и резать, если и так динамика положительная.

– Ну, смотри сам, – Андрея устраивало объяснение отца. Главное, что процесс шел, спина лечилась. На тревоги матери:

– Что-то отец стал худеть сильно… – Андрей отвечал:

– Так ведь он сказал, что ему значительно лучше после его костоправов и пиявок, разве нет?

– Ох, не знаю, – вздыхала Лидия Сергеевна. – Не доверяю я как-то всем этим народным целителям.

– Подожди! – не отставал от матери Андрей. – Я ведь сам видел, в сентябре, на дне рождения бати… мы так долго гуляли, он вообще не думал о спине, румяный, бодрый. В бассейн ходит?

– Сходил раз, порастягивал позвоночник, и на этом все.

– Шевели его, заставляй двигаться.

– Не заставишь особо.

– Ты скажи, я же из Москвы не вижу, что там у вас происходит на самом деле. Ничего не говорите конкретного, только все «динамика положительная»…

– Ну вот тебе конкретно: худеет! – вспылила Лидия Сергеевна. – Уже три килограмма скинул за два месяца.

– А сколько до этого весил?

– Восемьдесят два. Никогда не худел так сильно.

– Теперь, значит, семьдесят девять… при росте сто восемьдесят. Ну, знаешь, по-моему, это норма.

– Не знаю, – огорченно вздохнула Лидия Сергеевна.

– Ну а сам он что говорит по поводу веса?

– Сам-то отшучивается. Говорит: смотри, мол, я и без всех ваших диет и тренажерных залов худею.

– Ну вот и прекрасно! Ты не накручивай себя по пустякам, пожалуйста! Все хорошо, он всегда был удачливым, выходил отовсюду сухим из воды.

– Будем надеяться…

И вдруг боль обрушилась с новой силой. Это началось после очередного сеанса альтернативной медицины, когда Петр Иванович решил испробовать иглоукалывание. После процедуры произошло резкое ухудшение. Петр Иванович решил, что переусердствовал, слишком нагрузил спину, и что игла, вероятно, попала в мышцу, которая теперь не переставая болела, как будто кто-то ковырял ножом левее копчика, между ямочек. В последнюю неделю октября боли усилились до того, что Петр Иванович не мог ни сидеть, ни лежать, а стоял раком на кровати и еле ходил – ноги сделались ватными и непослушными. Лидия Сергеевна вызвала неотложку, но от госпитализации Петр Иванович наотрез отказался, ограничившись уколом обезболивающего. Укол помог, разогнул Петра Ивановича, Петр Иванович даже садился один раз за руль и ездил в магазин.

В ту ночь Лидия Сергеевна опять ночевала в гостиной, на неразложенном диване. Она не спала, напряженно вслушивалась, как за закрытыми дверями Петр Иванович шаркает тапками по линолеуму коридора. Туда-сюда, туда-сюда. Вот шорох тапок замолк и следом раздался грохот. Лидия Сергеевна как ошпаренная соскочила с дивана и метнулась к двери.

Шаркая по коридору, Петр Иванович вдруг разглядел на маленьком коврике перед входной дверью сюрприз, который с вечера оставил их любимец-йорк, и который до сих пор лежал незамеченным. Сходив за салфеткой и слегка нагнувшись за этим сюрпризом, Петр Иванович повалился на пол – ноги перестали слушаться его. Распахнувшая дверь Лидия Сергеевна увидела мужа, лежащего на полу в прихожей и держащего в вытянутой руке кусок собачьего говна. Она разрыдалась.

– Петя, Петя! – она боялась притронуться к нему, вдруг нельзя, вдруг сломан позвоночник.

– Лида, успокойся, успокойся, – испуганно смеялся Петр Иванович, показывая ей свою пикантную находку, словно это должно было все разъяснить, развеселить и успокоить жену. – Все нормально, это из-за резкого наклона, не рассчитал, потерял равновесие. Чувствую себя хорошо, успокойся.

Но Лидия Сергеевна больше не слушала его оправданий. Она то пыталась приподнять его, то, понимая, что это нереально, оставляла лежать. Ей вдруг ясно вспомнилось, как год назад, уговаривая его лечить спину, она в сердцах сказала:

– Я не собираюсь тебя потом всю жизнь на себе таскать, когда у тебя ноги откажут.

«Как в воду глядела, как в воду глядела», – твердила она про себя, не зная, что делать. Петр Иванович пытался опереться о стены, о тумбочку для обуви своими тощими руками, но ничего не выходило. Лидия Сергеевна прикатила из кухни кресло на колесиках. С огромным трудом ей удалось усадить Петра Ивановича. Затем она позвонила в скорую. Из небольшого числа возможных вариантов Петр Иванович выбрал себе больницу, куда его в срочном порядке доставили для оказания первой помощи и дальнейшего обследования.

Глава 5

«Совдепия!» – с презрением думал Петр Иванович, рассматривая больничную палату, в которой лежал. Теперь, когда неразбериха и суета, сопровождавшие весь путь его от дома до больницы, точнее до этой палаты, до этой койки, несколько поутихли, можно было собраться с мыслями. То, что Петр Иванович лицезрел, ему совсем не нравилось. Он предполагал нечто похожее, крайне неприятное и отвратительное, и все же столь точное воплощение его предположений повергло его в уныние.

Он не то чтобы страшился находиться здесь, но было как-то нечистоплотно, словно Петра Ивановича заставили надеть чужую поношенную и пропотевшую майку. Ему было неприятно прикосновение застиранного пододеяльника в ржавых пятнах то ли крови, то ли мочи, ему было неудобно лежать на бугристом матрасе. При первой же возможности нужно сваливать отсюда, решил Петр Иванович, осматриваясь.

Это была старая, крашеная розовой краской палата на четыре места, одно из которых пустовало. Койка Петра Ивановича находилась у окна справа. Было невыносимо душно и жарко.

– Лида, приоткрой, пожалуйста, окно, – хмурясь, попросил жену Петр Иванович.

Лидия Сергеевна, сидевшая тут же рядом на стуле, вскочила и потянулась через тумбочку к одной из деревянных рам огромного окна, ближней к кровати мужа, и приоткрыла ее, хрустнув задвижкой. В освобожденную узкую расщелину ворвался сырой плотный воздух улицы, прорубив спертый больничный воздух.