— Я предупреждал, что не буду спасать твою шкуру, — напомнил Дэрейн. — Хотя в этот раз сделанная тобой глупость оказалась даже кстати…

Дьюар старался не обращать внимания на то, что его использовали как наживку и почти успешно — по крайней мере сумел выдавить что-то вроде благодарности, когда, наконец, вытащил кляп и отплевался. Поначалу во рту словно кошки нагадили, но это ощущение быстро вытеснили навязчиво вертящиеся в голове вопросы. Они скреблись в череп отточенными коготками, постоянно напоминая о себе и вызывая беспокойство.

— Наставник, это правда, что можно забрать дар другого мага? — стараясь скрыть нервозность, начал Дьюар.

— Правда, но это еще не твоего ума дело.

Дэрейн не был настроен на лекции, даже на какие бы то ни было сносные объяснения, и приставать к нему в таком настроении Дьюар никогда не решался, однако от резкого ответа стало еще беспокойнее. Он брел позади наставника, специально держась на некотором расстоянии, чтобы остаться со своими мыслями наедине. Мысли при этом упорно разбегались. Тем страннее оказалось смотреть на все еще живущие своими привычными жизнями улочки, когда они миновали полузаброшенный квартал и двинулись назад более прямой дорогой. Никто здесь не догадывался о битве между магами, никто не предполагал, что у болезни есть особый источник, и знание всего этого представлялось бременем, заплечным мешком с камнями, который нельзя бросить. Только одно в эту минуту возвращало к реальности и побуждало невольно ускорять шаг: Марелла. Дьюар спешил вернуться к ней и успокоить, при этом еще не зная, что скажет, как сможет объяснить смерть колдуна, не раскрывая спрятанной в том самом мешке правды, но всякий раз, думая о ней, он чувствовал едва знакомое и невероятно приятное тепло на сердце.