Наутро результаты ночного бдения мэра поступили в пользование его бессменного помощника, почтенной Писанины Ивановны. В Зеленецком поселении эта троллиха пользовалась репутацией страшного существа – видимо, из-за того, что из-под ее пера выходили такие законы и указы, которые сам мэр потом читал с глубоким удивлением, но неизменно поддерживал, потому что положение обязывает.

Как бы там ни было, утром пятнадцатого декабря Худоша и Чучо обнаружили на своей сосне указ следующего содержания:

«Указ № 236 от 14 декабря 2012 года.

Настоящим указом указываю троллю по имени Худоша и троллихе по имени Томас утром завтрашнего дня явиться в бухгалтерию мэрии и письменно сдать собственноручно написанные и заверенные оттиском правой лапы, левого копытца и заднего хвоста рецепты приготовления бормотухи. С момента сдачи рецептов, оные объявляются интеллектуальной собственностью мэрии Зеленецкого поселения и ее товарным знаком. Тем же из вас, кто не явится, бормотуховарение и участие в обороте спиртного запрещается. Мэр Подрывайло Хитроватый»

***

Худоша приуныл. Несмотря на то, что в Зеленецком лесу не было полиции, ввиду полного отсутствия преступлений, тролль боялся ссориться с властью, ибо помнил, как еще в его детстве одного провинившегося тролля официально изгнали из поселения. Отдавать волшебный рецепт пития, выстраданный и улучшаемый годами, он не хотел, и оставаться вне закона тоже не собирался. Другого же образа жизни, не связанного с бормотуховарением, Худоша себе не представлял, потому что его призвание заключалось только в одном: веселить троллей.

Чучо отнеслась к этому более чем спокойно. «В конце концов, если в Зеленецке не будет жизни, уедем на север к Человеку», – тут ее немного покоробило, – «или, в крайнем случае, устроимся где-нибудь в Бело-Рослии», – рассуждала она. После предпринятого ею летом путешествия в Зеленецк, троллихе вообще было море по колено. Но пока Чучо решила немного обождать и посмотреть, как развиваются события, а точнее, развивать их сама. Поскольку троллиха все-таки много лет прожила в городе, где на слуху был термин «отмывать деньги», принцип которого она знала, опять же, в теории, то Чучо решила подумать о применении этого термина в данной конкретной ситуации. Своими мыслями она поделилась с Худошей, что привело к крайне неожиданным результатам.

Худоша рассудил так: есть, конечно, области, в которых он ничего не понимает, но если приятельница сказала, что отмывание денег поможет (правда, он не знал, как), то так тому и быть. В конце концов, он тоже образованный тролль.

Итак, утром пятнадцатого декабря Худоша не только не сдал свой рецепт в мэрию, а, встав поутру и приведя себя в порядок, поскреб лапами за очагом и вытащил маленький затянутый веревочкой холщовый мешочек, где спокойно лежало три изрядно потемневших мурзика. Тролль вытащил их на свет свечи, дыхнул на гербовую сторону одного и потер ее лапой. «Да, Чучо права», – подумал он, – «надо отмывать!»

Еще немного подумав, Худоша направился к реке – не на то место, где находилась плантация тины («А вдруг тина испортится?»), а аккурат туда, куда летом ходят купаться и ловить пескарей маленькие Человеки. Река в этом месте быстрая, и не замерзает даже под Новый год.

Сначала тролль пробовал полоскать деньги в холодной воде. Но они не только не отмывались, но, еще и прилично остыв, покрывались тонкой корочкой льда. Худоша усиленно дышал на мокрые лапы и начинал отмывать их снова. Через полчаса безуспешных стараний деньги и не подумали стать чище, оставаясь такими же потемневшими.

Но тролль твердо решил, что деньги отмоет. Он считал, что знает надежный способ отмывания денег, который еще в детстве показывала ему мама.

И пока Чучо страдала, разрабатывая стратегию, Худоша нашел свою старую чешскую стиральную резинку и принялся чистить ею монеты. Дело пошло влет. Через несколько минут стараний мурзики блестели как новенькие. Даже можно было подумать, что их только что выпустили с монетного двора.

Приятельница просто схватилась за голову, когда ей были предъявлены результаты всех этих усилий. Но ее собственный план по отмыванию денег был готов, и Чучо постаралась разъяснить его троллю.

***

План был не очень простой, но зато казался троллихе надежным. Чучо решила, что варить тинную бормотуху необходимо под прикрытием какого-либо серьезного предприятия, например, продуктовой лавки. В конце концов, выменянные на спиртное продукты можно спокойно продавать в Бело-Рослии и даже получать доход. Теоретически идея должна была работать, ведь Человекам же удается все это и совершенно безнаказанно.

Итак, под лавку был выбран старый заброшенный валун на окраине зеленецкой базарной площади. Худоша собственными лапами выкопал торговую витрину, безвозвратно испортив жилую нору, потом перетащил часть продуктов из своего жилища в лавку, и Чучо сочла, что этого достаточно для ее открытия. На следующий день троллиха, которая, в отличие от мэра, умела пользоваться средствами массовой информации, не стала развешивать везде бумаги на соснах, а дала объявление в главную зеленецкую газету: «На базарной площади Зеленецкого леса открылась продуктовая лавка Худоши и Чучо. В продаже: мука, сахар, соль, макароны и прочая бакалея, а также маринованные орехи в скорлупе». Продавать свои маринованные перепелиные яйца троллиха не могла ввиду того, что Худоша их все слопал.

Утром двадцатого декабря Чучо, встав с рассветом и решив, что никогда-никогда не расскажет об этом Перес, стояла в окне лавки и ждала первых покупателей. Первым покупателем оказалась Анна. Проблема в том, что мурзиков у нее не было и в помине. Откуда возьмутся деньги в многодетной белоросслийской семье? Но Анне позарез нужны были макароны, и Чучо не могла ей не отвесить пару килограммов в долг, взяв с нее при этом обещание, что Андрей покатает ее на собаке в ближайшие выходные. Потом пришла Томас и сокрушенно созналась, что она сдала-таки свой рецепт в мэрию и теперь очень переживает о судьбе бормотуховарения в Зеленецке. Слово за слово, соседки разговорились, и Чучо угостила поверженную конкурентку своими маринованными орешками, и даже отдала ей весь запас муки, находившийся в лавке. Затем пришла незнакомая троллиха, но Худоша, уже проснувшийся и изъявивший желание узнать, как идет торговля, представил ее своей крестной Топотухой и отвесил ей полбашмака соли по случаю приятной неожиданной встречи – разумеется, бесплатно. Пришли и Осип с Потапом с записками от своих старушек, одной из которых требовалась греча, а второй – горох. Даже сами Писанина Ивановна заглянула и поводила своим маленьким, испачканным чернилами пятачком, чтобы впоследствии написать Подрывайло подробный отчет о развитии торговли в Зеленецке. Зашел даже Проныра, главный редактор зеленецкой газеты «Час вздремнуть», чтобы сделать репортаж об открытии первой частной лавки в Зеленецке.

Но через несколько часов Чучо выяснила, что мурзиков в Зеленецком лесу нет практически ни у кого, и при этом все жители приходятся ее приятелю либо родственниками, либо хорошими знакомыми.

Под конец торгового дня в лавку вбежал младший тролленок Анны и Андрея (тот самый, что ездил на собачьем хвосте), только-только покрывшийся пухом пшеничного цвета, и, топнув копытцем, крикнул: «Дай алехов в шахиле!». Тут уж никто устоять не мог, и маленький злодей получил все орехи в сахаре, которые только нашлись.

Чучо было расстроилась, что «отмыв мурзиков» получается таким затратным, но Худоша сиял как его оттертые стиральной резинкой деньги и громко объявил: «Лавка – это очень-очень хорошая…», – тролль хотел сказать «новая игрушка», но, как матерый лавочник, принял солидный вид и продолжил: – «… мысль! Даже не представляю, как это она мне самому в голову не пришла?»

Теперь Чучо была одним из самых почитаемых жителей Зеленецкого леса. В испорченном валуне на главной площади каждый день толпился маленький мохнатый народец, потому что лавка теперь стала не только популярным у хозяек, но и центром духовного и культурного обмена, как выражался Худоша. А под этими высокими словами он подразумевал не что иное, как тайный (от Подрывайло), обмен бормотухи на продукты. При этом тролль внимательно следил, чтобы у Чучо не было от лавки никакого дохода, кроме разве что одной-другой воркуши в неделю. Таково было его видение социальной ситуации в Зеленецком лесу и принципы социальной справедливости.