— Поэтому я и сказал, что ты заблуждаешься насчет меня. Но это ничего, я просто… Извини. На самом деле, я больше не хочу говорить.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Да.

Повисла тишина, в которой Паша остался наедине со своими беспокойными мыслями и сдавленными легкими. Он не мог сейчас обрести зону комфорта даже в своей квартире.

Когда он наконец решился посмотреть в дверной глазок, то лестничная площадка была пуста.

🐠 🐠 🐠

========== 7. (слишком дождливо) ==========

Паше едва исполнилось три года, когда его родители начали подозревать, что с их ребенком не все в порядке. Начиналось все с малого. Разговаривать сынишка начал довольно поздно, и это давалось ему с трудом, но не из-за проблем с речью, а скорее из-за отсутствия желания вообще разговаривать с кем-то. Мальчик мало обращал внимания на окружающих, не мог сохранять зрительный контакт и редко улыбался. Оттого казался таким отстраненным, но поначалу мама с папой списывали это на стеснительность или просто небольшую задержку во взрослении. Однако, дело было не только во взаимодействии с людьми: даже играл мальчик не так как остальные, словно ему было тяжело сообразить, в чем заключается игра с определенными предметами. Ему больше нравилось раскладывать свои вещи в определенном порядке, а не играть с ними. Потому, чем старше становился Паша, тем сильнее становились родительские тревоги о психическом состоянии сына.

После посещения нескольких специалистов все опасения подтвердились — у Паши была форма детского аутизма, и с этим семье предстояло жить. К счастью, врачи убедили родителей в том, что проявление аутизма у их ребенка не является тяжелым, и с возрастом может проявляться все в меньшей степени. Так Паше спустя несколько лет и диагностировали синдром Аспергера.

Родители, однако, любили Пашу всем сердцем, и относились с нему с терпением и заботой, какую только могли обеспечить. Понимая, что сын испытывает дискомфорт в общении со сверстниками и не может принимать участие в их играх, в детский сад его не отдавали, и дома с Пашей занималась мать. Она полностью отдала себя воспитанию сына, а после водила его на необходимые групповые занятия для подготовки к школе. Как оказалось, Паша был отнюдь не глупым мальчиком, а даже наоборот в некоторой степени проявлял себя во время обучения отлично. Разве что чувствовал себя неуютно среди незнакомцев.

В школу мама с папой отдали Пашу с волнением, но все же лелеяли надежду, что, немного повзрослев, их ребенок сможет построить с кем-нибудь нормальные дружеские отношения. К сожалению, они оказались неправы, хотя Паша на самом деле старался по большей части ради них. Да, именно ради них, потому что сам бы он спокойно предпочитал уединение, больше испытывая тревогу от взаимодействия с другими людьми. Поэтому в классе за ним закрепилась репутация замкнутого и тихого мальчика, но не более. Никто из сверстников не придавал особого значения тому, как тщательно Паша складывает тетради в своем рюкзаке и на парте — скорее всего, никто просто на это и внимания не обращал. Подобный порядок мальчик установил и в своей комнате, и однажды, когда мама попыталась там прибраться, у него началась истерика от того, что она переложила его вещи.

Все же, во многом благодаря воспитанию родителей и необходимым занятиям, на самом деле со временем состояние Паши стало стабильнее. У него не было никакого замедления в развитии, а в некоторых вещах он отличался улучшенным восприятием, и к тому же обнаружил недюженный интерес к печатному тексту и отличную память. Из-за отсутствия у него особого воображения, он не мог сам писать что-то, и сочинения давались нелегко, но вот к чему у него лежала душа, так это к иностранным языкам с их правилами и постановками. Поэтому лучшие отметки у Паши были именно в английском языке, и в старших классах он уже дополнительно изучал французский и немецкий.

До самого выпуска из школы тем не менее Паша оставался одинок. У него были одноклассники, с которыми у него были хорошие отношения, но никого, кого можно было бы назвать близким другом. С этим Паше было тяжеловато в силу своей социальной неуклюжести, так как он не знал, как следует реагировать на некоторые проявления эмоций. По этой причине он казался остальным отстраненным, порой даже безэмоциональным или бесчувственным, хотя на самом деле это было абсолютно не так. Ему просто тяжело было считывать тон голоса человека, понимать какие-то намеки и некоторые образные выражения, если собеседник не разговаривал напрямую.

В итоге у Паши возникла определенные опасения быть понятым неверно или еще хуже — стать предметом насмешек, отчего ему проще было и вовсе не контактировать с кем-то без особой на то нужды. Бессознательно он начал избегать большого числа людей, и создал для себя определенную зону комфорта со своими книгами и конспектами. Он буквально ночевал с учебниками и схемами, и ушел вперед по изучению языков, отчего и решил связать с этим свою будущую карьеру.

К сожалению, в его родном городе такой возможности в полной мере не представлялось. Не стоит и говорить, каким нелегким было его решение поступать в иногородний вуз, как для самого Паши, так и для его родителей. Однако, парень понимал, что чем раньше он попробует стать более самостоятельным, тем будет лучше, и пытался доказать это своей семье всеми способами. Такие перспективы не могли не пугать, но в конечном итоге все сложилось вполне благополучно, пусть Паша порой и скрывал реальное положение вещей от мамы с папой, например, пряча из поля их зрения большую часть своей комнаты во время видео-звонков и другие свои привычки.

Паша на самом деле хотел бы адаптироваться в обществе — лучше понимать чужие шутки, смотреть собеседникам в глаза, понимать их настроение и эмоции. Порой ему это удавалось, порой нет, но все сводилось к тому, что парень все же предпочитал спокойное уединение в своем замкнутом мире.

Которое по итогу было разрушено одним рыжим парнем с его мертвыми (и не всегда) золотыми рыбками.

В ночь после признания Кирилла Паша спал очень беспокойно, как это порой бывало еще в школьные годы накануне важных экзаменов. Это событие слишком всколыхнуло его, что для того, чтобы немного успокоиться, одного мятного чая было недостаточно.

Скорее всего, Кирилл больше не захочет его видеть, или хуже того, будет вести себя, как с умственно отсталым. Тогда уж первый вариант предпочтительней, но от этого было не менее горько. Да, Кирилл сказал, что Паша ему нравится, и в это можно было верить. Но как скоро он передумает, что не готов к отношениям с подобным человеком? Разумеется, Павел не был больным или сумасшедшим, он просто был другим, но и этого порой было достаточно, чтобы некоторые нейротипики не могли его принять.

Мир был для него слишком громким, поэтому он сам становился тихим.

Был четвертый час ночи, и Паша снова пытался заснуть, когда услышал на тумбочке короткую вибрацию телефона. Он открыл глаза, нашарил рядом с подушкой очки и потянулся за телефоном.

На экране горело сообщение от Кирилла, и Паша провел следующие мучительные три минуты, не решаясь прочитать его и тупо смотря на имя отправителя. Наконец, он разблокировал экран.

«Кирилл: извини, если расстроил тебя, и за то, что обманывал., но я все равно не хотел бы брать свои слова назад. если это напрягает тебя, то мы можем оставить все, как есть? вот. все нормально?»

Нормально? Нормально ли?

Сердце у Паши подпрыгнуло буквально до горла. Кирилл на самом деле может так думать после всего сказанного? Да он просто понятия не имеет, что это значит, и как можно сделать вид, будто ничего не было. По крайней мере, для Паши это будет тяжело, и навязчивые мысли так и будут преследовать. С одной стороны, ему ужасно не хотелось терять связь с Кириллом, а с другой — дальнейшее общение безумно пугало.