– Почему ты так думаешь? – спросила Таня.

– Когда я еще работал, ресурсов-то было не очень много. Ребров там чего-то пытался выбить, но везде ответ: «Бюджетом не предусмотрено». А сейчас при Голубеве вообще неизвестно что. Ладно, это все эмоции, разберемся по ходу дела. Какие идеи? И еще один важный момент. Они нашли его или их?

– Чего? – спросил Михаил. – Ты что такое говоришь? Поясни, пожалуйста.

– Ага, понятно. Значит, ты так не работал. В общем, эти группы, или кто у них там, находят преступника. Улики, доказательства ведут к нему. И начинается сомнение. А вдруг это не он, а вдруг где-то ошибка. Задержат или пристрелят не того при задержании. Тогда еще хуже будет. Тогда не только погоны полетят, но и головы. А так, просишь помочь бывших коллег, и все. Они находят преступников. Если это те же, на кого вышла группа, то их можно задерживать. Если не те, то тоже можно задерживать. Потом сказать, что это осведомители информацию дали.

– Классно ты завернул. А если мы никого не найдем?

– Найдем. Если была бы вероятность того, что мы не справимся, Голубев к нам бы не обратился. Уж очень хорошо он знает тебя и меня.

– Мне все интересней и интересней с вами общаться, – сказала с восторгом Таня.

Мы посмотрели на нее и вздохнули. Девочка еще, цинизма мало.

– Что делать собираетесь? – зевая, спросил их.

– Хотим с девочками поговорить, – ответила Таня. – В Нижнереченске. Ты едешь с нами.

– Хочу их аккаунты в соцсетях посмотреть, – сказал я.

– Зачем? – спросил Михаил. – Обычные переписки. Фотки. Что ты там увидишь?

– Откуда мне знать, если я еще их не смотрел?

– На, смотри.

Он протянул мне ноутбук. Я открыл и включил. Там были открыты странички всех девочек. Начал смотреть с аккаунтов первых девочек.

– Леш, сегодня Настя с Сашей отдыхать улетели, – отозвалась Таня.

Посмотрел на нее. Это мне напоминание, что я не определил время нашего путешествия. Решил не реагировать, типа увлечен делом.

Так, что тут у нас. Вот молодежь дает! По фоткам можно всю жизнь посмотреть. Первый класс, второй и так далее. Соревнования, кубки и грамоты. Отдых. Вот они на разных пляжах, в отелях. Вот их комнаты во всех ракурсах. Только голышом нет. Либо возраст не позволяет, либо родители все же следят. Переписка. Нет переписок. Вообще ни с кем. У второй девочки так же. А это что? Совместные фотографии. Значит, девочки – подруги. Группы, в которых обе состоят, со спортивной тематикой.

Посмотрел другие аккаунты. Тематика одна и та же. Такие же фотографии, похожие группы. И что это значит? Это значит, что все девочки одного типа. Внешние данные, социальная принадлежность.

– Миш, они все похожи.

– Мы в курсе.

– А вы в курсе, что все эти девочки считают предметами гордости?

– Чего гордости? Что ты сказал? – он обернулся ко мне.

– Предмет гордости. Вот что для тебя было предметом гордости в детстве?

– Машинка грузовая на веревочке и велосипед.

– А для меня маленькие копии настоящих машин. Где дверцы открываются. Тань, а для тебя?

– Большой красивый дом и куклы. Когда ко мне приходили подружки, они завидовали, что у нас есть отдельный дом. Я прям вся сияла и гордилась.

– А эти девочки гордятся тем, что они спортсменки, и богатой обстановкой в доме. Своими кубками, грамотами. Тот, кто видит и такого не имеет или не имел, завидует. Хочет разрушить все это, чтобы им не было так хорошо. Найти самих девочек легко. Вон на фотографиях номера школ видны. Приехал, вычислил, проследил. Узнал распорядок дня. И все. Тот, кто сотворил с ними такое, готовился. Тут нет спонтанности. Четкие, выверенные действия. И вы правы, с девочками нужно побеседовать. Миш, дай дела почитать.

– В багажнике.

Я развернулся, снял полочку и увидел четыре коробки с документами.

– Они нам все отдали?

– Ксерокопии только. Раскатал губу.

Взял папки в руки. Прочитал одну, вторую. Никакой конкретики. Улик и зацепок нет. Это они специально, чтобы мы сами «рыли». В других папках то же самое. Грустно, очень грустно и печально. Надеялся, что нам дадут зацепку. Не дали, жаль. Что ж, будем так работать. Не знаю, о чем Таня и Миша хотят поговорить с девочками, но у меня пока только три вопроса.

Запахи, руки и дыхание. От насильника должно чем-то пахнуть. У любого человека есть запах. Свой запах. Его ничем не перебить. Ни туалетной водой, ни дезодорантом. Запах въелся и остался на всю жизнь. Руки каждого человека особенные. Грубые или мягкие, костлявые или толстые, длинные или тонкие пальцы. Дыхание ровное или с придыханием. Все сейчас важно.

– Идеи есть? – спросил Миша.

– Конечно, есть. Я так понял, с девочками будет Таня разговаривать?

– Таня, кто же еще? Они даже собственных отцов шугаются.

– М-да. Таня, твоя задача выяснить следующее. Запахи. Что они помнят. Каждая в отдельности. Руки. Грубые или мягкие. Дыхание ровное или с хрипотцой.

– Я поняла. Постараюсь.

– Перед тем, как пойдешь к ним, выпей что-нибудь успокоительное. А мы пока будем думать в другом направлении. Михаил, скажи, как можно уехать из нашего города незамеченным?

Миша задумался. Я не просто так задал этот вопрос. У нас на выезде и въезде стоят камеры, которые «пишут» круглосуточно. Мне известны пути их обхода, а вот знает ли Миша. Таня уверенно вела машину по навигатору. Въехали в город. До полуночи есть время, но сейчас в гости не пойдем. Нужен крепкий сон и трезвый мозг. И деньги на телефон положить, а для этого ноутбук мой нужен.

Приехали домой и быстренько разбежались по кроватям, наспех поздоровавшись с родственниками.

Утром проснулся и побрел на кухню. Голод был на первом месте. Зажевал первое, что нашел в холодильнике. Посмотрел внутрь холодильника, задумавшись, чего бы еще съесть, но был отодвинут Мишей и Таней. Кто фрукты, кто овощи. Я вообще сырые яйца стал выпивать. Нас, таких жующих, застали мои родители. Покивали и удалились. Мы поели и поехали в город. Ира так и не вышла. Что с ней делал Михаил ночью, остается только догадываться, потому что обычно она встает первой.

Приехали к домам потерпевших. Обычные панельные пятиэтажные дома без лифта. Первая девочка живет на третьем этаже, вторая на четвертом. Дома друг к другу расположены буквой «Г». Перед домами детская площадка. Средь бела дня куча народа. И никто не заметил чужого человека. Почему? Потому что все в телефонах и за детьми своими следят. По сторонам не смотрят. А бабули на лавках? Они же всех знают. В делах об этом ничего. Хотя, я уверен, что с ними беседовали.

Таня ушла к первой девочке. Я сходил с ней, погулял по квартире и вышел. Сколько работал в полиции, всегда было тяжело заходить в квартиры и дома потерпевших. Особенно тяжело, если в этих помещениях произошло преступление. Но это работа. Пока я отсутствовал, Миша беседовал с бабулями на лавочках. Выяснил, что у них трубы прорвало недавно. Это «недавно» совпадает с датой преступления. Совпадение? Возможно. Погуляли по двору, осмотрели подъезды. Камер на подъездах нет. Это тот самый случай, когда одни жильцы готовы платить, а другие считают, что им город обязан все обеспечить. В итоге все в проигрыше.

Из подъезда вышла Таня и прошла мимо нас в соседней дом. Заметил, что очень напряжена. Михаил заметил тоже. И это при том, что перед тем, как идти к потерпевшим, она выпила успокоительное средство. Мы оба знаем, каково это опрашивать потерпевших. Психологически очень тяжело. Я бы сам опросил, но в данном случае это невозможно. Сейчас вернется, будем успокаивать коньяком, который лежит в багажнике. Когда идет следствие, нужно иметь цинизм. Иначе эмоции мешают просыпаться трезвому мозгу и нормальной логике.

На этот раз Миша не имеет мой мозг, зачем мы в это влезли. Он прекрасно понимает цену этого дела. Это вызов нам, отставным полицейским. Дело чести, так сказать. Сможем, найдем – герои, не найдем – зря эту землю топчем. Вызов принят, надо действовать. От той информации, которую добывает Таня, очень многое зависит. То, что преступников двое, и так понятно. Но вот кто они? Какая у них профессия?