Наложницы Ингрид, Лона и Деайра тоже не сидели сложа руки, а всячески стимулировали меня на то, чтобы виноградник конунга цвел и пах. В принципе, я остался доволен тем, как устроился, силы, которые я экономил после виноградников, подчистую воровали у меня три девушки, так непохожие друг на друга. В то же время характерами они были словно сестры. Черноволосая Ингрид, уроженка островного материка Мадихья, внешне больше напоминала прелестную индианку, не хватало только красного пятнышка на лбу. Откуда она и кто, ей было неизвестно, ибо ее взяли в бою в качестве трофея. О чем она, кстати, абсолютно не жалела, наслаждаясь ролью любимой наложницы.

Блондинистая Лона – уроженка восточного берега Кейла, где жил ее утонченный эльфоподобный народ. Народ Аслау абсолютно не похож на других горцев. В пику другим народам, населяющим горные районы, коренастым и с грубыми чертами лица, народ Лоны имел утонченные эльфийские черты.

Деайра же, в отличие от двух других, была местной и свободной, но сама выбрала эту стезю. Остается только гадать, что в сподвигло ее выбрать ремесло «грелки» в постели. Не сомневаюсь, если учитывать ее довольно упрямый характер, на это были определенные причины.

Я планировал побег через неделю или две – примерно столько должно было потребоваться времени, чтобы лоза окрепла и стала полноценным сосудом для Лешего. Но человек предполагает, а бог располагает. Кстати про Рандома – он больше не выходил на связь. Это вызывало беспокойство и некую злость одновременно. Все-таки это в основном по его вине мы оказались здесь заперты. А он, как единственный ИИ в игре, мог бы если не помогать, то хотя бы держать в курсе.

Про задуманный мною побег, впрочем, как и про способ его осуществления, я решил не оповещать Ольгерда. Мало ли что. Вполне возможно, что он является двойным агентом, как и его отец. Когда придет момент, я поставлю его перед фактом: или он бежит со мной, или пусть остается. Парень достаточно взрослый по средневековым меркам, должен иметь свою голову на плечах и нести ответственность за свои действия.

Моя охрана, следующая за мной словно тени, довели меня до моей резиденции и осталась у входа, как и всегда. Только вот как только я переступил порог, стало понятно – что-то произошло. Мебель частично была перевернута, из всех факелов горели едва ли треть. Первая мысль, которая пришла ко мне в голову: нас ограбили. Но с другой стороны, кто вообще посмеет это сделать? Да и зачем? Глупости какие-то.

Я услышал плач, и голос того кто плакал мне был отлично знаком. Его стенания раздавались из дальней комнаты, в которой мы упражнялись с растущей лозой. Я, конечно, мог предъявить конунгу за погром и объявить, что это растение должно быть рядом со мной, но решил не проверять свою удачу и единственный шанс. Поэтому про растения знал только Ольгерд, который в одиночку ухаживал за ним и едва ли не ночевал здесь, игнорируя даже мое предложение съездить к виноградникам.

Видимо, парня всерьез задело то, что у него больше не выходило мысленно управлять растением и заставлять разворачиваться еще молодые листья. А вот поведать ему правду про то, что у него с самого начала было мало шансов, я не мог, хоть и видел, как парень мучается, пытаясь преодолеть стену, которая ему изначально была не по зубам. Лоза его стараниями и моими манипуляциями уже покрывала всю каменную стену, но Ольгерд жаловался, что если бы можно было вынести ее на солнце, она заменила бы парню любимого питомца, хобби и работу.

Когда я наконец доковылял, петляя в лабиринте комнат, то обнаружил Ольгерда сидевшего над перевернутым растением, стебли которого были порублены в труху. Возле растения лежал бездыханный труп черноволосой Ингрид с ножом в руках и зияющим проломом в черепе. И вот над всей этой мизансценой навис Ольгерд, который плакал, сидя на коленях, и перебирал в руках ветви лозы.

То, что здесь произошло, можно было угадать и не имея семи пядей во лбу. Ингрид, хоть и спала со мной, но ее номинальным хозяином являлся Торд, и было вполне предсказуемо, что от него она получила некие инструкции. Видимо, найдя виноградную лозу в дальней комнате, ей не пришло ничего умнее в голову, чем изрезать растение ножом. И за всем этим действом ее и застал Ольгерд. Ну а дальше парень не нашел другого выхода, кроме как садануть милую жрицу любви золотым бюстом по затылку. Статуэтка золотого льва в этом случае сработала не хуже чем боевой молот, и проломила девичий череп, разбросав кроваво-серые мозги по ковру. И вот сейчас парень нисколько не жалел об убийстве, сейчас он горевал по растению, которое погибло.

Именно в этот момент я и осознал, что Ольгерд пойдет со мной до конца, и что этот конец, возможно, гораздо ближе, чем я предполагал. И что нужно делать ноги, и как можно быстрее.

Я закрыл глаза, видя как постепенно, растение теряло свои жизненные силы. Дальше тянуть не имело смысла, поэтому я сгреб в охапку парню все до последнего листочка и вновь потянул за фалангу указательного пальца. Она снова щелкнула с хрустом. Но парень даже не поморщился, увидев мою кровь и услышав неприятный звук. Он был словно в трансе. Его лицо было щедро умыто слезами истинного отчаяния.

Не было твердой уверенности, что у меня получится, но я все-таки решил рискнуть. Как только семечка отделилась от пальца, мой уровень вновь рухнул на одну единицу. В принципе, я этого и ожидал, поэтому не стал тянуть и просто приложил маленький орешек к рубленой зелени в руках парня.

Корешки из-под скорлупки сразу проникли в стебли, соединяя их мелкой паутинкой сосудов. Сначала это все выглядело так, словно паук сплел паутиной мусор. Но постепенно паутина увеличивалось, крепла, и изменилась с белых волосков в более плотные и темные волокна. Но не это было удивительно: тонкие волоски связали вместе не только веточки, но и плотно прилипли к рукам Ольгерда, державшего умирающее растение.

Парень никак не реагировал. Зато реагировало его тело: слегка смуглая кожа потемнела и стала такого же оттенка, как и у меня, и горевшие золотым огнем волосы седели прямо на глазах. Я до конца не понимал, что у меня вышло: парень был теперь похож больше на дендроида, чем на островитянина остгёрда.

– Ольгерд, – я потряс парня за плечо. – Подъем, боец.

Тот посмотрел на меня еще слезящимися глазами, а потом перевел взгляд на свои руки. Темные, скорее антрацитово-черные, чем кофе с молоком, дрожа, они начали поднимать то, чем стала порезанная виноградная лоза. Теперь она была словно древесная змея, обвязавшись вокруг тела парня. Тот засмеялся, и от этого слезы еще больше хлынули из его, теперь желтых с черными бусинками зрачков, глаз.

Смех парня гулом разнесся по казематам подземелья, а растение, словно зеленый питон, извивалось на его теле. Интересно, а как НПС рассматривают статы своих питомцев или оружия? Это у меня есть интерфейс, хоть и, весьма урезанный в сравнении с Квази Эпсилоном. Но я по-прежнему могу видеть уровень и характеристики персонажей. Так же, как и шмота, а вот своего бара хитов у меня нет, как нет и пиктограмм умений.

Да уж, не этого я ожидал от оживления семечки. В моих планах было создать хоть какого-нибудь плохонького, но Лешего, а не беду для парнишки. Тем более 10-й уровень, он даже для меня ничто, а уж тем более для Торда. Плюнет, да и разотрет. С другой стороны, теперь и Ольгерд стал Говорящим с травами, избавив меня от тяжести признания в его несостоятельности.

– Ольгерд! Поздравляю! Ты успешно прошел инициацию Говорящего с травами, – я вкладывал в эти слова как можно больше пафоса, хотя сам осознавал, какой бред я несу. Какая, к черту, инициация? Ну да, у меня получилось сделать из НПС друида, редкий класс для остгёрдов, и только. И это ценой собственного уровня, а парень со своим десятым будет едва ли полезней, чем его питомец.

Тут произошло то, чего я никак не ожидал – парень рванул ко мне и обнял. Его древесный змей обвил меня. Кстати, пет и в самом деле получился змеей, хоть и древесной. Словно сплетенный из других корней, змееныш имел большую питонообразную голову с глазами точь-в-точь как у его хозяина. Из пасти то и дело выскакивал раздвоенный язык.