Правитель сидел, гордо выпрямившись, и только слегка учащённое дыхание и побледневшее лицо указывали на минувший приступ.

— Два предателя. Два изменника, столько лет евшие из моих рук! Вы хуже ядовитых змей. Те меняют кожу раз в год, а вы каждый день рядились в личины верных и преданных, а сами желали моей смерти. Верно, боги решили насмеяться надо мной, сперва послав мне ещё одного сына, а потом отняв сразу двоих! Я считал вас обоих своими детьми, славой нашей страны и опорой моей старости. Вы предали мою любовь и сокрушили надежду. И после всего этого вам хватает наглости стоять передо мной и смотреть в глаза! Нет, вы не достойны ни почётной казни, ни пышных похорон. Предатели заслуживают, чтобы их удавили, как воров, и бросили в сточную канаву.

Марту показалось, будто наследник сделал какое-то движение. Впрочем, в неверном свете масляной лампы могло и померещиться.

— Из любви и милосердия, которой полно моё сердце, я даю вам последнюю возможность умереть с честью. Тан Тёмных Земель оскорбил честь силлионского престола. Вы отправитесь туда и смоете нанесённое оскорбление кровью — безразлично, его или своей.

А наследник держится хорошо, с нескрываемым уважением подумал Март. Хотя ещё вчера был готов молить отца о прощении. Может, насмотрелся на Сигверта, а может, сам сильнее духом, чем кажется на первый взгляд.

— Вы выступите через две недели. Из них десять дней проведёте во дворце. Все распоряжения войскам будете посылать с моими посыльными. Теперь прочь с моих глаз!

Сигверт и Карталикс, так и не сказав ни слова, будто призраки, скрылись в глубине спальни, за ними проследовали смотритель темниц и стражники. Правитель хлопнул в ладоши, призывая слуг. Масло в светильнике почти прогорело. Время, верно, приближалось к полуночи.

Вошли слуги, первый советник шмыгнул за занавеси, налетел на Марта, наступил лекарю на ногу и открыл было рот, но вовремя спохватился. Вслед за Камиллой они втроём бесшумно протиснулись вдоль стены и вышли через тайную дверь.

— Вы играете в опасную игру, принцесса, — выговорил советник, как только они выбрались из покоев правителя.

— А вы дерзите дочери императора, — отрезала Камилла. Повернулась, взмахнув юбками, молча довела Марта до его спальни и так же молча ушла. Витой серебряный браслет на её запястье весело звенел, колотясь о золотые цепочки и самоцветные обручья.

Слуги, как всегда, позаботились о том, чтобы постель лекаря была согрета горячими камнями, а в спальне было хорошо проветрено. Март потребовал снова открыть окно и какое-то время рассеянно следил за огоньками факелов на берегу, полной грудью вдыхая прохладный зимний воздух. События последних дней и так добавили лекарю седых волос, а после сегодняшнего вечера в голове царила полная неразбериха.

Только прошлой зимой с Тёмными Землями было подписано торговое соглашение, а теперь они объявляют войну. Сигверта и Карталикса посылают сражаться, но кто удержит их от того, чтобы, соединившись с войском, не атаковать дворец? И, самое главное, как теперь быть самому Марту? Порфирогенет не отпустит придворного лекаря с войском. Может, зря Март явился во дворец? Ждал бы кунга в Белой Кости, а так и ему не помог, и сам увяз. Всё это требовалось обдумать в спокойной обстановке и на свежую голову. Март стоял у окна, уставившись в темноту, пока в голове не стало пусто и спокойно.

Но, похоже, надеждам лекаря поспать было не суждено сбыться этой ночью. Только слуга подал ему шёлковый спальный халат, как снова пришли от порфирогенета. На этот раз правитель не мог уснуть и требовал сонный сбор.

В третий раз Марта потревожили уже под утро.

Принц Карталикс от всего пережитого не мог уснуть и, напрасно проворочавшись на тонких простынях, отправился к Сигверту. Тот в это время собрался к Камилле, а принцесса, желая избежать неловкости, предложила перенести беседу к лекарю. Теперь они расселись по мартовой гостиной: Камилла заняла диван, мужчины развалились в креслах. Мрачный и невыспавшийся Март устроился в глубине комнаты на стуле.

Разговор не клеился. Сигверт всё бросал взгляды на Камиллу, та упорно рассматривала узор на платье, и только Карталикс искренне радовался освобождению. Призрак скорой казни перестал маячить перед наследником, и теперь он сердечно благодарил Марта за то, что навещал его, Камиллу за то, что передавала через лекаря ободряющие приветы, а Сигверта за всё разом, ни словом не обмолвившись, что именно из-за кунга он попал в такой переплёт.

Наконец разговор кое-как завертелся вокруг Тёмных Земель и предстоящей войны.

— Тёмные Земли — странное место, — говорил Сигверт. — Я не верю в порчу, колдовство и что там ещё говорят об этих краях, но люди и скот там и вправду болеют чаще и сильнее, чем здесь. Из десяти человек, что были там со мной, все переболели какой-то неведомой хворью.

— А ты? — спросил Март.

— Я нет, хотя мы везде ходили вместе, ели и пили одно и то же. Впрочем, меня ничего не берёт… Так или иначе, там то ли воздух дурной, то ли вода, то ли что-то с едой…

Со своего места Март хорошо видел, что кунг неотрывно следит за руками Камиллы, чинно сложенными поверх широкого пояса. Пояс был украшен самоцветами, и пальцы принцессы временами постукивали по искрящимся граням, а затем снова замирали.

— Может, они плохо хранят зерно? — подал голос Карталикс. — Я помню, лет двенадцать назад в Толнедре был неурожай, и люди болели и умирали из-за гнилого зерна. Я как раз учился военному делу при императорском дворе, и нам с Камиллой пекли хлеб из овса, привезённого откуда-то издалека…

— С Аранского острова везли тот овёс, — отозвался Сигверт, наконец оторвав взгляд от принцессы. — Я тоже помню тот год. У нас урожай был хорош, но зерно отдали империи, а потом всё лето пекли зелёные лепёшки. Ненавижу их до сих пор. Так вот, в Тёмных Землях часто случаются недороды, и я не удивлюсь, если они там едят всякую дрянь.

— На еду твои спутники вроде не жаловались, зато рассказывали, что видели болотных жителей и горных великанов…

— Я и сам много чего видел. Там низины сплошь заболоченные, и когда ветер с болот, голова идёт кругом и мерещится не пойми что. Говорю, там дурной воздух, и места там недобрые.

— Значит, нам придётся тщательно выбирать дороги и тащить с собой еду и воду, — сказал Карталикс.

— Именно. Только, Карт, если помнишь, Тёмные земли — сплошь горы и холмы. Дорог там — может, три или четыре на весь остров. Нам придётся вести войско по горным тропкам, где не пройдёт обоз — это раз, и где мы будем видны как на ладони — это два. Если тан наберёт два десятка хороших лучников, бóльшая часть наших воинов отчалят на полночь ещё до того, как увидят замок.

— Вы же сражались с местными горцами и победили! — вступила Камилла.

— Спроси Сигверта, чего стоило выманить их на равнину, — ответил Карталикс. — Он с месяц ломал голову над картами. Старожилы от него прятались, так он изводил их вопросами о тайных тропинках… Кроме того, воины тогда сражались в знакомых местах и шли налегке.

— Любое дело кажется легче, если рядом добрый друг, а в конце ждёт достойная награда, — сказал Сигверт. Карталикс тепло улыбнулся ему, а принцесса вновь опустила глаза.

— А с чего вообще Тёмные Земли объявили войну? — спросил наконец Март.

— Да никто её не объявлял, — поморщился Сигверт. — Когда я к ним ездил, наш порфирогенет передал тану оскорбительное письмо. Надеялся, что спрос будет с меня, но мы с тогдашним таном были старыми знакомыми, поэтому лишь посмеялись. Теперь власть сменилась, и новый правитель решил не оставлять обиду без ответа. Порфирогенету бы извиниться и забыть, но сам видишь, как всё повернулось.

— Пока что я вижу, что надо быть непроходимыми глупцами, чтобы взаправду собирать войско, — заявил Март. — Раз уж вы второй час не даёте мне спать, позвольте дать совет: берите самых преданных воинов, отправляйтесь в Империю, благо вам всё равно по пути, и просите защиты при дворе.